Коррупция. Истоки. Сущность
«Коррупция» относится к такого рода словам, значение которых интуитивно понятно всем, но их определение, или тем более раскрытие обозначаемого понятия, вызывает серьёзное затруднение.
Наши законодатели под видом определения коррупции в соответствующем законе лишь описали её в уголовно-наказуемых проявлениях: коррупцией считается «злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями, коммерческий подкуп либо иное незаконное использование физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц либо незаконное предоставление такой выгоды указанному лицу другими физическими лицами, а также совершение указанных деяний от имени или в интересах юридического лица».
Всё это понятно. С тем же успехом можно было просто перечислить статьи Уголовного кодекса. Но разве подобные перечисления помогают разобраться с тем, что такое коррупция?
Не лучше обстоит дело и в научно-правовом сообществе, где коррупцию обычно определяют как «преступную деятельность, которая заключается в использовании должностными лицами властных полномочий для личного обогащения». Примерно то же самое записано в документах ООН.
Многие правоведы склоняются к мысли, что коррупция является отражением вечного несовершенства человеческое природы, поэтому борьба с коррупцией должна быть нормальным состоянием общества.
Интересно отметить, что в СССР до 1980-х годов официально термин «коррупция» не использовался вообще, обходились более простыми понятиями: «взяточничество», «злоупотребление», «попустительство». Слово «коррупция» в литературе использовалось в значении «разложение».
Сейчас же все без умолку говорят о коррупции и особенно о борьбе с ней. Проблематика коррупции плотно вошла в политическую культуру, а само это понятие стало одним из самых ходовых.
Многие политические силы строят свои программы вокруг обещаний победить коррупцию или снизить её влияние. Между прочим, введение ЕГЭ, перестроившего во многом систему школьного образования, было обусловлено не чем иным, как борьбой с коррупцией.
Стараниями пропагандистов в общественном сознании создан целый ряд мифов, связанных с коррупцией. Например, о том, что в Китае коррупции почти нет, потому что чиновников расстреливают пачками. И Сингапур, дескать, победил коррупцию благодаря жестокости наказаний. А в Грузии и Прибалтике, напротив, масштабная либерализация как будто бы привела к снижению коррупции. Но, пожалуй, главный спорный момент — это значительное преувеличение значения данного социального феномена
Дело в том, что то, что сегодня называют коррупцией, появилось на заре человеческой цивилизации вместе с появлением государственной власти. Само государство в некотором смысле есть коррупционный институт, ведь оно возникло как вставший над обществом аппарат принуждения большинства следовать воле и желанию меньшинства — племенной верхушки. То есть государство по своему генезису — институт вооружённого социального насилия ради удовлетворения корыстных интересов имущих слоёв. Первые государства называют рабовладельческими, потому что они служили гарантом рабского труда большинства.
Однако при этом возникновение государства было колоссальным шагом прогресса, так как поддерживаемый им централизованный порядок узаконивал и углублял разделение труда. Все достижения цивилизации являются результатом отделения умственного труда от физического, результатом специализации трудовой деятельности, которое было недоступно первобытным общинам.
То, что нам сегодня кажется кумовством, клановостью, коррупцией — вроде бы крайне негативными явлениями — тысячи лет было нормальной формой организации государственной власти. Сущность коррупции не в порочности человеческой природы. Сущность коррупции неотделима от сущности власти вообще. Власть есть навязывание воли, подчинение, а коррупция — лишь один из практических аспектов этого процесса. Дело в том, что аппарат власти всегда стоит над обществом, в том числе потому что наделён управленческими функциями, поэтому неизбежно обладает некоторой самостоятельностью. И самостоятельность в данном случае становится синонимом злоупотребления, то есть коррупции. Такова конструкция всякой власти, поэтому там, где есть государство, всегда будет и коррупция.
Злоупотребление властью приобрело современный вид масштабного социального явления, которое и назвали коррупцией, уже после перехода экономики на денежные рельсы. Именно деньги, как всеохватывающая форма человеческих отношений, масштабируют злоупотребление властью до уровня коррупции. Неденежный корыстный интерес (земли, должности, титулы) крайне ограничен, тогда как денежная материальная выгода фактически не имеет пределов.
Главная проблема коррупции состоит в том, что она разлагает государственный аппарат, распорядители, исполнители государственных функций делают не то, что предначертано волей общества (или правящего слоя), а то, за что платят отдельные заинтересованные лица. Но существо коррупции неотличимо от существа государственных функций, вопрос лишь в том, что субъективно считать правильным или необходимым. Это последнее изложено в законах и должностных инструкциях
Парадоксально, но коррупция в массе своей практически не вредит людям, которые и так находятся в приниженном, нищенском положении. Даже наоборот, обычному человеку, стеснённому неразумными законами и ограничениями, проще подкупить мелкого чиновника, чем связываться с громадой государственного аппарата.
Профессиональные борцы с коррупцией утверждают, что если бы, например, в госзаказе не было взяток, то расходы бюджета и государственных компаний удалось бы сократить чуть ли не в половину. А значит, интересы общества состоят в искоренении коррупции.
Но это крайне спорное утверждение, основанное на школярских представлениях об экономике. В таком примере доля расходов, которая при коррупции попадает в карманы нечистым на руку чиновникам, без коррупции пойдёт в карманы подрядчикам.
В современной экономике конкуренция не оказывает решающего влияния на ценообразование, все важнейшие сегменты рынка контролируются монополиями, поэтому цены — монопольные. И никакая ФАС ничего с этим поделать не может, это экономический закон — конкуренция ведёт к победе самых сильных, то есть к монополии. Юридически может быть хоть сто компаний, но так или иначе это будет цепочка, которая ведёт к узкой группе лиц
Иначе откуда бы взялся список Форбс. Поэтому ворующие на госзаказе чиновники перераспределяют в свою пользу прибыли предпринимателей.
Ещё один момент в идеологии борьбы с коррупцией — это подкуп государства состоятельными преступниками ради ухода от уголовной ответственности. Это куда более сильный аргумент, потому что такого рода коррупция приводит к вопиющим примерам несправедливости. Но здесь необходимо понять, что проблема не только и не столько в коррупции судей, прокуроров, следователей и оперативных сотрудников. Разве несправедливые приговоры и другие судебные акты — редкость безо всякой коррупции? Проблема в общей направленности судебной системы, в идейном содержании самой судебной политики и качестве кадров.
Снизить уровень бытовой, мелкой коррупции одномоментно более чем реально, подняв зарплаты учителям, врачам, мелким служащим, полицейским до достойного уровня. Но кому из власть имущих это надо?
Снизить уровень средней коррупции вполне реально, подняв в несколько раз зарплаты чиновникам. И таких примеров в богатых странах немало. Но при подсчётах может оказаться, что дешевле мириться с ущербом от коррупции и бороться с коррупцией, чем тратить в два-три раза больше на зарплаты чиновникам.
Снизить уровень коррупции в высших эшелонах власти практически нереально. В рыночном обществе власть неизбежно сращивается с крупнейшим бизнесом. Единственный вариант как-то снизить зависимость власти от капитала — это наличие сильного национального лидера, опирающегося на поддержку народа. Есть разные мнения, способен ли Владимир Путин выполнять такую роль.
Главное и наиболее актуальное, что следует отметить насчёт коррупции — это то, что коррупция, как социальное явление, является лишь индикатором уровня разложения общества и государства. Чтобы коррупции было меньше, нужно не просто бороться с коррупцией, необходимо оздоравливать сами общественные отношения. Чем разумнее будет организация общественной жизни, тем меньше в ней будет места для коррупции.
