«Люди увидели лицо расизма - оскалившееся»
Между русским и немецким народами существует внутренняя генетическая симпатия. Однако в последнее время участились случаи проявления русофобии.
Об этом в интервью «Русской планете» рассказал депутат 19 созыва Бундестага от партии «Альтернатива для Германии», председатель Международного народного совета российских немцев, бизнесмен Вальдемар Гердт.
Он также отметил, что украинским беженцам оказывается беспрецедентная помощь. Им создаются все условия для того, чтобы вытянуть из Украины всю рабочую силу.
При этом Германия сейчас как пороховая бочка. Огромное количество беженцев с Ближнего Востока и к ним сейчас прибавятся украинские беженцы. Немцы к этому не готовы, считает Гердт.
- Митинги, которые проходят в Германии в поддержку русских, видите, слышите о них, или это только у нас показывают по нашему телевидению?
- Мы их не только видим, слышим - мы их организовываем, поддерживаем, консультируем ребят, как правильно себя вести, чтобы быть в ладах с законом, чтобы не было причин запретить или еще больше наказать. Средства массовой информации пытаются эти акции также умалить. Там где в пробеге участвуют 2 - 3 тыс. машин, говорится о 300, там, где стоит лозунг этого пробега, этой демонстрации против дискриминации русскоговорящих, за мир, это официальный лозунг, его, конечно же, переворачивают и дают картинку, что это чисто прорусская, пропутинская демонстрация, которая поощряет убийства, террор и все такое.
Это привычная риторика, она применялась против моей партии в течение всего времени, сколько я в ней нахожусь - 5-6 лет. Здесь ничего нового нет, но даже то, как это подается, все-таки дает многим людям понять: «Слушай, а что, в чем дело, о какой дискриминации идет речь?» Это очень важный момент, я надеюсь, что у народа наконец-то откроются глаза, и тогда власть вынуждена будет или уйти, или меняться.
- Русофобия в Германии есть?
- Да, конечно, есть проявления русофобии в последнее время, начиная со школы, где детей начинают русскоговорящих выставлять в нехорошем свете. Вы знаете, дети могут быть очень жестокими, когда большинство против меньшинства идет. В больницах. Дошло даже до того, что клиника в Карлсруэ официально на своей странице заявила: «Мы не будем лечить русскоязычных пациентов».
- Как это возможно, это же незаконно…
- Да. Это потом было сразу же убрано после массового протеста. Я очень рад, что протест шел не только от нас, но и от простых жителей, которые вдруг увидели лицо расизма - оскалившееся. Конечно, это сразу же сняли, виновных наказали. Они оправдываются - вроде мы не так хотели, но это только верхушки айсберга. То, что делается в остальных случаях, когда снимаются с прилавков, изымаются товары с русской аббревиатурой. Сгущенное молоко делается в Голландии, но там по маркетинговому ходу было очень выгодно написано, как наше сгущенное молоко, баночка на русском языке. Пришлось их все изымать. Это очень напоминает 1933 год - расцвет или становление нацизма. Слава Богу, тенденции после первой истерии, которая была, вроде бы немного снизились, но это не значит, что они исчезли, они просто сами испугались проявлений, которых от себя не ожидали.
- Удастся ли победить русофобию в Европе, и сколько на это потребуется времени?
- Все зависит от того, как политическая жизнь будет меняться. Если все-таки в результате такого тотального ухудшения уровня жизни, к которому мы сейчас приблизились вплотную и уже в нем находимся, поднимутся народные волнения, и власть будет вынуждена уйти в отставку, будут проведены новые выборы, к власти придут люди с более прагматическим пониманием, думаю, что это очень быстро успокоится. Если она не будет подогреваться, успокоится очень быстро, потому что внутри все немецкое население еще носит чувство коллективной вины за ту войну. На этом коллективном чувстве вины как раз играют сейчас те, кто пытается вот эту русофобию раздувать, типа нас угнетали 70 лет, вот теперь мы можем что-то сказать, хотя и чувство коллективной вины - это очень неправильный подход. Именно это чувство является плодородной почвой для нацизма, поэтому я всегда был против чувства коллективной вины, и сейчас категорически против всех проявлений расизма, в какой бы форме они ни были.
- Я в России не замечаю, что русские обвиняют в чем-то всех немцев. С нашей стороны, мне кажется, нет такого желания заставить немцев чувствовать вот эту коллективную вину.
- Я тоже говорил неоднократно, что между русским и немецким народами существует внутренняя генетическая симпатия. Что говорить об этом чувстве коллективной вины? Оно же начинает пропагандироваться с садика, со школы. А кто писал программы школьные после войны здесь у нас? Их писали американцы, и для них это было очень важно. Они стратеги, они очень дальновидные стратеги в психологическом модулировании также. Для них было понятно, что народ, загнанный в это чувство вины когда-то захочет распрямиться - это закон природы. Гитлер пришел после Версальского договора, когда тогдашнюю Германию загнали в такие кабальные условия, и на этой волне смогло прийти такое чудовище к власти. Когда давили на немцев все это время, они понимали, что когда-то придет время, и мы спокойненько приведем к власти того, кого нам надо, кто опять Европу втолкнет в этот ужас самоуничтожения. Мы сейчас на пороге этих событий, и нам надо всем очень серьезно работать над тем, чтобы этого не произошло.
- Наплыв украинских беженцев ощущается?
- Да, конечно.
- Предоставляет ли им Германия помощь?
- Это беспрецедентный пример предоставления помощи. Они в принципе в течение двух недель могут получить право на работу. Кому-то из сирийских беженцев, к примеру, приходилось и по два года жить в спортзалах и ждать этого разрешения. Документы украинцев обрабатываются по совершенно другой линии, там параграф 24 со всеми вытекающими последствиям. Это бесплатная медицинская страховка, бесплатные курсы языка, бесплатное жилье за счет государства и право на работу. Им создаются здесь все условия для того, чтобы вытянуть из Украины всю рабочую силу.
- На улицах вы ощущаете наплыв украинских беженцев, или все-таки их не так много?
- Их очень много, их видно, особенно во время пробегов в поддержку России, которые были, и до этого, когда они собираются толпами еще большими, чем те, кто выступает за мир и против расизма. С той стороны собирается толпа не меньше, а то и больше.
Агрессия, когда кидаются на машины, кидают всякие предметы. С нашей стороны люди ведут себя очень корректно, очень культурно. Они действительно просто хотят остановить эту чуму, которая на нас надвигается, а украинцы... Сейчас будем разбираться с одним украинцем, который очень агрессивно себя вел: «Смотрите, без единого выстрела мы заняли город Ганновер, и он теперь наш. Смотрите, ни одного полицая, только мы здесь». Посмотрим, как отреагируют правоохранители, как юстиция прореагирует на такого псевдодемократа. Это еще одна неприятность, которая может и будет нас ожидать.
Германия сейчас как пороховая бочка. Огромное количество беженцев с Ближнего Востока, которые шли сюда не от войны в основном, а за сладкой жизнью, за хорошей жизнью. Их обеспечивали не хуже тех немцев, которые в пять утра идут на работу, поэтому было относительное спокойствие, потому что люди получали деньги, сидели в кафешках и наслаждались этой жизнью, пока немцы их обрабатывали, ехали и работали. Как только у нас закончатся деньги в кассе, они уже сейчас на исходе, и при этих ценах, скорее всего, придется отменять денежное пособие и переходить на пищевые талоны или что-то в этом роде, эти ребята пойдут себе добывать на жизнь, они не будут затягивать пояса, как немцы. Они пойдут делать то, что они привыкли делать у себя дома десятилетиями. Немцы к этому не готовы.
Сейчас еще подъедет 2-3 млн украинцев сюда. Я представляю, что может случиться в социальном плане, какой может быть взрыв. Тогда жить станет труднее. Это очень неприятная ситуация, в которую мы сами себя загнали. Я еще раз повторяю, всем повторяю: никто нас туда не толкал и не загонял, это чисто наши решения. Решение наших политиков привело нас вот в эту ситуацию. Ее не должно было быть, в ней нет необходимости, в ней нет неизбежности, но план сработал. Теперь посмотрим.
