Новости – Политика

Политика

«Общество сейчас похоже на небоскреб»

Фото: Сергей Карпухин / Reuters

Почему в России невозможны политические коалиции, чем французские учебники по истории лучше российских и другие идеи с форума либертарианцев

Николай Дзись-Войнаровский

8 ноября, 2014 12:30

31 мин

В Москве 2 ноября состоялись VI чтения Адама Смита, которые регулярно проводят российские либертарианцы. Либертарианство — политическая философия, главной ценностью считающая свободу.

В этом году:

— российский экономист Александр Раквиашвили выступил с докладом о том, почему экономика — это разновидность религии;

— британский экономист Джеймс Тули рассказал, почему частные школы умудряются конкурировать с бесплатными государственными даже в Китае;

— историк Никита Соколов — какими должны быть школьные учебники;

— политолог Екатерина Шульман — можно ли с помощью сайтов Roi.ru и Change.org изменить Россию;

— активист Иван Варенцов — сколько наркоманов умерло в Крыму из-за присоединения к России;

— бывший помощник президента Рейгана Даг Бендоу — кого сейчас должны защищать США.

«Русская планета» публикует эти и другие доклады с сокращениями.

Богатство народов и роль экономиста: эволюция идеи

Александр Раквиашвили, экономист, преподаватель экономического факультета МГУ имени Ломоносова

Простой вопрос: зачем нам нужно правление?

Если бы мы спросили Адама Смита, зачем нужно государство, то получили бы вполне конкретный ответ: чтобы делать людей богаче. Соответственно, роль экономиста проста — нужно найти такие законы, чтобы правители могли править сообразно им, делая своих подданных богаче.

Парадокс в том, что до Смита философы могли требовать от правителя величия или справедливости, а богатство было в лучшем случае побочным результатом хорошего правления. Если властитель ведет себя согласно законам божьим, то его поданные богатеют.

А сейчас, после Смита, экономисты могут выступать за регулирование или дерегулирование цен, за экологию и так далее. Если выступит экономист, который скажет, что мне без разницы, какое будет распределение доходов в обществе и что будет с экологией, а главное — это создать условия, чтобы люди могли богатеть, то мы скажем: какая ты сволочь, почему ты ставишь во главу угла эгоистичные интересы жадных капиталистов и тому подобное. И даже не принято обсуждать, является ли богатство конечной целью. Поэтому вопрос в том, что изменилось после Адама Смита с взглядами на то, зачем нужны экономисты и правители.

Период, предшествовавший Смиту, характеризовался разрушением сакральности власти. Люди понимали, что король не наместник Бога, а, скорее всего, обычный человек.

Еще один важный момент — произошло резкое разделение экономик по благосостоянию. И тогда экономисты стали решать две задачи. Во-первых, открыть для правителей законы, с помощью которых они могли бы сделать свои страны богаче прочих. Во-вторых, найти новый источник легитимности власти. Если раньше король был наместником Бога на земле, то теперь он правит, чтобы мы стали богаче. Но опыт Великой французской и других революций показал, что власть, лишенная сакральности, рушится.

В тот момент, когда стало понятно, что богатство народов не цементирует власть, на сцену вышли профессиональные экономисты. Конец XIX и особенно начало XX века — это такое время, когда стало понятно, что не в деньгах счастье.

С одной стороны, богатство народов — не очень удобный критерий для самих политиков, так как накладывает на них очень серьезные ограничения, например, по повышению налогов. С другой стороны, новый источник легитимности должен быть как-то связан с верой, но связан менее очевидно по сравнению с классической религией. Экономисты стали придумывать мирскую аналогию религии, которая и обеспечивает устойчивость современной власти.

Начало XX века — это рай либерализма. Низкие налоги, отсутствие государственного регулирования во многих областях и отсутствие понимания, что такое кредитно-денежная политика. Потом мы видим безумное разрастание государства и безумное увеличение количества экономистов. Для современного экономиста высшее достижение — это быть при власти, быть советником власти. Для физика советовать о квантовой физике президенту — это ничто, это смешно.

Методология — это то, что отделяет одного экономиста от другого, представителя австрийской школы от марксиста или мейнстримщика. Но при выборе методологии где-то на глубинном уровне лежит верование в правильность того или иного метода.

Поэтому экономические концепции вполне можно сравнить с религиями. Если люди поклоняются богине земли Гее, то у нас будет «зеленая» экономика и экономисты, которые отстаивают высокие налоги на автомашины и так далее.

Но почему? Все просто. Мы ценим экономистов не за то, что они сделали нас богаче, а за то, что они расширили властные инструменты наших политиков. Если мне нужно больше власти, то к кому я обращусь — к либертарианцу или Глазьеву? Вопрос не в том, кто прав. Если логика Глазьева лучше распространяется, а люди ему охотнее верят, то это сможет расширить власть политика.

Если мы поклоняемся богу трудолюбия, то политик будет опираться на марксистов — рабочий класс, права трудящихся и так далее. В зависимости от верований людей политик отбирает экономистов, и это объясняет, почему до сих пор живы все, даже старые экономические концепции. Например, почему до сих пор жив меркантилизм, если свободная торговля лучше, если закрыт этот вопрос 200 лет назад? Но он жив, потому что это не научный вопрос, потому что, выбирая экономическое учение, мы фактически выбираем религию для страны.

С этой точки зрения давайте посмотрим на того, кто получил в этом году Нобелевскую премию по экономике. Жан Тироль на вершине своей карьеры стал советником премьер-министра Франции. Он объяснил, что регулировать компании — это хорошо, и убедил людей, что регулирование — это хорошо. Благодаря Тиролю политики смогли больше и активнее регулировать.

Давайте зададимся банальным вопросом: а как мы можем понять, что именно благодаря этому политику мы стали жить лучше? Может быть, мы стали жить лучше вопреки ему?

Этот вопрос не имеет ответа.

А раз у нас нет ответа на этот вопрос, то давайте бороться за «зеленую» экономику, бороться с чрезмерной конкуренцией, с неравенством доходов. Для этого нужно много «жрецов»-экономистов, делающих прогнозы относительно справедливого курса доллара.

Но если нам когда-нибудь доведется жить в относительно свободном обществе, то в нем не будет ни профессиональных экономистов, ни экономических факультетов.

Мир и дух проектного капитализма

Владимир Назаров, экономист, директор Научно-исследовательского финансового института, эксперт в Открытом правительстве по вопросам социальной политики

Мое выступление будет презентацией моей небольшой книжки. Ее идея появилась, когда я увидел, что вокруг происходит множество изменений, которые приведут к тому, что в будущем мир станет гораздо комфортнее для нас, людей с либеральными взглядами.

Я назвал это явление духом проектного капитализма, отчасти отдавая дань уважения Максу Веберу. Ключевые характеристики данного явления:

— индивидуальная свобода как высший принцип;

— самореализация человека как высшая цель;

— рынок как важнейший механизм свободного обмена результатами труда;

— проектный подход и выстраивание сетей как способ организации жизни в обществе (гибкость общественных отношений, ориентированных на достижение наилучшего результата, а не на воспроизводство сложившихся связей и сохранение иерархических структур).

Капитализм переживает крупнейшую со времен индустриализации трансформацию, которая обусловлена ростом доли сферы услуг в мировом ВВП.

Сфера услуг требует совершенно других навыков, чем стандартизированное промышленное производство: больший учет индивидуальных особенностей потребителей, необходимость выстраивания сетевых структур, требование постоянного обновления и смены направлений развития. При этом рост производительности труда обеспечивает более высокий уровень благосостояния и гарантирует выживание.

В 1960 году, чтобы прокормить семью с матерью-домохозяйкой и двумя несовершеннолетними детьми (именно такое домохозяйство было типичным для того времени), отцу семейства надо было работать почти четыре часа в день (без выходных и праздников) при условии получения средней заработной платы. В 2010 году для выполнения аналогичной задачи при получении среднего заработка достаточно было проработать лишь два часа в день. Временные затраты, необходимые на то, чтобы прокормить семью, снизились вдвое.

Еще одной косвенной характеристикой увеличения «гарантированности выживания» стал рост продолжительности жизни (за последние полвека продолжительность жизни в странах ОЭСР выросла на 12 лет), а также выравнивание ожидаемой продолжительности жизни. Например, в США — стране с очень большим неравенством по доходам — неравенство по продолжительности жизни гораздо меньше.

Это значит, что не только кусок хлеба, но и высокая продолжительность жизни в постиндустриальном обществе гарантирована всем — и богатым, и бедным.

Если раньше общество было похоже на пирамиду, то сейчас на небоскреб. Современный миллиардер намного превосходит по своим возможностям людей из низов общества, но вот этих низов стало намного меньше. Плюс между этажами небоскреба ходят лифты.

Экономический рост и изменение отраслевой структуры экономики влияют на ценности людей — от преобладания ценностей выживания общество в развитых странах постепенно переходит к доминированию ценностей самовыражения.

Дух проектного капитализма трансформирует все общественные институты, и я по ним прошелся в своем докладе.

Во-первых, национальное государство к концу этого века перестанет существовать или будет носить маргинальный характер. Глобальные вопросы, как экология или инновации, будут решаться на уровне корпораций. Миграция приведет к перемещению наиболее креативных людей на наименее зарегулированные территории.

Проблема монополии, остро стоявшая раньше, когда бизнесмену надо было построить фордистскую корпорацию и вечно производить стандартный продукт, а потом пытаться сделать так, чтобы государство защищало его монополию, отчасти снимается тем, что теперь корпорации выгодно быть открытой.

Трудовые кодексы давно уже пора отнести в музей юриспруденции — ничего, кроме искажений, на рынке труда и безработицы они не приносят. Свободные договоры между людьми намного эффективнее. Именно поэтому быстро растет неформальная занятость, неполная занятость — мир обходит существующее жесткое регулирование полной занятости, особенно в традиционных секторах. С другой стороны, проектный капитализм создает новые способы защиты креативного человека.

Пенсионная система доживает своей век и умрет раньше социального государства. Я думаю, что уже к 2070-м годам в развитых странах не останется государственных пенсионных систем. Пенсионные фонды будут закрыты. Нынешняя пенсионная система снижает стимулы к труду, ограничивает срок активной жизни, забирает деньги.

Образование, которое сейчас напоминает конвейер, уже не может удовлетворять современные потребности. Нужно учиться не семь-десять лет и потом до конца жизни работать на заводе, а учиться всю жизнь. Никакой бюджет этого не выдержит и не сможет распланировать все смены работы и предвидеть периоды безработицы.

Здравоохранение в ближайшие 50 лет не будет серьезно меняться и останется последним оплотом социализма. В отличие от пенсии, где вы понимаете, какую сумму надо накопить, то тут вы можете налететь на опасную и сложную болезнь, лечение которой может стоит миллион долларов. А значит, нужно какое-то страхование, а также уравнивание возможностей богатых и бедных, чем будет заниматься государство. Проблема отрасли в том, что врачи и фармацевтические компании заинтересованы в том, чтоб вас лечить, но не в том, чтобы вылечить.

У семьи при проектном капитализме появится второе дыхание. В традиционном обществе оно было защитой от внешней среды. В социальном государстве защиту давало государство. В новом обществе семья — это альтруистический проект по воспитанию ребенка. Поскольку социальное государство сворачивается, то некоторые его функции будут перекладываться на семью.

Традиционную церковь, скорее всего, ждет упадок.

Недорогие частные школы для всех: свободный рынок и равные возможности в области образования

Джеймс Тули, директор Центра имени Веста при университете Ньюкасла (Великобритания)

Я недавно был в рыбацкой деревне Сика, что в Индии, на границе с Пакистаном. С удивлением обнаружил, что там при общей бедности населения и существовании государственных школ действует частная школа с платой за обучение примерно $1 в месяц. Я спросил местных, почему они отправляют детей в частные школы, если в государственных дают бесплатные учебники, форму и завтраки, на что мне ответили — в государственных школах ученики брошены. И, действительно, я увидел там всего двух учителей и класс размером в 140 человек, причем учителя приходили с двухчасовой задержкой.

Затем я исследовал, есть ли что-то подобное в других частях мира. Оказалось, что дешевые частные школы успешно конкурируют с бесплатными государственными в бедных странах.

В Индии работают 300 тысяч дешевых частных школ. В англоязычной части Западной Африки — 80 тысяч. Частные школы распространены и в Китае, правда, они действуют нелегально.

Некооперативные игры: проблемные особенности российской политической культуры

Дмитрий Бутрин, журналист, заместитель главного редактора газеты «Коммерсантъ», колумнист InLiberty.Ru

Российское политическое сознание эсхатологично, задача любого движения — в абсолютной и полной реализации политических принципов. Реалистичные программы у российских политических движений отсутствуют. Можно спросить у любого российского политика: «Предположим, вы все-таки добились полной социальной справедливости. А дальше-то что вы делать будете?» И вы не получите ответа.

О коммунистах можно сказать: «Так как коммунизм никогда не сможет быть построен, двигаться к нему можно довольно медленно».

Левые анархисты на вопрос «Что будет после уничтожения государства?» ответят: «Я буду добиваться, чтобы другие люди жили без государства, а сам я лучше умру в процессе борьбы за это». Многие мечтают о жизни без государства, но мало кто из них может рассказать, какой именно будет эта жизнь. В России либертарианцы действуют примерно так же.

«Жить в эту пору прекрасную не придется ни мне, ни тебе» — такой лозунг можно написать на знамени любого политического движения, только «жаль» надо заменить на «слава богу». Потому что либо не доживем, либо умрем по дороге.

Переходим к выводам. Богатый политик в России — подонок по определению, поэтому кредо политика: народ беден, а значит, и мы бедны. В русской политической культуре люди должны заниматься счастьем других людей, но никак не своим. В русской политической культуре воспринимают слово «коалиция» только как тактический союз, но не как стратегический. Совпадение целей в России для создания коалиции должно быть или абсолютным, или никаким. Несогласие на 10% — предмет для мордобоя.

А в силу этого в российской политической культуре не воспринимается и победа по очкам. Если нет нокаута — все равно кто победил. Вывод: России не хватает нерадикальных институтов, способных на коалиции.

Образ отечественной истории как спорная собственность

Никита Соколов, историк, шеф-редактор журнала «Отечественные записки»

Историей легко манипулировать. У российской истории образ антилиберальный. Легенда об особом пути России не имеет никаких научных оснований. Не существует никаких народных ментальностей, это миф. Ментальность подвижна и меняется легко: работы на два-три года.

Но либеральные идеи проигрывают перед образом «Россия — осажденная крепость». В рамках логики этого образа не нужны никакие свободы. Новый историко-культурный стандарт в России списан с Карамзино-Сталинской схемы. Правда, до 2003 года в России пытались сделать нормальный школьный учебник истории, где действуют люди, а не государство, но потом все это свернули, а в нынешнем пишут: «Русское самодержавие возникло в процессе трехсотлетней внутренней борьбы с различными автономиями».

В России сейчас наблюдается стремление к сильному этатизму. Например, недавно я был в Чите, где всего один работодатель — РЖД.

Если строить преподавание истории в школе по-другому, то как? Хороший пример: французская модель преподавания истории больше опирается на действия людей, они в ней главные герои, а не государство. Там политическую историю пытаются заменить рассказом о том, как жили и творили люди.

В Германии школьные преподаватели истории пришли к консенсусу по следующим базовым принципам их работы:

— никакой урок не может быть средством индоктринации, то есть обращения в свою веру, идеологию;

— если по какому-то поводу есть разные мнения, они должны быть исчерпывающе представлены;

— ученик должен понимать, что после урока у него изменилось понимание той или иной точки зрения на событие.

В Англии изучают историю как науку. Например, могут подробно в течение месяца разбирать Хартию вольностей. В результате ученик понимает, как работает ученый-историк.

Судебное нормотворчество, свобода и справедливость

Александр Верещагин, доктор права Эссекского университета, руководитель Института прецедента

Существует миф, что в России нет прецедентного права, что прецеденты якобы только в судебной системе Англии и США. Есть, хотя в англосаксонских странах это выражено ярче.

Свободный рынок несовместим с процессом создания законов, централизованных властями. Свободный рынок достиг максимального развития в англоговорящих странах, где обычное право было практически единственным законом в сфере частной жизни и частного бизнеса.

Кроме того, есть contra legem — особые случаи, когда моральные соображения превалируют над буквой закона. Например, если ваш дедушка написал на ваше имя завещание, а вы его убили, чтобы он не передумал, то наследства вам не видать, хотя по букве закона вы должны получить наследство.

Подобные случаи были даже в Советском Союзе при Сталине.

Указ 1944 года об отсутствии отцовства позволял мужчинам не платить алименты на детей, рожденных вне брака. Советская власть таким способом хотела увеличить рождаемость, это было очень важно после войны. Но советские суды фактически блокировали действие этого указа. Дело в том, что в законодательстве осталась лазейка — с отцов внебрачных детей алименты взыскивать было уже нельзя, но можно было их брать с так называемых фактических воспитателей, то есть с тех, кто реально воспитывал ребенка долгое время, даже не будучи отцом. Суды входили в тяжелое положение матерей и признавали биологических отцов фактическими воспитателями, даже если они воспитывали ребенка совсем недолгое время. В итоге алименты отцам внебрачных детей приходилось платить почти всегда, а позже указ отменили и формально.

Возможности гражданского участия в законотворчестве: инструменты и суррогаты

Екатерина Шульман, политолог, специалист по проблемам законотворчества, колумнист «Ведомостей»

Общественная палата была сформирована в качестве псевдопарламентской структуры в условиях отсутствия парламента. Полномочия общественной палаты сводятся к ничему, но выборы в нее все равно фальсифицируют.

[Причина в том, что. — РП] ничто, никакой политический институт не является декоративным, пока мы не признаем его декоративным. Где люди, там жизнь.

Российская общественная инициатива (РОИ — Roi.ru) тоже декоративный инструмент. Кстати, идея сайта скопирована с американского We the People.

Из 4300 зарегистрированных на данный момент на РОИ петиций эксперты, отобранные правительством, рассмотрели только 11. Все петиции, которые были ими приняты, набрали мало голосов. Например, просьба граждан изменить надпись на фасаде Ледового дворца имени Сергея Алексеевича Капустина (город Ухта) с «Ледовый дворец» на «Ледовый дворец имени Сергея Алексеевича Капустина» набрало два голоса за и три против.

Все отклоненные петиции по странному стечению обстоятельств похожи на инициативы Навального и набрали много — более 100 тысяч — голосов.

Про сайт Change.org (петиции, за которые голосовали посетители этого сайта, часто затем выполняются российскими властями. — РП).

Это не российский сайт, но по какой-то загадочной причине именно он находит отражение в нашей реальности. То ли у Медведева он стоит в телефоне, то ли Дворкович его по утрам читает, то ли это случайность, но следите за этим ресурсом!

[Несмотря на существование этих сайтов. — РП] до тех пор пока в России не будет честных выборов, у нас по-настоящему не заработает законотворческий механизм. При этом уровень транспарентности, прозрачности создания российских законов очень высок. Не путайте транспарентность и публичность, это не одно и то же. По уровню транспарентности российский парламент находится на уровне конгресса США и лучше, чем в Британии. Практически в режиме онлайн мы видим прохождение законопроекта по всем стадиям рассмотрения. Но нет публичности, то есть у общества нет возможности влиять на этот процесс.

Аналогия: наш парламент похож на муравейник за стеклом. Мы можем детально рассматривать жизнь муравьев, но никак не можем в нее вмешаться.

Почему свобода выше коллективизма и национализма: сохранение свободы способствует всеобщему процветанию

Даг Бендоу, доктор юриспруденции, старший научный сотрудник Института Катона (США), помощник президента Рейгана по специальным вопросам (приводим наиболее интересные тезисы выступления)

— Почему Америка должна защищать Южную Корею от Северной Кореи, если она в 40 раз богаче КНДР? Это имело смысл в холодную войну. Но 11 сентября 2001 года оказалось, что мы можем защитить Южную Корею, но не можем защитить себя.

— Я не вижу причин заставлять группу людей оставаться внутри государства, если они хотят отделиться (о нарастании сепаратизма в мире. — РП).

— Будет изменение баланса, центра тяжести в мире, и тогда такие люди, как вы (имеются в виду сидящие в зале либертарианцы. — РП), и ваша страна станут гораздо важнее.

Наркополитика — подход в России и международные тенденции

Иван Варенцов, координатор информационной и адвокатской работы Фонда содействия защите здоровья и социальной справедливости им. Андрея Рылькова

До конца XIX века политика государств мира в области психоактивных веществ была скорее регуляторной, чем запретительной.

В 1909 году ведущие державы создали Шанхайскую комиссию по опиуму, в 1912 году подписана Гаагская конвенция по опиуму, в 1920 году — введение сухого закона в США, а затем понеслось.

В России декларируемая нетолерантность к наркотикам на деле превратилась в нетолерантность по отношению к самим наркоманам. Российская наркополитика ограничивает доступ людей к жизненно важным лекарствам. В результате Россия находится на 82-м месте по доступности обезболивающих препаратов для больных раком и СПИДом.

Метадон был рекомендован для заместительной терапии наркомании Всемирной организацией здравоохранения и ООН. Программы заместительной терапии реализуются во всех странах СНГ за исключением России, Узбекистана и Туркменистана.

В России оборот метадона в любом виде запрещен и запрещены программы заместительной терапии. После присоединения Крыма к России там были закрыты эти программы в мае 2014 года. В результате 800 человек осталось без доступа к заместительной терапии, и уже умерло 20 человек.

В Австралии с 1991 по 2000 год государство инвестировало в программы раздачи игл и шприцев наркоманам $130 млн. В результате, по оценкам, было предотвращено примерно 25 тысяч случаев заражения ВИЧ и 21 тысяча случаев заражения гепатитом С. Это позволило системе здравоохранения сэкономить $2,4—7,7 млрд на лечении этих людей. Распространенность ВИЧ среди потребителей наркотиков в Австралии — меньше 3% (а в России 18—31%).

В 2001 году Португалия декриминализировала употребление, а также хранение наркотиков для личного пользования. С тех пор число регулярных потребителей постоянно и составляет менее 3% населения для марихуаны и менее 0,3% для героина и кокаина — цифры, которые показывают, что декриминализация не вызвала эскалацию употребления наркотиков.

Полная видеозапись VI чтений Адама Смита