Новости – Политика

Политика

«Драйвером роста экономики России может быть только промышленность»

Дмитрий Сорокин. Фото: Юрий Иващенко / «Русская планета»

Замдиректора Института экономики РАН Дмитрий Сорокин рассказал «Русской планете», почему сырьевая модель исчерпала себя и как гражданское общество может регулировать экономику

Антон Кравцов

27 января, 2014 08:47

20 мин

«Русская планета» поговорила с заместителем директора Института экономики РАН, заведующим кафедрой «Макроэкономическое регулирование» Финансового университета при правительстве Дмитрием Сорокиным. Экономист рассказал, что курс на модернизацию российской экономики выбран правильный, но прежде нужно побороть исконно русскую коррупцию, о которой писал еще Николай Гоголь. По мнению ученого, основным фактором развития страны, помимо господдержки и свободного рынка, является гражданское общество.

В 2013 году экономика России была в предкризисном состоянии. Об этом свидетельствует целый ряд показателей. Производство электроэнергии сократилось на 0,7%, погрузка на железных дорогах упала на 3,1%, объем промышленного производства показывал нулевой уровень роста. Какие выводы вы можете сделать, глядя на ситуацию в российской экономике в целом?

Сегодня, если посмотреть на комментарии в СМИ и научных журналах, складывается ощущение, что экспертное сообщество соревнуется в различного рода мрачных прогнозах. Говорят о падении, слово «стагнация» встречается все чаще, некоторые начинают произносить слова «кризис», «рецессия» и так далее.

Если сегодня посмотреть на экономическую ситуацию, то она оптимизма, конечно, не внушает. По уточненному официальному, опубликованному в конце декабря прогнозу Минэкономразвития, предварительный итог по приросту ВВП в 2013 году оценен всего в 1,5%. А ведь в апреле прогнозировали 3,5%.

31 января 2013 года состоялось расширенное заседание правительства под председательством президента. На нем рассматривался документ под названием «Основные направления деятельности правительства до 2018 года». В этом документе написано, что для того, чтобы обеспечить нормальное устойчивое развитие в стране, нужно в период до 2018 года иметь 5-процентный рост ВВП. Дальше сказано, что 2—3% в год — это критически мало. Я сейчас цитирую. Сказано, что при таких темпах нам не удастся сбалансировать основные экономические и социальные показатели. Начнется разбалансировка, которая кончается кризисом. И вот после всего этого мы получаем цифру — 1,5% прироста ВВП. Мы заступили за красную черту.

В чем все же причины снижения темпов роста ВВП? И что с этим делать?

К сожалению, 2013 год — закономерный итог предшествующих лет. До 2008 года мы росли высокими темпами, входили в число стран с быстро развивающейся экономикой, в 2009 году у нас был резкий провал, а с 2010 года начинается восстановление, и оно идет замедляющимися темпами. В 2010 году рост ВВП оказался 4,5%, в 2011-м — 4,3%, в 2012-м — 3,4%. То есть вы понимаете теперь, когда началось замедление? Это сложившийся тренд, а не конъюнктура.

Наш рост основывался не на высоких ценах на нефть и газ, а на их непрерывном росте все эти годы. Однако даже непрофессионалу понятно, что непрерывно высокими темпами цены на энергосырьевые товары расти не могут. Рано или поздно они достигают естественного потолка. Этот естественный потолок — 100—110 долларов за баррель нефти — достигнут. Если сейчас посмотреть прогнозы, то до 2030 года цена такой и будет.

Цены на нефть не растут, и мы не растем. Следовательно, расти теперь можно только за счет внутренних факторов, а это — выпуск собственной продукции. Вот говорят, что высокая зависимость от внешних рынков подвела нас в 2009 году. А Китай зависит от внешних рынков? У них тоже экспортно-ориентированная экономика, как и наша. В 2009 году для них тоже внешние рынки закрылись. Но Китай показывает рост ВВП в 2009 году 9%. Что сделали китайцы? Они, влили деньги в экономику, в том числе дали их и населению. На внутреннем рынке у них вырос товарооборот почти на 15%. А мы что производим на экспорт? Вам лично сырая нефть нужна? Мне тоже нет. Поэтому если бы нам с вами дали в 2009 году деньги, то мы бы простимулировали импорт. Мы простимулировали бы чужую экономику, а не свою. Своя-то не производит ничего. А китайцы простимулировали свою экономику.

Тогда давайте говорить о новых драйверах роста нашей экономики. Какие они, по-вашему?

Драйвером роста у нас может быть только обрабатывающая промышленность. Промышленность, которая производит готовую продукцию, которая нужна и на внутреннем рынке. Вот я всегда говорю: «Ребята, посмотрите, что на мне надето. Все это сделано не у нас!» Правда, на мне есть одна вещь, сделанная в России. Я ношу часы «Победа» 1951 года выпуска. Я хочу напомнить, что еще в 1960-е годы, Россия обеспечивала половину мирового экспорта часов. Хочу напомнить, сколько мы станков поставляли в ФРГ еще в 1980-е годы.

Единственный устойчивый драйвер экономики — это развитая перерабатывающая промышленность. Но если мы посмотрим, как восстанавливалась экономика страны после кризиса 90-х годов, то мы увидим, что ВВП страны к 2007 году уже превзошел уровень 1990 года. На этой базе реальные денежные доходы населения восстановились.

Раскрой школьной формы на швейной фабрике в Иваново. Фото: Владимир Смирнов / ИТАР-ТАСС

Но давайте посмотрим, как восстанавливался сектор, который производит продукцию. И мы увидим, что в целом промышленность страны на сегодняшний день еще на 10% не восстановлена по сравнению с уровнем 1990 года. А добывающая промышленность не только восстановлена, но уже на 15—20% ушла вперед от уровня 1990 года. А обрабатывающая промышленность примерно на 17% ниже, чем в 1990 году.

А самое главное, при помощи чего вы собираетесь обрабатывать? Нужно оборудование. Но сейчас у нас только половина от того, что мы имели в 1991 году. Нужны металлообрабатывающие станки, конечно, не те, которые были, а современные. А станочное производство сегодня, мне страшно называть официальные цифры Росстата, составляет 3—5% от уровня 1991 года!

Результат простой. По данным Минэкономразвития, в реальном секторе экономики более половины всего оборудования у нас со сроком службы свыше 25 лет. Это значит, что оно изношено физически, а также морально устарело. Вы на нем ни при каких деньгах и менеджменте не сможете произвести конкурентную продукцию. Значит на этом должны быть сосредоточены все усилия.

То есть вы сейчас говорите и о научном потенциале? Как вы видите роль инноваций в развитии страны?

Что касается интеллектуального, научно-технического задела, который в чертежах, на бумагах, в головах, поверьте, он есть. Когда говорят у нас о том, что мало денег дают на развитие науки, ну, конечно, денег маловато... Ну, хорошо, больше науке, а кому тогда меньше дать? В процентах к ВВП из бюджетных денег, которые государство выделяет на внутренние исследования и разработки, у нас получается не меньше, а зачастую и больше, чем в самых передовых странах. Другой вопрос, что у нас ВВП меньше.

Кто недодает? Наш частный сектор. Мы, как США, Германия и прочие за счет государственных средств даем на исследования и разработки 0,7% от ВВП, но у них еще 2% дает частный сектор, а наш частный сектор дает 0,2%. То есть в четыре-пять раз меньше. Поэтому у меня нет сомнений, что в Сколково будут сделаны блестящие вещи. Но то, что демонстрируют высокому начальству на всяких инновационных ярмарках, как какая-то интеллектуальная штука ездит, ползает, говорит, и вот она — инновация! Это блестящее научно-техническое достижение. Но инновацией она станет тогда, когда превратится в товар, когда на нее будет спрос. Наша беда не в малом финансировании, а в невостребованности научных разработок экономикой страны. Об этом говорится и в государственной программе по инновационному развитию России. То есть бизнес не берет эти разработки — вот что главное.

Почему это происходит? Невыгодно?

А я задам встречный вопрос. Зачем бизнесу вообще нужны эти технологические новшества? Это один из инструментов конкурентной борьбы. То есть новации эти только для того, чтобы сохранить, вырваться вперед, получить свою ренту, занять новую нишу на рынке. Если наш бизнес этим не пользуется, то возникает вопрос почему. Я хочу напомнить, что это хороший, но очень рискованный инструмент.

Значит, у нашего бизнеса есть другие, более надежные, более эффективные и более дешевые инструменты конкурентной борьбы. Какие? Ответ известен. Помните у Гоголя в «Ревизоре» есть такой эпизод, когда приходят купцы к городничему, по нынешнему — к главе администрации муниципального образования, с подношениями? А для чего они принесли эти подношения? Они что, за льготами пришли? Нет, это просто за право вести свой бизнес и существовать. Исторически в России сложилась ситуация, когда самым надежным инструментом конкурентной борьбы для российского предпринимателя является крыша государева человека.

Опять во всем виновата коррупция, с которой непонятно как бороться?

Надо понять сложность этой проблемы, что она тянется издалека. Это историческая проблема России. Есть, видимо, какие-то механизмы, который воспроизводили эту проблему при разных политических режимах и экономических условиях.

В современной эффективной экономике работают три регулятора. Во-первых, регулирующая роль государства. Во-вторых, рыночные механизмы. Но есть и третий, и именно этого регулятора нам не хватает и из-за чего у нас проблема коррупции — это развитые институты гражданского общества. Они, с одной стороны, демпфируют неизбежные патерналистские устремления государства, желание чиновников заработать на «покровительстве» предпринимателям, а с другой — противостоят неизбежным попыткам приоритета своекрыстных частных интересов бизнеса.

Но формирование таких институтов — за пределами экономической науки институтов. Усилиями государства их не создашь, а лишь сымитируешь. Они должны вырастать сами, но для этого в стране должны быть оптимисты, которые наперекор всему будут их создавать.

Минфин в своей стратегии до 2020 года допускает, что госдолг вырастет с 12% ВВП в 2013 году до 18,2 % ВВП к 2030 году. Получается, мы можем пойти по тому пути займов, от которого так долго отстранялись. Как к этому относиться? Кто и на каких условиях может дать нам деньги, а главное, как мы их будем отдавать?

Я не вижу в этом ничего страшного. Это нормально. При таких резервах, а у нас третье-четвертое место в мире по резервам, госдолг 18% не страшен. Но ведь вопрос, для чего именно его наращивают. Для чего его будут использовать? Чтобы избежать дефицита бюджета — то есть закрывают дыры. Но, ребята, может быть его использовать для развития? Мы говорим о том, что переходный момент потребует некоторого 2—3-процентного дефицита бюджета. Если этот дефицит, который образовывается из инвестиций в реальный экономический рост, закрывать госдолгом, то это нормальная ситуация. Но не понятно, какой сейчас дефицит они собираются закрывать. Они же говорят, что сбалансируют бюджет путем снижения статей расходов. Тогда какую дыру вы собираетесь закрывать за счет госдолга?

Напрашивается прямое сравнение с тем, когда мы дали в долг Украине...

Я за то, что Украине дали денег. Правильно сделали. Но только хотелось бы знать, куда и под какие проекты идут эти деньги, как они будут «отбиваться»? Мы пока этого не знаем, а само по себе это правильное решение. Если, конечно, это конкретные проекты, которые дадут толчок развитию бизнеса на Украине, и нам вернутся с приростом на 4-5%, то это правильное решение.

Нестабильна и национальная валюта.

Нужно помнить, что мы имеем большие резервы, а также нужно понимать, что основной игрок на нашем валютном рынке — это Центробанк. Если он захочет отпустить рубль, то он отпустит, если захочет его укрепить, то укрепит. И если в прогнозах написано, что мы будем легонечко опускаться до 35 рублей за доллар, то видимо так и будет. Именно легонечко, потому что тут вопрос внутреннего рынка, вопрос поддержки наших экспортеров.

Некоторые эксперты не исключают, что правительство, в крайнем случае, может прибегнуть к девальвации. Насколько подобные опасения оправданы и что это за «крайние случаи»?

А то, что мы видим сейчас — это и есть ползучая девальвация. Цены растут, рубль становится дешевле. Мы зажимаем, зажимаем денежную массу, чтобы не было инфляции, но опуститься ниже 6,5—6,8% никак не получается. У нас причина инфляции — не монетарные факторы, а наши монополии. Естественные и неестественные. Никто не может объяснить, какие затраты закладывают монополии в свои базовые цены, по сути шантажируя людей.

По поводу монополий вопрос отдельный. В высших эшелонах власти, например, обсуждают, снижать ли долю участия государства в деятельности монополий. Вы как думаете?

При прочих равных условиях государственные монополии — меньшее зло, чем частные. Их легче проконтролировать. Но есть и естественные монополии, от которых мы никуда не денемся. Смешно разрушать «Газпром».

Весь вопрос тут об усилении контроля. Пусть их контролирует государство, исходя из интересов общества, а не только из интересов предвыборных кампаний. Вся проблема в том, что наши политики зачастую мыслят только в рамках выборного цикла. Нам нужны не политики, нам нужны государственные деятели, которые своим мышлением выходят за пределы предвыборных циклов, а это сложно. Но в России рано или поздно такие появляются.

Отдельно хотелось бы поговорить о ситуации в сельском хозяйстве. По многим направлениям мы видим падение показателей по сравнению с 2012 годом. Например, производство таких важных продуктов, как молоко и яйца сократилось на 3,9 и 2,3% соответственно. С чем это связано, а главное, как выходить из ситуации?

Сегодня производство сельскохозяйственной продукции на 12% меньше, чем оно было в 1991 году. Если брать основную продукцию сельского хозяйства, то там смотрят среднегодовые показатели. В своем сравнении я беру только территорию Российской Федерации. Валовый сбор зерна в 2011-2015 годах, с учетом прогноза, почти на 15% ниже, чем в последней советской пятилетке 1986—1990 годов. Помните, как в те годы правительство ругали за то, что довели страну до импорта зерна? А мы сейчас экспортеры зерна, хотя производим его меньше. Валовый сбор картофеля тоже на 15% меньше. Среднегодовое производство молока на 40% меньше, чем в последнюю советскую пятилетку. Производство яиц меньше на 12% в среднем. Причем у нас огромные резервы. Вопрос, почему они так плохо используются.

На всероссийской агропромышленной выставке «Золотая осень — 2013» на ВВЦ в Москве Фото: Сергей Карпов / ИТАР-ТАСС

Это не научная проблема, это организационно-управленческая проблема, технологическая проблема. Значит, мы плохо организуем работу. Значит, те, кто не умеет — уходите, — пусть придут те, кто умеет. Но иногда у нас ставят руководить сельским хозяйством людей, которые имеют к нему очень отдаленное отношение. А ведь мы видим регионы, в которых есть высокоэффективное сельское хозяйство.

Сельское хозяйство могло бы стать одним из драйверов российской экономики, но для этого нужна техника современная, соответствующие удобрения, химическое производство. Индия же совершила зеленую революцию, сумела накормить свое население.

Россия состоит в ВТО уже больше года. Мы долго хотели вступить в ряды этой организации, надеясь на лучшее. Как, по-вашему, вступление в ВТО отразилось на нашей экономике, производителях, доле импорта?

Все эксперты, с кем я общаюсь, пока отвечают, что на сегодняшний день, реального влияния ВТО на динамику нашей экономики нет. За исключением каких-то отдельных вещей. Пока прошло слишком мало времени.

Хотелось бы услышать от вас среднесрочный прогноз развития российской экономики. Чего мы можем ожидать?

Либо начнет исполняться консервативный прогноз Минэкономразвития, а это ведет, как сказано руководителем страны, к кризисным явлениям в экономике, а потом и к социально-политическому кризису. Либо власти поймут, что нужно переломить эту тенденцию, и возьмут на вооружение те проекты, которые у нас уже есть. Я говорю, что если посмотреть на послание президента, то мы видим, что, с одной стороны, говорится о ресурсах, которые надо использовать для роста, которые есть и которые просто нужно взять, а с другой, Россия, как и любая страна, всегда прирастала мегапроектами.

Из таких ситуаций, как у нас, другие страны всегда выходили при помощи мегапроектов. Вспомним новые рубежи Рузвельта, которые были выдвинуты, когда в США был системный кризис. Вспомним программы послевоенного возрождения Германии, Японии. Предложенный президентом на XXI век проект развития Дальнего Востока и Сибири вполне может стать таким мегапроектом, который переломит складывающиеся негативные тенденции.

Понятно, что частный бизнес не пойдет туда сам по себе. Нужно, чтобы государство начало осуществлять такие проекты, одновременно создавая привлекательные условия для подключения к ним бизнеса. Но такие проекты могут воплощать лишь люди с оптимистическим видением, а не те, кто выбирает консервативный вариант.