Черноморские проливы и «сумасшедший проект» Реджепа Эрдогана
Продолжающееся последние несколько лет развитие отношений между Россией и Турцией заставляет вспомнить долгую и драматичную историю черноморских проливов.
Ныне этот вопрос достаточно надежно урегулирован конвенцией Монтрё, а в XIX веке был едва ли не главным во всей мировой политике. Причина очевидна: Россия стремилась получить свободный доступ в Средиземное море, с античных времен являвшееся центром цивилизации. В эпоху Великих географических открытий выросло значение океанских путей и атлантических портов, но контроль над бассейном Средиземного моря по сей день дает в геополитическом плане многое.
Другим ключевым игрокам, естественно, хотелось видеть российский флот по ту сторону проливов. Получив по условиям Утрехтского мира 1714 года Гибралтар, Британия 200 лет старательно выстраивала военную инфраструктуру в средиземноморском бассейне. Затем ее сменили США, на постоянной основе содержащие там 6-й флот.
Россия, пытаясь добиться своего силой, воевала с Турцией 12 раз, в общей сложности, 241 год. А решила, в конце концов, полюбовным соглашением. И эта схема действует, несмотря на конфликт между Москвой и Анкарой.
На берегах Босфора состоялось первое знакомство остального мира с предками современных россиян. В 866 (по другим данным, 860) году военачальник Рюрика Аскольд, самовольно покинувший своего господина, воспользовавшись войной Византии с арабами, ударил по Константинополю с тыла. Ни о каких проливах он, разумеется, не думал, а стремился пограбить, в чем и преуспел.
В 907 году Вещий Олег предпринял новый поход на Византию. В соответствии с прозвищем, он мыслил шире, и хотел, в первую очередь, обеспечить беспрепятственный сбыт зерна, воска, кож и других товаров, которые собирал в виде дани с покоренного населения. Заключенное спустя четыре года соглашение, считающееся первым международным договором Русского государства, предусматривало большие привилегии для киевских купцов. Знаменитый щит, прибитый Олегом к городским воротам византийской столицы, вопреки распространенному мнению, являлся не вызовом, а символом дружбы.
Князья Игорь и Святослав и торговали, и воевали с византийцами. Владимир Святой взял курс на прочный альянс и крестил Русь по греческому обряду. По мнению некоторых историков, это было фундаментальной ошибкой. Византия, во времена Владимира единственная сверхдержава тогдашнего мира, вскоре ослабела и обнищала. Ее упадок автоматически снизил роль Киева, на Руси появились новые центры силы.
Московское царство первое время боролось не с Турцией, а с Крымским ханством, и задачу ставило сугубо оборонительную: защититься от набегов и работорговли. Первое прямое столкновение с Оттоманской Портой, а заодно выход россиян к теплому морю случились в 1637 году, когда донские казаки без санкции Москвы захватили и пять лет удерживали крепость Азов в устье Дона. Царь Михаил Федорович, посоветовавшись с Земским Собором, принял непопулярное, но, вероятно, правильное при тогдашнем соотношении сил решение: не связываться, и Азов туркам вернуть.
В 1676 году князь Григорий Ромодановский впервые разбил турок под Чигирином, положив конец попыткам Стамбула установить контроль над Украиной. Эта выдающаяся победа мало известна в российской истории - возможно, потому, что вскоре ее начали писать Петр I и его сторонники, а Ромодановский был близок к царевне Софье.
Петр, большую часть жизни отвоевывавший у шведов Балтику, сначала шел по стопам предшественников и двигался на юг. В 1695-1696 годах он предпринял два азовских похода и ценой больших потерь взял крепость, устроив в Москве парад на манер римских триумфаторов. Правда, немедленно выяснилось, что построенный в Воронеже флот не мог пройти в Черное море через Керченский пролив, насквозь простреливавшийся мощной артиллерией турецкой крепости, о чем Петр, вероятно, просто вовремя не подумал.
В 1712 году, находясь в эйфории от Полтавской победы, недооценив турецкую армию и понадеявшись на фантастические обещания поддержки со стороны румын, болгар и сербов, он предпринял Прутский поход в Молдавию, где избежал плена только благодаря взятке, переданной ловким дипломатом Петром Шафировым великому визирю. Боевые корабли на Черном море пришлось уничтожить, крепости Азов и Таганрог срыть. То был последний случай, когда русские потерпели поражение от турок, но в южной политике на полвека наступила вынужденная пауза.
Екатерина мечтала упразднить ослабевшую Османскую империю и восстановить древнюю Византию, для престола которой предназначала своего второго внука, нареченного распространенным среди базилевсов именем Константин. «Прожект» осуществился наполовину: Россия отвоевала Северное Причерноморье и Крым. Эскадра Алексея Орлова, в 1770 году разгромившая турецкий флот при Чесме, пришла в Средиземное море из Балтики. Корабли адмирала Федора Ушакова, в 1797-1799 годах действовавшие против французов на Ионических островах, проследовали через проливы: Петербург и Стамбул заключили союз против республиканской Франции.
«Григорий Александрович Потемкин перевернется в гробу!» - сказал Ушаков, получив депешу из столицы.
Вдохновленный этим успехом, Павел I попытался закрепиться в Средиземном море, приняв сан великого магистра Мальтийского ордена. То, что орден католический, его не смутило. Рыцари, изгнанные с острова французами, рады были прислониться к кому угодно. Когда спустя два года адмирал Нельсон выбил французов с Мальты, Павел потребовал ее себе, но Лондон проигнорировал не подкрепленные реальной силой притязания.
Наполеон в Тильзите и Эрфурте предлагал Александру I за невмешательство в европейские дела большую часть Турции, Персию и половину Индии, но Константинополь с проливами оставлял за собой, чтобы не допускать русских к Лазурному берегу, Италии и Египту.
В XIX столетии Турция превратилась в «больного человека Европы». По мнению исследователей, разделу «османского наследства» помешала одна причина: каждая из великих держав надеялась получить все. В 1821 году Александр I отказался поддержать антитурецкое восстание греков, заявив:
«Бунтовщики, подданные одного монарха, не должны находить покровительства у другого». В 1833 году Николай I по просьбе султана направил экспедиционный корпус для борьбы с поднявшим сепаратистский мятеж египетским пашой. Но в целом своих планов в отношении Турции и, особенно, проливов Россия не скрывала. «Крест над святой Софией» сделался национальной идеей, объединявшей славянофилов и западников, ретроградов и либералов. «Турция должна прекратить существование; Россия имеет право занять Константинополь», - чеканил писатель Иван Аксаков.
Геополитик Ростислав Фадеев называл русского царя «единственным законным наследником Константина Великого». Поэт и камергер Федор Тютчев взывал: «Уж не пора ль, перекрестясь, ударить в колокол в Царьграде?». Начальник генштаба Николай Обручев представил доклад о слабости российского флота, и тут же заявил, что к Константинополю надо плыть «хоть на ладьях».
Однако Петербургу пришлось столкнуться не только и не столько с Турцией, сколько со всей Европой, не желавшей допускать столь радикального изменения мирового баланса. В январе 1853 года Николай I тайно предложил британскому кабинету разделить Турцию, как его бабушка разделила с Австрией и Пруссией Польшу, и обиделся, что здравая и взаимовыгодная, по его мнению, инициатива не встретила поддержки. Через пять месяцев царь, воспользовавшись конфликтом между православными и католиками в Иерусалиме и Вифлееме, вошедшем в историю дипломатии как «спор из-за ключей», начал боевые действия против Турции, поначалу ознаменовавшиеся морской победой под Синопом (то было последнее в истории сражение парусных флотов).
Из всех европейских держав более или менее благожелательно отнеслась к его действиям только Пруссия. Британия и Франция объявили России войну, Австрия придерживалась недружественного «вооруженного нейтралитета». Крымская война закончилась для России падением Севастополя и временной потерей права держать военный флот на Черном море. Российскую делегацию на мирных переговорах в Париже возглавлял Алексей Орлов, младший брат генерала Михайлы Орлова, в 1814 году принимавшего капитуляцию французской столицы.
«Надеюсь, вы на нас не в обиде?» - не без ехидства спросил посол Британии лорд Рэдклиф после подписания документа. «Чего там, мы снова друзья!» - ответствовал похожий на медведя Орлов, и так сдавил англичанина в объятиях, что у того затрещали кости.
После поражения Франции в войне с Пруссией в 1871 году канцлер Горчаков добился денонсации Парижского договора. Новая война с Турцией началась через шесть лет. Тогда Россия приблизилась к заветной цели на расстояние протянутой руки. От ставки «белого генерала» Михаила Скобелева в Сан-Стефано до Константинополя и Босфора оставалось меньше 15 километров, но Британия ввела в Мраморное море свои броненосцы. Художник-баталист Василий Верещагин кричал Скобелеву: «Оборвите телеграфные проволоки, я их сам порву, немыслимо заключать мир иначе, как в Константинополе!».
В 1908 году из-за проливов разразился «боснийский кризис». Министры иностранных дел России и Австро-Венгрии Извольский и Эренталь заключили тайное соглашение: Петербург закрывает глаза на аннексию австрийцами Боснии и Герцеговины, на которые претендовала союзная России Сербия, а Вена надавит на Турцию, чтобы русский флот получил возможность проходить через Босфор и Дарданеллы. После аннексии Россия заявила официальный протест. Австрия в ответ не смолчала: в чем дело, мы, кажется, договаривались?
Во время полузабытой Балканской войны 1912 года болгарские офицеры рассматривали Стамбул в свои бинокли. Петербург заставил отвести войска: воздвигнуть крест над Святой Софией, когда придет время, должна великая Россия, а не какая-то Болгария! Болгары обиделись, и в первую мировую войну, словно в насмешку над теорией панславизма, вступили на стороне Германии. Август 14-го застал в Средиземном море германские крейсера «Гебен» и «Бреслау». Столкновение с многократно превосходящим британским флотом грозило им неминуемым уничтожением. Когда командующий адмирал Сушон решил прорываться в порты дружественной Турции, офицеры эскадры составили завещания. Широко известная, хотя не подтвержденная версия гласит, что морской министр Уинстон Черчилль якобы приказал адмиралу Милну упустить немецкие крейсера, дабы те своим присутствием укрепили оборону проливов, помешали России быстро захватить их и, достигнув своей главной цели, заключить сепаратный мир с Германией.
Лозаннский мирный договор с Турцией, подписанный 24 июля 1923 года, предусматривал свободный проход через проливы военных судов всех стран в мирное, а также в военное время в случае нейтралитета Турции; при участии Турции в войне, предусматривался свободный проход через проливы военных судов нейтральных стран. СССР не ратифицировал договор, заявив, что он подрывает его безопасность. Позиция Москвы заключалась в том, что ей должен быть обеспечен свободный доступ в Средиземное море, а Черное должно быть внутренним озером прибрежных государств. На конференции о режиме черноморских проливов 22 июня - 21 июля 1936 года в Монтрё (Швейцария) был выработан компромиссный вариант, действующий поныне.
Конвенция Монтрё сохраняет за торговыми судами всех стран свободу прохода через проливы как в мирное, так и в военное время. Режим прохода боевых кораблей различен в отношении черноморских и нечерноморских государств. Черноморские державы при условии предварительного уведомления властей Турции (разрешения, однако, не требуется) могут проводить их в мирное время без всяких ограничений. Суммарный тоннаж военных кораблей остальных государств в Чёрном море не должен превышать 30 тысяч тонн, и пребывание там каждого корабля не должно длиться дольше 21 суток.
Закрыть проливы Турция вправе только в случае собственного участия в войне, или явной и несомненной военной угрозы. Конвенция также восстановила полный суверенитет Турции над зоной проливов и ликвидировала созданную в Лозанне международную контрольную комиссию.
Практически сразу выяснилось, что Сталина эти условия не устраивают. В речи на сессии Верховного Совета 31 августа 1939 года Вячеслав Молотов сообщил, что Москва предлагала Анкаре соглашение о военно-морской базе в Дарданеллах, но получила отказ. «Не пожалеет ли об этом Турция - гадать не будем», - заявил он. Во время визита в Берлин в ноябре 1940 года Молотов настойчиво ставил данный вопрос перед Гитлером и Риббентропом.
25 ноября 1940 года Сталин сказал главе Коминтерна Георгию Димитрову:
«Мы турок выгоним в Азию. Какая это Турция? Там два миллиона грузин, полтора миллиона армян, один миллион курдов. Турок только 6–7 миллионов».
По данным российского историка Александра Горянина, в конце войны Сталин планировал вторгнуться в Турцию с Кавказа и из Болгарии, но карты спутало присоединение Анкары к антигитлеровской коалиции в феврале 1945 года. На Потсдамской конференции Сталин выразил желание получить военно-морскую базу в Дарданеллах и восточные турецкие провинции Карс и Лазистан. Партнеры ответили, что Турция на стороне Гитлера не воевала, и наказывать ее не за что. Как писал в воспоминаниях Черчилль, на следующий день, на приеме, устроенном британской делегацией, Сталин подошел к нему со стаканом коньяка, чокнулся и доверительным тоном спросил:
«Так как насчет базы в Дедеагаче?».
От территориальных претензий к Турции СССР отказался только после смерти Сталина, причем, как следовало из официального заявления, предъявлял их, оказывается, не Кремль, а «правительства Армении и Грузии». Создание НАТО в 1949 году изначально мотивировалось именно необходимостью защиты Турции.
После второй мировой войны у Москвы впервые в истории появился шанс достичь Средиземноморья посуху, оставив проливы в тылу. В 1958-1961 годах во Влерском заливе в Албании действовала советская военно-морская база, которую пришлось закрыть из-за испортившихся отношений с режимом Энвера Ходжи.
Обсуждалось и создание базы в Югославии, причем более мощной. Именно этой теме был посвящен визит в СФРЮ маршала Георгия Жукова в октябре 1957 года (последний перед снятием с поста министра обороны). В порт Задар Жуков приплыл на крейсере «Куйбышев» в сопровождении двух эсминцев. Идею подал секретарь ЦК КПСС Фрол Козлов.
«Надо не самолетом полететь, а с намеком прибыть: мол, товарищ Тито, куда бы нам причалить?» - заявил он на заседании президиума ЦК.
В 1967-1992 годах в Средиземном море на основании конвенции Монтрё постоянно присутствовала 5-я эскадра Черноморского флота, о которой был снят пафосный кинофильм «Нейтральные воды».
Советская пропаганда, с одной стороны, преподносила это как проявление растущей глобальной мощи СССР, с другой стороны, сетовала, что у американского 6-го флота есть базы в Неаполе, Пирее и Картахене, а нашим морякам приходится как-то обходиться.
С 1 июня 2013 года Россия официально возобновила постоянное военно-морское присутствие в Средиземном море. С 1971 года существует база в сирийском Тартусе, более 20 лет находившаяся на консервации. Правда, до полноценной базы по своим возможностям она не дотягивает и справедливо именуется в документах «пунктом материально-технического обеспечения кораблей».
Аналитики считают конвенцию Монтрё одним из самых эффективных международно-правовых документов, длительное время и в разных условиях обеспечивающим взаимную сдержанность. Турция не закрывает проливы, Россия не прибегает к прямым угрозам силой, чтобы не дать для этого повода.
После того как 24 ноября 2015 года с турецкой территории был сбит российский СУ-24, конфликт между Москвой и Анкарой распространился практически на все сферы двусторонних взаимоотношений. В том числе новую актуальность приобрел вопрос доступа российских кораблей судов в черноморские проливы Босфор и Дарданеллы. В последнее время с развитием инфраструктуры и появлением новых транспортных средств и путей стратегическая значимость проливов объективно снизилась. Тем не менее, проливы являются чрезвычайно важной судоходной артерией российского экспорта, через них осуществляются поставки танкерами металла, удобрений и зерна. Через проливы экспортируется 30% российской нефти. В отсутствие возможности прохода через проливы Черноморский флот оказался бы запертым в Черном море. Босфор и Дарданеллы — единственный коридор, позволяющий Черноморскому флоту выйти в Средиземное море и получить доступ к международным водам. В условиях борьбы с ИГИЛ бесперебойный доступ к проливам необходим для материально-технического обеспечения российских баз в Сирии. Закрытие проливов угрожало бы срывом поставок российских вооружений и доставки военнослужащих в Сирию.
В последние десятилетия Турция поэтапно вносила односторонние изменения в положения конвенции Монтрё. 1 мая 1982 года на пролив Босфор было распространено действие регламента порта Стамбул.
Документ предоставлял право турецким властям временно приостанавливать проход кораблей через Босфор и обязывал использовать лоцманскую проводку при транзите. Однако эти положения нарушали конвенцию, и турецкому правительству пришлось сделать оговорку, что регламент касается только кораблей, совершающих заход в турецкие порты.
В 1990-е годы Турция периодически препятствовала перевозке нефти через проливы, добившись таким образом строительства инфраструктуры, обеспечивающей транзит энергоресурсов через свою территорию. 1 июля 1994 года Анкара в одностороннем порядке ввела новые правила регулирования судоходства в проливах, согласно документу о »Регулировании морского судоходства в проливах Турции и районе Мраморного моря» (Регламент судоходства о проливах). Данный документ предоставлял Турции право приостанавливать судоходство в проливах в случае строительных работ, пожара, научно-исследовательских и спортивных мероприятий, оказания помощи, деятельности по предотвращению и устранению последствий загрязнения окружающей среды, расследования преступлений и аварий. Суда свыше 200 метров обязаны были проходить проливы в светлое время суток, это касалось, в первую очередь, российских танкеров и военных кораблей. Суда ВМФ России были вынуждены соблюдать это положение. Турция имела право досматривать торговые корабли для выявления их соответствия международным эксплуатационно-экологическим стандартам. В качестве наказания за несоответствие стандартам предусматривалась депортация корабля.
Новые правила судоходства, принятые Турцией в одностороннем порядке в 1998 году, значительно ограничивали проход через проливы крупных нефтеналивных кораблей. В результате принятия турецким руководством в октябре 2002 г. новой инструкции о применении правил судоходства в проливах возросли сроки простоев российских кораблей в ожидании прохода и, как следствие, финансовые издержки. В соответствии с документом, штаб Черноморского флота ежедневно должен был предоставлять турецким властям уведомление о судах постоянной готовности и кораблях, находящихся на боевой службе в Средиземном море.
Тем не менее, объем транзита через проливы неуклонно увеличивается при том, что ширина Босфора на самом узком участке составляет всего 700 м. Турция периодически ограничивает право на свободное прохождение судов, объясняя это мерами по защите экологической ситуации в районе проливов. В частности, Турция не разрешает проход через Босфор танкеров, которые перевозят сжиженный газ. Однако вышеуказанные законодательные изменения не были признаны международным сообществом. Перечисленные инициативы свидетельствуют о наличии у Турции целей придать международным черноморским проливам статус внутренних вод.
На фоне обострения отношений с Россией в 2015–2016 годах Турция начала затягивать досмотр российских судов, что приводило к очередям и неоправданному простою. Даже возникали опасения, что Турция может ограничить проход российских судов через проливы под формальным предлогом, что они представляют для нее угрозу. В сложившейся ситуации гражданские корабли, обеспечивающие поставки в рамках сирийской операции, оказались в категории вспомогательных судов ВМФ. Со ссылкой на ст. 10 Конвенции, данным сухогрузам был придан правовой статус военного судна при транзите через проливы. Как раз в отношении этих кораблей ожидались задержки в получении разрешения на транзит без объяснения причин.
Объективно, закрытие проливов для российского военного и торгового флота являлось бы грубым нарушением положений конвенции и норм международного права в целом. Нарушение или обход международной конвенции может нанести серьезный ущерб статусу Турции на международной арене.
Если Турция начнет нарушать положения конвенции, Россия при поддержке международного сообщества может настоять на ее пересмотре. Действительно, ряд стран не согласен с определенными положениями конвенции. В частности, некоторые восточно-средиземноморские и балканские государства, в том числе не участвующие в конвенции, выступают за признание проливов международными судоходными путями или за передачу их под управление наднациональной организации. Турция последовательно выступает против подобных вариантов и поэтому не заинтересована в серьезном обострении ситуации вокруг проливов. Турция дорожит репутацией страны, строго придерживающейся конвенции.
Таким образом, несмотря на ряд спорных положений и периодически возникающие осложнения, конвенция на протяжении длительного периода эффективно сдерживала конфликты и обеспечивала политический баланс в зоне проливов. Следует ожидать, что на фоне текущего обострения в ближневосточном регионе любая попытка пересмотра положений конвенции приведет к дальнейшему ограничению транзита через проливы, в первую очередь, военных судов, что приведет к ущемлению интересов России.
В последние несколько лет ведется активное обсуждение проекта канала «Стамбул». Объявленный президентом Турции в 2011 году запланированный 45-километровый водный путь стоимостью несколько миллиардов долларов, соединяющий Мраморное и Чёрное моря и пролегающий параллельно Босфору, вызвал шквал негодования и критики со стороны общественности и политических деятелей. Правительство заявляет, что это облегчит движение по проливу Босфор и предотвратит несчастные случаи, но критики считают, что канал нанесёт ущерб окружающей среде и загрязнит ресурсы пресной воды. Турция утвердила планы развития проекта в марте, отмечает издание. Президент Эрдоган сказал, что отчёт об оценке воздействия проекта на окружающую среду был завершён с участием не только общественности, но и учёных.
Спорный проект канала «Стамбул», названный президентом Реджепом Эрдоганом «сумасшедшим проектом», готов к запуску на фоне реакции оппозиции, а также учёных, сообщило в декабре 2019 года турецкое издание Duvar. Министр транспорта и инфраструктуры Джахит Турхан объявил, что канал «Стамбул» станет альтернативой Босфору и обеспечит безопасность мегаполиса. Турхан, зная о критике видных учёных, заметил, что у них нет прямых знаний по этому предмету, но что проект был подготовлен с большой тщательностью.
Отмечу, что на встрече в Белграде в октябре 2017 года президент Эрдоган впервые назначил дату начала строительства своего «проекта мечты» - искусственного водного пути в Стамбуле, заявив, что строительство начнется в следующем году. Однако ему пришлось отложить этот процесс, поскольку резкий спад лиры во второй половине 2018 года спровоцировал кризис и стагнацию в турецкой экономике. Валюта потеряла 30% своей стоимости по отношению к доллару, из-за этого проект канал «Стамбул» практически исчез из политической повестки дня Эрдогана — вплоть до декабря 2019 года.
В своей речи 12 декабря Эрдоган снова заговорил об этой проблеме, пообещав продолжить строительство запланированного водного пути, который соединит Черное и Мраморное моря, идущие к западу от Босфора на европейской стороне Стамбула. Кроме того, он подчеркнул, что проект будет включать и политический аспект. До сих пор президент молчал о том, что это за аспект. Никто из журналистов, которым был разрешен доступ к Эрдогану, не задавал ему этот вопрос. Таким образом, политический аспект, который принесет проекту «большой успех на международном уровне», остается неоднозначным моментом, как и многие другие неясности, связанные с ним.
Эрдоган впервые представил проект в 2011 году во время своей кампании на всеобщих выборах, назвав его «сумасшедшим проектом». Его утверждение о том, что план не был отложен, стало ответом на статью Al-Monitor от октября 2018 года, в которой проводился опрос, будет ли Эрдоган продолжать этот проект, несмотря на экономический кризис, охвативший Турцию. В статье делается вывод, что «теоретически Эрдоган все еще может реализовать Canal Istanbul, но с одним условием: найти банкира, настолько сумасшедшего, чтобы профинансировать его сумасшедший проект».
Стоит ли предполагать, что «сумасшедший банкир» найден? Другими словами, есть ли у Эрдогана финансовая гарантия на водный путь длиной 45 км (28 миль), шириной 150 м (328 ярдов) и глубиной 25 м (82 фута)? На конец января четкого ответа не было, поскольку статья находилась в процессе написания. Тем не менее, ни одно из заявлений Эрдогана, сделанных с тех пор не наводит на мысль, что он нашел «сумасшедшего банкира» для его «сумасшедшего проекта».
Например, 16 декабря 2019 года Эрдоган заявил проправительственному телеканалу, что поиск подрядчика на основе модели «построить-эксплуатировать-передать» был первым вариантом:
«Либо придется строить, опираясь на наш национальный бюджет».
Его выступление после пятничной молитвы через месяц звучало более двусмысленно.
«Мы непреклонны в отношении проекта. Однако на данный момент мы не ищем финансирования», - сказал он, не уточнив, как будет финансироваться проект.
Вряд ли он сделал бы это, если перспективы финансирования были многообещающими.
Тем не менее Эрдоган сделал все, чтобы подчеркнуть, что полон решимости продолжать этот проект. Без сомнения, его решимость может дорого обойтись Турции. Если быть точнее, стоимость проекта, как отметил Эрдоган в январе 2020 года, составляет 75 млрд. лир (12,5 млрд долларов). Вряд ли это достоверная цифра, поскольку у проекта все еще нет технико-экономического обоснования. Если для покрытия расходов в 75 млрд лир задействуют национальный бюджет, это станет тяжелым бременем для бюджета, который уже находится под давлением в условиях экономического застоя, который, как ожидается, продолжится. Экономические потрясения привели к тому, что правительство не достигло своей цели по сбору налогов в бюджете прошлого года, когда был зафиксирован дефицит налоговых поступлений в размере 75 млрд лир.
Так что поддерживает настойчивость Эрдогана в строительстве канала параллельно Босфору, учитывая всю очевидность проблемы финансирования и возможной новой нагрузки на бюджет? Действительно ли водный путь настолько важен, что можно оправдать оскорбительную фразу Эрдогана, брошенную критикам: «Канал «Стамбул» будет построен, хотите вы этого или нет!»?
Эрдоган назвал этот канал проектом, который «спасет» Босфор от угроз коммерческих судов, перевозящих нефть и другие опасные материалы. «Канал «Стамбул» - это сигнал, который мы посылаем миру. Подобно Суэцкому каналу, Панамскому каналу и многим аналогичным (искусственным) каналам, мы построим канал, чтобы справиться с трафиком, постоянно угрожающим нашей окружающей среде», - сказал он 17 января 2020 года.
Сравнение Эрдогана здесь бессмысленно, поскольку Суэцкий и Панамский каналы приносят коммерческие выгоды своим операторам и пользователям. Это кратчайшие водные пути, используя которые, судна не должны плыть вдоль африканского и латиноамериканского континентов. У стамбульского канала нет такого преимущества, поскольку он не сокращает маршрут. Кроме того, Конвенция Монтрё 1936 года, которая регулирует режим каналов Босфор и Дарданеллы, дает коммерческим судам право свободного и бесплатного прохода через Босфор. Таким образом, использование узкого канала поблизости, лишенного преимуществ, но взимающего плату за проход, лишено коммерческой логики.
Проект строительства канала «Стамбул» президента Эрдогана наложит налоговое бремя на население в размере 100 млрд. долларов, заявил в августе 2020 года мэр Стамбула. Надо сказать, что вдоль канала предусматривается выгодное строительство, которое может привести к необратимому экологическому ущербу, что вызвало резкую критику со стороны защитников окружающей среды. В серии сообщений в соцсетях Народно-республиканская партия (НРП) и мэр Стамбула назвали канал «Стамбул» «проектом предательства», подчеркнув, что Турция «копает яму, в которую она сама упадёт». По словам Имамоглу, ущерб, нанесённый каналом, не ограничится Стамбулом, и отрицательно скажется на экономике, политике и окружающей среде в Турции.
Одни лишь затраты на выемку грунта для мегапроекта канала «Стамбул» президента Реджепа Эрдогана составят колоссальные 75 млрд лир, говорится в отчёте Союза палат инженеров и архитекторов Турции (TMMOB).
«В отчёте о воздействии на окружающую среду проекта канала Стамбул ошибочно прогнозируется, что затраты на выемку грунта составят 69 млрд лир, однако реальная стоимость достигнет 75 млрд лир», — цитирует в декабре 2020 года издание Duvar председателя TMMOB Мехмета Макара.
Кроме того, в отчёте о воздействии на окружающую среду министерства окружающей среды и урбанизации республики также неверно предсказано время, которое потребуется для создания канала, отметил Макар.
«В разных частях отчёта указаны разные временные рамки. Объём работ также меняется по всему отчёту, что приведёт к изменению затрат. Таким образом, стоимость проекта окажется гораздо выше, чем прогнозировалось ранее, а время, необходимое для строительства, будет затрачено больше», — подчеркнул Макар.
В TMMOB сочли необходимым обнародовать свои выводы из-за заявления Эрдогана от 27 ноября о том, что проект находится на завершающей стадии, сказал председатель Стамбульского комитета TMMOB Джевахир Эфе Акчелик. Акчелик отметил, что в настоящее время существует пять судебных исков в отношении проекта канала Стамбул, в которых истцом является TMMOB.
Аргументы в отношении безопасности Эрдогана так же слабы. МИД Турции заявляет, что «безопасность жизни и коммерческая, экологическая, навигационная безопасность улучшились, контроль морского движения стал более эффективным после открытия в декабре 2003 года системы обслуживания движения судов с поддержкой радиолокатора в турецких проливах». Статистика, приведенная министерством, говорит о снижении количества танкеров, проходящих через Босфор. Эта цифра равнялась 8 832 в 2017 году по сравнению с 10 153 в 2006 году. Нет и резкого роста количества опасных материалов, проходящих через Босфор. Объем был изменен до 147 млн. тонн в 2017 году со 143 млн тонн в 2006 году.
Эрдоган приводит пример катастрофы, которую потенциально может предотвратить канал Стамбул. Так, в 1979 году. погибли 43 моряка, когда румынский танкер, загруженный 96 тысяч тонн нефти, столкнулся с греческим судом у азиатского берега Стамбула, приближаясь к Босфору из Мраморного моря. С тех пор в Босфоре не было крупных аварий, отчасти благодаря усиленным мерам. Разумеется, пролив и жилые районы на его берегах по-прежнему подвержены риску из-за судов, перевозящих опасные материалы, однако это не оправдывает аргументы о том, что этими рисками нельзя управлять.
Более того, даже если перевозка опасных материалов будет перенаправлена в канал «Стамбул», города-спутники, которые будут построены там, где сейчас обрабатываются сельскохозяйственные угодья вдоль запланированного маршрута, столкнутся с теми же рисками из-за сильных течений, которые по оценкам достигают 10 узлов (18,5 км в час), и узости канала. В итоге все вышеприведенные аргументы подтверждают мнение о том, что канал «Стамбул» не функционален и не нужен как водный путь.
Между тем, главный аргумент противников проекта заключается в том, что он нанесет необратимый ущерб бюджету, окружающей среде, природе, морю и самому Стамбулу. Мэр Стамбула Экрем Имамоглу, который стал лидером противников проекта, изложил свои возражения в 15 пунктах на пресс-конференции 25 декабря 2019 года. Он отмечает, что канал разрушит водохранилища Стамбула, засолит водоносные горизонты и повредит экосистему в Мраморном море. Также он предупредил, что запланированное строительство «умных городов» на обоих берегах водного пути на 1,5 млн жителей разрушит ценные сельскохозяйственные угодья и леса.
Ранее Имамоглу намекнул на потенциальную спекуляцию землей со стороны правительственных чиновников в этом районе.
«Мы учитываем возможные продажи недвижимости на трассе канала Стамбул. Мы говорим о 135 млн кв. метров сельскохозяйственных земель», - сказал он 16 декабря 2019 года.
Министр транспорта и инфраструктуры Турции Адиль Караисмаилоглу в мае признал, что спорный правительственный проект канала Стамбул может уничтожить пресноводные водохранилища города.
«С помощью двух новых плотин, которые мы построим, мы принесём в Стамбул гораздо больше воды, чем мы потеряем здесь, построив Стамбульский канал», — процитировало его издание Duvar.
Караисмаилоглу вместе с тем обвинил Народно-республиканскую партию в том, что она «привела Стамбул к нехватке воды и превратила его в пустыню», а теперь «пытается преподать урок в отношении проблемы воды».
«Не их дело говорить об этом ПСР [Партии справедливости и развития], которая обеспечила город 24-часовым водоснабжением, построила плотины», — указал он.
Если понять, чем, на самом деле, НЕ является канал «Стамбул», можно четко понять, что он такое. Пока что у «сумасшедшего проекта» только один, совершенно недвусмысленный аспект, а именно, проект недвижимости, цель которого — развивать земли с видом на канал.
Есть несколько причин, по которым Эрдоган решил возродить проект и сделать его политической опорой.
Во-первых, проект - это способ Эрдогана прийти в Стамбул и исправить ущерб, нанесенный его руководству и его партии после сокрушительного поражения на прошлогодних местных выборах в городе. Он хочет показать, что он не потерял Стамбул и что он до сих пор его хозяин.
Во-вторых, он хочет проверить, послужит ли ему проект хорошей опорой в случае досрочных всеобщих выборов, учитывая, что канал «Стамбул» — один из немногих предметов в его наборе инструментов после 17-летнего правления, которые в значительной степени исчерпали его парадигмы и обязательства.
В-третьих, в зависимости от жизнеспособности первых двух факторов, он считает канал «Стамбул» средством создания ренты. Это позволит ему убедить его друзей в том, что он все еще способен угодить им, несмотря на экономический спад.
Похоже, что канал «Стамбул» станет вторым полем битвы как для Эрдогана, так и для Имамоглу, после повторного запуска местных выборов 23 июня 2019 года. Тогда Имамоглу одержал победу, и он одержит ещё большую, если ему удастся остановить «безумный проект». Поле битвы в Стамбуле также окажет большое влияние на предстоящие президентские выборы 2023 года.
Еще одним важнейшим аспектом при рассмотрении проекта канала является военно-политический фактор. Газета Cumhuriyet главной оппозиционной Народно-республиканской партии в декабре 2019 года опубликовала статью под заголовком «Канал «Стамбул» — путь в Черное море для НАТО». Её основным содержанием является утверждение о том, США сделали три попытки обосноваться в Черном море, однако пока безрезультатно, так как, несмотря на членство в НАТО государств западной части Причерноморья, этот регион остается закрытым для нерегиональных государств. Однако Вашингтон не теряет надежды бросить тут якорь. Каким образом это возможно? В статье в частности указывается, что одна из важнейших целей США — обосноваться в Черном море. А препятствует этому конвенция Монтрё 1936 года. Этот документ ограничивает нахождение в Черном море военных кораблей нерегиональных государств по тоннажу (до 45 тысяч тонн) и сроку пребывания (не более 21 суток). Словом, конвенция Монтрё является гарантией безопасности Черного моря, и этим соглашением Турция и Советский Союз фактически закрыли Черное море для западных империалистических стран.
Да так закрыли, что даже во времена холодной войны США не могли убедить Турцию обойти конвенцию!
США, которые после распада СССР принимали отколовшиеся от него государства в западный лагерь и продолжали окружать Россию, в то же время пытались осуществить свой план по размещению в Черном море.
Первым ходом США стало принятие в атлантический лагерь государств западной части Причерноморья. В 2004 году Болгария и Румыния стали членами НАТО, а в 2007 году — членами ЕС. С тех пор США наращивают военную мощь в этих странах.
Своим вторым ходом США попытались пробить брешь через Кавказ и войти в Черное море с востока. В результате оранжевого переворота в Грузии в 2004 году к власти в этой стране пришел прозападный политик Саакашвили, и был запущен процесс принятия Грузии в НАТО. Осетины возражали против капитуляции перед Западом, и когда Саакашвили попытался помешать их попытке обрести независимость, путинская Россия осуществила военное вмешательство. Саакашвили бежал, членство Грузии в НАТО легло в дальний ящик, и второй ход США провалился. Третий ход в Черном море США сделали с севера, через Украину. Путин предпринял контрход и, отделив Крым от Украины, помешал США довести начатое до конца. Членство Украины в НАТО тоже отложилось на неопределенный срок.
И вот теперь канал «Стамбул» де-факто станет четвертым ходом США в попытке обосноваться в Черном море! Канал «Стамбул» позволит обойти конвенцию Монтрё, которая ограничивает прохождение американских кораблей через проливы Дарданеллы и Босфор и не позволяет им находиться в Черном море больше 21 суток. К тому же сделает это собственноручно турецкое правительство!
Обход конвенции Монтрё — это возможность, которую Вашингтон давно искал и не мог найти. За прошедшие годы США не смогли добиться изменения некоторых положений конвенции в своих интересах, а с помощью канала «Стамбул» они получат шанс и вовсе избавиться от этого документа!
Конвенция Монтрё была заключена сроком на 20 лет и должна была подойти к концу в 1956 году. Но для этого одно из государств, подписавших конвенцию, должно было объявить о желании расторгнуть ее. Поскольку конвенция делает Черное море региональным морем и закрывает его для нерегиональных государств, до настоящего времени ни одно государство-подписант не пыталось прекратить действие документа.
По этой причине США норовили войти в Черное море на основании тезиса о том, что это море является «международными водами». Но Турция также выступала против этого тезиса. Так, бывший начальник генерального штаба турецких ВС армейский генерал Илькер Башбуг однажды поставил точку в этом вопросе: «Черное море — это вопрос причерноморских стран».
В последние годы США делают некоторые ходы в Черном море посредством НАТО. Более того, политической основой этих ходов стал призыв, озвученный Эрдоганом генеральному секретарю НАТО Йенсу Столтенбергу в 2016 году: «Вас совсем нет в Черном море. Черное море практически превращается в российское озеро. Мы должны снова сделать Черное море морем стабильности». На саммите НАТО в Варшаве в июле 2016 года было принято решение о наращивании присутствия НАТО в Черном море. В итоговом коммюнике отмечалось, что военное присутствие России в Черном море представляет опасность для союзников и других стран. Затем в документе «НАТО: готовы к будущему», на котором стоит подпись генерального секретаря альянса Столтенберга, было объявлено, что военно-морские силы НАТО усилят свое присутствие в Черном море в 2018 и 2019 годах и увеличат срок пребывания в его водах до 120 дней в год. А в апреле 2019 года НАТО определило Черное море в качестве «арены борьбы».
Как видно, инициированный Партией справедливости и развития Турции проект канала «Стамбул» позволяет США легко добиться цели, над которой они бьются много лет, чтобы бросить якорь в Черном море. Если США, которые в Восточном Средиземноморье создают антитурецкий фронт, а на юге — «террористический коридор» против Турции, на этот раз обоснуются на севере — в Черном море, причем благодаря самому правительству ПСР, это будет настоящим «государственным самоубийством»! «Турция не может допустить этого!» — особо подчеркивается в статье Cumhuriyet.
В конце декабря прошлого года в интервью РИА Новости посол РФ в Турции Алексей Ерхов заявил, что наличие или отсутствие дополнительной водной артерии в виде канала «Стамбул» между Черным и Мраморным морем не изменит международно-правовой режим конвенции Монтрё. По его словам, конвенция, с одной стороны, регулирует порядок прохода через проливы Босфор и Дарданеллы, а с другой — устанавливает ограничения по общему тоннажу военных кораблей черноморских и нечерноморских государств, а также сроки пребывания в акватории Черного моря военных кораблей нечерноморских государств.
