Как будет проходить новая Великая Приватизация

Фото: Sevastopol.su

От «ЮКОСа» до «Роснефти». Подводные камни новой модели России

Михаил Мельников

28 октября, 2019 11:01

9 мин

2020 год в России пройдет под знаком обсуждения новой приватизации и закончится первыми ее аукционами. Что это даст стране?

Глава Счетной палаты России Алексей Кудрин раскритиковал план приватизации государственного имущества на 2020-22 годы. По мнению высокопоставленного чиновника, одного из лидеров президентской гонки-2024, «РусГидро», «Совкомфлот», «Транснефть», «Ростелеком», «Россети» и Объединенная зерновая компания – это слишком мало. Да и весь план приватизации до 2025 года, подразумевающий выход государства из примерно половины предприятий, недостаточен для настоящего экономического прорыва.

Занятно, что Кудрин заговорил о необходимости новой массовой приватизации через несколько месяцев после того, как получил право проверять все компании с государственным участием (ранее полномочия Счетной палаты были существенно скромнее). Если не знать биографию чиновника, можно было бы предположить, что он просто обнаружил неэффективность управления такими организациями и захотел сбросить с государственного бюджета ненужную ношу. Но на самом деле все гораздо интереснее.

Капитализм отстал в дороге

Начнем с констатации самого факта: на 28-м году строительства капитализма мы начинаем передавать предприятия в частную собственность. Это примерно то же самое, как если бы в 1945 году (на 28-м году строительства социализма) Сталин начал серьезный разговор о коллективизации.

Как же так получилось? Были же ваучеры, были залоговые аукционы, были народные IPO – но в результате государство вышло на совершенно социалистический уровень производства 70% ВВП. Что за парадокс?

Первым признаком отката от Великой Приватизации стало «дело ЮКОСа», конечным выгодоприобретателем которого оказалась вполне государственная тогда «Роснефть». Но реальная национализация прокатилась по стране в 2009-2010 годах: спасая в кризис предприятия от разорения, государство в разных формах забирало их себе. Например, в качестве залогов по многочисленным кредитам, которые бизнес был не в силах, а когда и просто не хотел отдать. Тогда, например, оброс «непрофильными активами» ВЭБ, финансировавший крупномасштабные проекты под залог юридических лиц и их собственности. В результате государство приобрело множество организаций, а ВЭБ понес в те годы самые большие убытки среди всех юридических лиц страны.

Урок не пошел впрок, и при подготовке сочинской Олимпиады многие подрядчики, в том числе принадлежащие очень уважаемым лицам, даже не планировали возвращать кредиты: куда проще вывести прибыли от госконтрактов и расстаться с отработавшим свое предприятием.

Параллельно скупали активы конкурентов и просто мелочь «Роснефть», «Ростех», «Газпром». А в 2013 году началась зачистка финансового рынка, приведшая к фактической его «национализации» – правда, в интересах не нации, а крупнейших банков и их топ-менеджмента

Так и сложился «социалистический» перекос нашей «рыночной» экономики.

Роль личности в приватизации

Важно, что на расширении приватизационного списка настаивает именно Алексей Кудрин. В годы Большой Приватизации он скромно трудился в мэрии Санкт-Петербурга, где в числе прочего обзавелся доверием Владимира Путина. Но уже тогда Кудрин был заметным экономистом, одним из любимых учеников Гайдара. И хотя его позвоночник оказался заметно гибче, чем у гуру, определенный набор гайдаровских взглядов Кудрин, безусловно, сохранил.

А главная из гайдаровских аксиом – частный собственник эффективнее, чем государство. Поэтому государству выгоднее раздать предприятия, пусть даже за символические суммы, чтобы потом получать налоги с преуспевающих бизнесменов. Ибо много налогов лучше, чем мало дивидендов (или иных форм распределения прибыли, которую еще нужно получить).

Логика в этом, безусловно, есть, и подавляющая часть мировой экономики – именно результат работы частных собственников, пусть и зачастую связанной с государственным заказом. Бюрократия – независимо от национальности – не обладает достаточной гибкостью, чтобы создать Apple или «Яндекс». И это правильно, это хорошо. Инновации и инициатива – дело частного бизнеса, охранение и консерватизм – дело государства. И когда государство берется за вещи, требующие инициативы, оно быстро становится неконкурентоспособным и для сохранения своего доминирования вынуждено использовать силовой аппарат. Что мы, собственно, регулярно и наблюдаем в России.

Забавно, к слову, формируются репутации в нашем мире. Гайдаровская ваучерная приватизация была какой-никакой, а попыткой, пусть даже чисто формальной, распределить национальное достояние среди народа. Залоговые же аукционы, где нарождавшаяся олигархия получала государственное имущество по сути за государственный же счет – это чистой воды Черномырдин; Гайдар к тому времени уже отошел от государственного управления. Но при этом у Виктора Степановича репутация твердого государственника, у Егора Тимуровича – продавца Родины

То есть имидж оказался важнее сути. Это хорошо запомнили нынешние правители, старательно подчеркивающие свою простоту и демократичность, избегающие в своих выступлениях экономической «зауми», не брезгующие откровенной вульгарностью. Ближе к народу – значит вместе с народом: на этой нехитрой подмене понятий построены все остатки популярности власти в России. Кудрин, надо отдать ему должное, пытается держать какой-то уровень, располагая тем самым к себе более-менее интеллигентную публику. Но если он впрямь хочет стать президентом, а признаков этого достаточно много, ему придется упрощать риторику и открещиваться от звания «нового приватизатора».

Противоестественное партнерство

Главная гнусность российской экономики – повсеместно пропагандируемое государственно-частное партнерство. Это создание предприятий, где расходы оплачивает главным образом бюджет, а прибыль забирают разнообразные хорошие люди. Так выглядит плодотворное сотрудничество «Ростеха» с Андреем Шипеловым. Так вокруг Москвы строится несчастная ЦКАД. Так используются государственные доли во многих акционерных обществах.

И вот с этой формой казнокрадства, несомненно, надо бороться самым радикальным образом. Однако Счетная палата, фиксируя в своих отчетах и нецелевое использование средств, и неэффективность использования нецелевого, все же не делает напрашивающегося вывода

Проблема России, унаследованная от американского типа капитализма, состоит в крепком симбиозе государства и крупнейших частных собственников. Настолько крепком, что форма собственности и номинальные владельцы совершенно не важны. «Газпром», «Аэрофлот», «Сбербанк», «Роснефть», ВТБ, РЖД формально являются акционерными обществами с преимущественно государственным участием, но обслуживают они в первую очередь интересы своего топ-менеджмента. И если признать эти организации личной собственностью Миллера, Савельева, Грефа, Сечина, Костина, Белозерова, для страны по большому счету ничего не изменится.

Правят, но не управляют

Каким вообще должен быть государственный сектор экономики?

Недра России – ее национальное достояние. Здесь должны работать государственные компании, направляющие часть прибыли на развитие, а остальное перечисляющие в бюджет. Государственные – это не 50-60% в партнерстве со спекулянтами, а полностью, безо всяких акционирований вообще.

Должен существовать государственный банк развития, финансирующий долгосрочные проекты. Собственно, он уже есть, зовут его ВЭБ, и много лет он, как было показано выше, работал насосом по выкачиванию государственных денег в частный сектор без серьезных компенсаций. В то же время только благодаря ВЭБу мы смогли преобразить Сочи и блестяще провести Олимпиаду

Собственно, это всё про коммерцию. С остальным вполне могут справиться частники, особенно если среди них не будет неприкасаемых Ротенбергов, покупающих предприятия у «Газпрома» по символическим ценам и продающих потом ему же по заоблачным.

В ряде жизненно важных отраслей (транспорт, ЖКХ) государство должно иметь реальную, а не формальную возможность влиять на тарифы. Скажем, последние два (январское и июльское) подорожания коммунальных тарифов суммарно должны были поднять цены на 4,1%. По факту у одной из квартир, которые оплачивает автор этих строк, плата выросла на 26%, у другой – на 31%.

То есть когда Путин и Медведев говорят нам о контроле над ситуацией, они понятия не имеют, какова обстановка на самом деле. А значит – не управляют страной. И это лишает смысла все теоретические рассуждения.

Потому что какую бы приватизацию они ни привели, она будет просто передачей государственной собственности в нужные руки, причем, скорее всего, профинансируют эту передачу государственные банки

Открытой и честной приватизации в России не может быть хотя бы потому, что в ней практически нет честно собранных частных капиталов, достаточных для покупки серьезной доли, например, в инфраструктурном монстре «Русгидро». Список возможных покупателей настолько хорошо известен, вызывает такую идиосинкразию, что относиться к такой приватизации как к возможности действительно что-то изменить в стране – значит быть предельно наивным человеком.

Приватизация части госсобственности полезна России. Приватизация части госсобственности по Кудрину – вредна России.