«Дед - уходи». Проблема транзита власти в контексте казахстанских событий
В глазах российского обывателя массовые беспорядки и перестрелки в соседней стране обрушили представление о Казахстане как о стабильном и достаточно благополучном авторитарном государстве постсоветского пространства.
Такой образ Казахстана в первую очередь был навеян пропагандой достижений Нурсултана Назарбаева. Безусловно, елбасы есть за что похвалить. Казахстан — одна из немногих республик бывшего СССР, избежавшая катастрофических потрясений в 1990-е годы.
Назарбаев сторонился крайностей и проводил курс, направленный на развитие дружественных отношений со всеми полюсами силы, включая Россию.
Елбасы выработал концепцию развития Казахстана, которую по идейному содержанию можно поставить практически в один ряд с философией Кемаля Ататюрка. Суть предложений Назарбаева заключалась в создании своеобразного модернистского общества, которое будет впитывать всё лучшее, что есть у Запада и Востока, и одновременно пребывать в гармонии с источниками знаний и технологий.
Однако реальная политика Назарбаева и президента Касыма-Жомарта Токаева (возглавляет государство с 2019 года) оказалась далека от заявленных идеалов. Елбасы и его преемник допустили ряд стратегических ошибок, которые в итоге заложили фундамент для роста протестного потенциала и периодических массовых выступлений, в том числе вооружённых восстаний.
В попытке выстроить новую идентичность жителей республики Назарбаев дал старт процессу мифологизации национальной истории. В частности, с 2000-х годов в Казахстане наблюдается романтизация героев национального эпоса (батыров) и деятелей, стоявших у истоков казахской литературы. Также активно продвигаются тезисы о якобы необычайно богатой культуре скотоводцев, населявших современный Казахстан, и о вовлеченности кочевников в жизнь мировых цивилизаций.
С научной точки зрения все эти нарративы не выдерживают никакой критики. Кроме того, такой подход полностью игнорирует роль русских в экономике и культуре Казахстана. В данном контексте Россия выступает скорее в роли исторического антагониста, почти противника становления казахстанской государственности.
Наряду с этим в Казахстане проводится навязывание казахского языка и латинизация алфавита.
Дерусификация и отказ от кириллицы породили у большинства населения непонимание того, как вообще правильно публично излагать свои мысли. Возможно, этот кризис когда-то благополучно закончится, но с помощью такого культурного изуверства Казахстан, как и Украина, к Западу ближе не будет.
В довершении к этому казахстанское общество оказалось поражено худшими проявлениями восточных политических традиций. С конца 1990-х годов в стране стартовала безудержная пропаганда культа личности Назарабаева. Елбасы стал превращаться из лидера молодой прогрессивной республики в султана, болезненно помешанного на чувстве собственной значимости.
Ещё одной крайне негативной тенденцией, которую публично игнорируют в России, является исламизация. При поддержке властей в основном на деньги богатых арабских стран по всей республике были открыты тысячи религиозных учреждений.
Первыми весточками, предупреждающих власти Казахстана о грядущих последствиях исламизации, стали теракты в Актобе в 2011 и 2016 годах. Но, как видно по январским событиям на западе страны и в Алма-Ате, уроков из вспышек насилия извлечено не было.
Как же ситуация в Казахстане сопрягается с российской действительностью? К сожалению, несмотря на ощутимую разницу между нашими странами, определённые параллели напрашиваются сами собой.
В первую очередь уместно отметить сходство политических систем Казахстана и России. В наших странах установился авторитарный режим. У руководства находятся властолюбивые, но совсем неглупые люди, которые явно не желают повторить судьбу Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи.
Они осознают необходимость трансформации госуправления в сторону демократизации и повышения политической конкуренции, однако явно не решаются дать ход давно назревшим переменам.
До январских столкновений придворные казахстанские политологи очень любили нахваливать казахстанскую модель транзита, которая выражалась в децентрализации полномочий и уменьшении роли президента. В Казахстане была даже введена квота на присутствие оппозиции в парламенте.
Тем не менее Назарбаев не отдал все бразды правления. В республике воцарился своеобразный тандем по типу того, что наблюдался в РФ в 2008-2012 годы.
Как и россияне, казахстанцы прекрасно понимали, кто на самом деле главный. Протестный потенциал продолжал накапливаться, а лозунг «Дед уходи» всё-таки вырвался на улицы городов и что важно — зазвучал как в устах террористов, так и мирных митингующих.
Конечно, ситуацию в Казахстане в немалой степени раскачали извне, но почва для массовых выступлений была создана давно. Назарбаев и его советники так и не смогли понять простую истину, которая заключается в том, что в любом современном обществе руководство страны должно быть сменяемым, причём с понятной и неизменной периодичностью.
Проще говоря, рано или поздно, людям станет тошно видеть каждый день по телевизору одно и то же лицо. И единственная перспектива смены надоевшего «лидера нации» — это естественная кончина, либо восстание.
В этом контексте перемены, которые наблюдаются в Казахстане последние годы, носили очень робкий, практически имитационный характер, хотя номинально напрямую затрагивали систему госуправления.
Аналогичная картина и в России, где происходили якобы конкурентные думские выборы и свободная дискуссия по изменениям в Конституцию.
В Кремле, как и в Казахстане, отказываются от перспективы реального транзита власти даже в руки вполне лояльных людей. Однако игнорирование опыта «арабской весны» оборачивается очень горькими последствиями, вплоть до физического устранения «лидера нации» и краха государственности.
В связи с этим уместно напомнить историческую истину о том, что все правители с годами утрачивают былую мудрость, становятся заложниками собственных домыслов и предрассудков, особенно, когда их власть носит почти неограниченный характер. В Казахстане это произошло раньше, в России, по всей видимости, случится позже.
В нынешней обстановке можно ожидать реализации двух противоположных сценариев: ускорения процессов трансформации в РФ и Казахстане, либо, наоборот, консервацию режима.
Учитывая опыт белорусских событий, многое будет зависеть от позиции Запада. Если США и ЕС начнут давить на Казахстан, то Назарбаев и Токаев заметно сблизятся с Россией и Китаем. В таком случае вряд ли стоит ожидать тектонических изменений на поприще транзита в Москве и Нур-Султане.
Подводя политологический итог вышесказанному, уместно сделать вывод о том, что появление авторитарного режима во многих постсоветских странах было закономерным. Более того, в России, Беларуси, Казахстане и Узбекистане такая форма правления сначала помогла сдержать эрозию экономики и молодой государственности, а потом послужила толчком для всеобщей стабилизации.
Однако одно из главных свойств авторитаризма заключается в достаточно быстрой утрате легитимности правителя и потере прежних темпов социально-экономического развития. Чтобы такого не происходило, руководитель должен создать автономно работающую систему госуправления, а это априори ухудшает его личные позиции.
Да, на бюджетных подачках и штыках авторитарный режим может просуществовать достаточно долго. Но по своей природе подобная система неэластичная, хрупкая и недолговечная. Она, как правило, легко ломается, когда испытывает одновременное внутреннее и внешнее давление.
Чтобы спасти ситуацию, Казахстан должен ускорить реализацию плана трансформации государства и полностью отстранить от руководства назарбаевский клан, не создавая при этом новый — «токаевский».
Вполне очевидны и профилактические действия наших властей для уменьшения протестного потенциала. Прежде всего России требуется смена лидера на условиях невмешательства в дела государства Владимира Путина. В противном случае РФ рискует не избежать «казахстанского сценария».
Важно и то, что пресловутый транзит российской власти не так сложно реализовать в мягкой форме.
Для этого необходимо провести досрочные выборы или продемонстрировать преемника, который будет баллотироваться в 2024 году с публичным обязательством не менять больше порядок избрания президента и парламента.
