Российский истребитель расстрелял коллегу в воздухе
В России разворачивается драматичный процесс над 34-летним майором ВКС Василием Савельевым. Как узнала газета «Коммерсант», лётчик 1-го класса стал фигурантом уголовного дела, возбужденного по тяжёлой статье 351 УК РФ, предусматривающей до семи лет заключения.
В конце октября прокуратура передала его дело в Тверской гарнизонный суд. Инцидент, из-за которого будут судить Савельева, произошёл 22 сентября прошлого года над территорией Бологовского района Тверской области. В этот день звено истребителей из Су-35С и двухместного Су-30М2 отрабатывало тактику ведения манёвренного воздушного боя.
В задачи экипажа каждого из самолётов входило условное поражение друг друга. В ВКС России для фиксации результатов используется установленный на борту машины постоянно действующий видеорегистратор.
Однако при имитации удара по цели Су-35С, которым управлял Савельев, дал короткую очередь по Су-30М2. «Дружественный огонь» был нанесён 30-мм автоматической пушкой ГШ-30–1.
Пять снарядов, попавших в Су-30М2, пробили правое крыло и повредили гидросистему машины. Этого оказалось достаточно, чтобы двухместная машина начала терять управление. В итоге экипажу пришлось экстренно катапультироваться.
Разбившейся в лесу Тверской области Су-30М2 был оценён экспертизой в 1 млрд 143 млн рублей (16 млн долларов). В такой гигантской сумме ущерба нет ничего удивительного. Современные «поддержанные» самолёты стоят порядка 10-60 млн долларов, а ценник на новые машины — может превышать 70-100 млн долларов.
На первый взгляд может сложиться впечатление, что Савельев действительно допустил непростительную оплошность, которая к тому же гипотетически могла привести к гибели его сослуживцев. К тому же условный бой проходил на малых и средних высотах.
Однако, как поясняет «Коммерсант», боевая стрельба из пушки и её фотоимитация на Су-35 «активируется пилотом с помощью одной и той же клавиши, имеющей обозначение «БК», и, нажимая её, атакующий по сути не знает, что именно он будет делать: снимать цель или уничтожать её».
В таком случае разумно озадачиться тем, почему Савельев, будучи к тому же в тот злополучный день командиром звена, допустил, что технический персонал оснастил пушку снарядами. Из статьи «Коммерсанта» следует ГШ-30–1, как правило, держится в снаряженном состоянии.
«Снаряды для пушки обычно остаются, чтобы обеспечить быстрое приведение машины в боевую готовность, однако конец ленты при этом вынимается из казенника ГШ-30-1, а сама пушка обесточивается механическим размыканием ее электроконтактора», — говорится в статье.
Возможно, объяснение этому уместно искать в том, что истребитель, особенно на Западе России, должен быть готов к выполнению уже реальных задач. Газета поясняет, что, когда самолёт несёт боевое дежурство, пушка работает только на поражение. Для исключения «дружественного огня» во время тренировок пилот должен заранее подготовить машину к нему.
«Ему нужно выключить тумблер «Главный», подающий напряжение в электроцепи управления сбросом бомб, пуском ракет и стрельбы из пушки, а кроме того, «перед началом учебного боя выполнить нажатие БК на полный ход в безопасном направлении» и убедиться таким образом, что «стрельба» в партнёра по учениям будет безопасной», — отмечается в материале «Коммерсанта».
Главное военное следственное управление (ГВСУ) СКР пришло к выводу, что Савельев не выполнил эти предписания, грубо нарушив нормативные документы по эксплуатации Су-35 и его боевому применению. При этом защита майора построила свою линию на том, что вышеуказанные меры являются лишь страховочными, а главные ошибки были допущены персоналом.
По словам Савельева, ни офицеры по вооружению полка, ни авиатехник, готовивший самолёт к учебному бою, не сообщили ему о том, что пушка остаётся в боевой готовности. Также данный факт не был отражён в журнале подготовки самолёта к тренировкам.
Однако далее объяснения Савельева выглядят совсем странными. Майор заявил, что якобы положился добросовестность наземного персонала и потому решил не проверять подготовку Су-35. Свою часть работ он не выполнил, «стремясь максимально приблизить тренировку к реальным боевым условиям, когда у лётчика нет времени на тестирование авиапушки».
Между тем, согласно общепринятому порядку, перед вылетом лётчика, уже сидящего в кабине и прогревающего двигатель, тщательно консультирует авиатехник, сообщая ему о всех проведённых подготовительных мероприятиях. Как правило, беседа длится несколько минут.
Естественно, что ряд вопросов могут возникнуть и у самого лётчика, особенно если он, например, совершает полёт на другой машине. Кроме того, все манипуляции с самолётом должны фиксироваться в журнале и в компьютере авиачасти.
Из изложенной «Коммерсантом» истории можно сделать вывод, что халатность была допущена всеми. Савельев однозначно грубо пренебрёг техникой безопасности. Ещё будучи курсантом, он должен был усвоить, что в армии (как нигде) не нужно надеяться на добросовестность товарищей.
Всегда необходимо проверять и контролировать работу подчинённых и со здоровым скепсисом относится к успокаивающим или алармистским заявлениям окружающих. Кроме того, вся военная служба и, особенно эксплуатация сложной техники, по сути, сводятся к чёткому выполнению инструкций, написанных зачастую в прямом смысле этого слова кровью.
Отход в армии от предписаний оправдывается лишь экстремальной ситуацией. Очевидно, что 22 сентября 2020 года она не наблюдалась. Тверская область находится всё-таки достаточно далеко от границ со странами НАТО. Поэтому у Савельева не было по-настоящему весомых причин, чтобы не проверять состояние авиапушки, которая к тому же крайне редко используется при сопровождении и перехвате.
Много вопросов возникает и к наземному персоналу, который не имел права оставлять ГШ-30-1 в боевом положении или по меньшей мере был обязан предупредить об этом Савельева. Отдельного разбирательства заслуживает и руководство авиачасти, где не все манипуляции с самолётами фиксируются в документах.
Если «дружественный огонь» на войне случается нередко (по статистике — в 10-15% случаев), и подобные происшествия вызваны зашкаливающими эмоциями, нервозностью и ошибками командования при управления войсками, то в мирное время — это, безусловно, вопиющий инцидент.
Удар по Су-30М2 произошёл даже не на крупномасштабных учениях, а в ходе дежурного тренировочного полёта. Происшествие с Савельевым невольно бросает тень на компетентность ВКС России и требует беспристрастного разбора следственными органами с привлечением к ответственности (как минимум, дисциплинарной и материальной), в том числе наземный персонал и командование части.
