Взаимное уничтожение как гарантия глобальной безопасности
В профессиональном сообществе России и СМИ вызвала полемику статья «Стратегическое сдерживание в политике нацбезопасности РФ», опубликованная на сайте газеты «Независимое военное обозрение».
Её авторами являются экс-бывший секретарь Совета РФ Андрей Кокошин, бывший начальник Главного разведывательного управления Генштаба Александр Шляхтуров и бывший первый заместитель главнокомандующего РВСН Виктор Есин.
Этот материал получил определённый резонанс из-за того, что в нём достаточно откровенно было сказано о ситуации с «взаимным гарантированным уничтожением» (ВГУ).
Во-первых, авторы справедливо отметили, что осознание неизбежного ядерного удара с 1960-х остаётся ключевым фактором обеспечения стратегической стабильности.
За последние три десятилетия представители клуба ядерных держав (за исключением КНР) на 90% сократили свои атомные арсеналы. Однако оставшихся 10% вполне достаточно, чтобы нанести сокрушительный удар по потенциальному противнику.
«В РФ, США, Великобритании и Франции сохраняется огромная, принципиальная значимость ядерного оружия, обладающего целым комплексом поражающих факторов, применение которого в значительных масштабах чревато и катастрофическими вторичными и третичными последствиями», — говорится в статье.
Также авторы доходчиво объясняют, в чём заключаются парадокс стратегического сдерживания. Его смысл в том, что ядерная держава должна демонстрировать готовность применить военную силу, что, естественно, не означает скорое начало боевых действий.
«Сдерживание, с одной стороны, призвано предотвратить войну, эскалацию конфликтной (кризисной) ситуации, эскалационное доминирование противостоящей стороны, с другой — продемонстрировать реальность того или иного варианта применения военной силы. В этом заключается парадокс сдерживания», — поясняют исследователи.
Кокошин, Шляхтуров и Есин выделяют три типа мер ядерного сдерживания:
— демонстрация силы (патрулирование самолётами стратегической авиации, внезапные проверки войск, проведение учений);
— экспозирование новых военно-технических достижений (испытания новых средств ядерной триады, нового оружия стратегического неядерного сдерживания);
— обнародование политико-военных, военно-доктринальных установок, прежде всего относительно условий применения ядерного оружия.
Авторы приходят к выводу, что «ядерное оружие играет и существенную политико-военную и статусную роль». В связи с этим они подчеркнули важность продолжающейся модернизации стратегической триады РФ и продления до 2026 года действия СНВ-III.
Напомним, что данное российско-американское соглашение предполагает сокращение и удержание лимита ядерных боезарядов на уровне 1550 единиц, а число развёрнутых межконтинентальных баллистических ракет (МБР), баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) и тяжёлых бомбардировщиков — в пределах 700 единиц.
При Дональде Трампе Вашингтон поставил под угрозу пролонгацию СНВ-III. Действия Белого дома вряд ли привели бы к существенному увеличению арсенала атомного оружия, но наверняка спровоцировали бы гонку вооружений и в целом ещё больше расшатали бы механизмы ядерного сдерживания.
Смысл затеянной Вашингтоном игры сводился к попытке втянуть в СНВ-III или его новый аналог Китай, который, по сведениям американской разведки и международных исследовательских организаций, последнее время наращивает количество ракет и боезарядов.
По сведениям Федерации американских ученых (FAS), армия КНР имеет около 350 действующих ядерных боеголовок. Разведсообщество США приводит более скромные оценки, сообщая о чуть более 200 единиц.
Однако китайские военные возводят крупную военную базу в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, где будут обустроены 110 новых пусковых шахт под размещение МБР DF-41. Ещё 16 шахт должно появиться во Внутренней Монголии.
Кроме того, как следует из доклада Центра Джеймса Мартина по изучению проблем нераспространения (CNS), в ближайшее время 120 шахт для МБР будут построены в провинции Ганьсу. По завершении работ, Пекин увеличит количество находящихся в эксплуатации шахт более чем в 10 раз, а число боеголовок — до примерно 875 единиц.
«Китайская программа возведения ракетных шахт представляет собой самое масштабное подобное сооружение со времён строительства американских и советских ракетных шахт во время холодной войны», — отмечается в докладе FAS.
Такие темпы наращивания ядерного арсенала всё равно не позволяют КНР догнать РФ и Соединённые Штаты. Однако Пекин однозначно оставит далеко позади западных союзников США — Францию и Великобританию, на атомных подлодках которых развёрнуты 290 и 225 боеголовок соответственно.
В России стараются воздерживаться от негативных оценок китайской ракетно-ядерной программы. Часто можно услышать, что Пекин вынужден увеличивать атомный арсенал в контексте растущего на него военно-политического давления США.
Между тем стоит понимать, что ядерная инфраструктура (за понятными политическими исключениями) априори предполагает долгосрочную эксплуатацию. Какими будут американо-китайские отношения через 20-30 лет никто с уверенностью сказать не может, а вот отношения с Москвой знали как взлёты, так и падения — вплоть до глубоких политических кризисов и локальных боестолкновений.
Авторы статьи «Стратегическое сдерживание в политике нацбезопасности РФ» политкорректно комментируют китайскую ракетно-ядерную программу, но при этом указывают, что на такой существенный рост ядерной мощи не может не отреагировать Индия.
Напомним, что у Нью-Дели с Поднебесной остаются напряжённые отношения из-за не поделённых приграничных территорий, тесного военного сотрудничества между Исламабадом и Пекином, а также политического и экономического соперничества в Юго-Восточной Азии.
Повышение могущества Китая, пусть и под антиамериканским соусом, может существенно обострить отношения с Индией, которой, видимо, придётся де-факто попрощаться со своим нейтралитетом и воспользоваться «американским зонтиком безопасности».
Поэтому на перспективу Москве имеет смысл подумать о том, чтобы Китай стал участником тех или иных международных соглашений по контролю за ядерными арсеналами.
