Араз Агаларов: Придумать мечту и реализовать – это неправильно

«Русская планета» совместно с кинокомпанией «Амальгама» при поддержке Авторадио запускает общественно-политический проект «Личные связи»: серия интервью с первыми лицами страны, в которых они расскажут о своей жизни и работе без купюр.

Ведущий проекта «Личные Связи» - известный журналист и писатель, генеральный директор «Газпром-медиа радио» Юрий Костин. Гостем очередного выпуска стал Араз Агаларов, президент и владелец группы компаний Crocus Group, один из богатейших бизнесменов России. Юрий Костин поговорил с ним о дружбе, о чудесах и о том, что нужно сделать, чтобы Россия «взлетела».

Юрий Костин: Араз Искендер оглы Агаларов - президент «Crocus Group», человек, которым восхищаются его друзья и не очень любят завистники. Который доказал, что из ничего можно построить город.

Сегодня очень важный день для меня - мы договорились, что переходим на «ты». И в начале нашего разговора хочу преподнести сувенир – свою книгу.

Араз Агаларов: это какая по счету?

Ю. Костин: восьмая. Надеюсь, что в очередном своем трехдневном отпуске – больше ты себе и не позволяешь – прочтешь ее. Благодаря такому отношению к работе это все чудо здесь и возникло. Помню свой первый разговор с твоим сыном Эмином, он с трудом пробивал себе дорогу, кто бы что ни говорил. И он говорил.ю что здесь, на месте «Крокуса», ничего не было, и ты был явно не в себе, когда решил инвестировать сюда средства. Какая была мотивация?

А. Агаларов: все считают, что это какой-то фокус, чудо. А я просто изучал международный опыт.

Ганновер, Франкфурт – там выставочные комплексы не в черте города, где-то на полпути между центром и аэропортами. Многие думают, что Лас-Вегас это игровой центр мира. На самом деле, игровая история там сложилась вокруг выставочных центров, конгресс-холлов, и так далее. Люди приезжают по делам и думают, как еще провести свое время – за игорным столом, или идут на шоу. Я ничего такого нового не придумал, но с точки зрения российских реалий это было странно и удивительно.

Ю. Костин: если ты помнишь, на один из твоих юбилеев я подарил тебе начало биографического произведения, посвященное началу твоего пути. Называется оно «Желтый москвич». Мы не были знакомы еще толком, и я угадывал, вот теперь хочу зачитать фрагменты, а ты поправь, действительно ли ты такой.

«Он любил это состояние, которое пускай ненадолго, но все же дарило ощущение спокойствия и умиротворения. Его желание доводить до совершенства все, к чему прикасались его цепкий ум и крепкий характер, вытягивало из него все жилы, попутно заставляя весь подотчетный ему мир, который он сотворил собственными руками, работать на пределе возможностей»

А. Агаларов: я всю жизнь находился под прессом, который сам себе придумывал. У человека есть понятие привычного состояния. Находиться в полу-стрессе, когда задача невыполнима – это мое привычное состояние. Когда все будет хорошо – мне станет неинтересно. С одной стороны, вопросы кредитования, банковская история, с другой стороны – государственные поручения, которые надо выполнять в установленные сроки, в ограниченные деньги…

Этот полу-стресс становится привычным. Вспоминаю, когда за 20 дней до саммита АТЭС во Владивостоке сгорела опреснительная установка. Представляете? 28 стран приехало, и я должен объявить всему миру, что саммита не будет, потому что нет пресной воды.

Ю. Костин: ты инвестировал в строительство Университета на острове Русский...

А. Агаларов: не я, правительство. Я строил по его заданию Университет, и он открывался саммитом АТЭС. И это была нагрузка, из которой я и до этого не выходил, и после она не кончилась.

Ю. Костин: получается, следующий абзац даже не надо комментировать:

«Всякий раз, когда казалось, что человеческий и материальный ресурс полностью исчерпан, когда любой другой признал бы очевидное поражение, он делал решающий рывок, порой на глаз и наугад. Рывок отчаяния, дерзкий, и неизменно побеждал»

А. Агаларов: Так получалось. Но на Бога надейся, а сам не плошай. Надо действовать, верить, что все получиться, убеждать коллектив вокруг себя. Они должны в кого-то верить, что кто-то их вытащит и поможет.

Ю. Костин: «Чего стоили эти победы, и какие переживания и испытания навсегда отпечатали на его лице эти складки, придававшие ему некоторую суровость и сдержанное выражение, было известно лишь ему одному»

Вопрос: бывают моменты, когда ты садишься и понимаешь, что это предел?

А. Агаларов: я всегда считал, что это мой недостаток - влезать в мелочи. Большой руководитель не должен заниматься выкладкой товара, яблок, качеством звука в концертном зале. Надо перепоручать кому-то, и эти кто-то должны все сделать. Но недавно мне подарили книгу - воспоминания Черчилля, и я был обескуражен. Он вникал в качество взрывателя, который должен взорвать ракету, мимо пролетающего вражеского самолета. С Черчиллем себя не сравниваю, конечно, но люди, которые добиваются больших результатов – должны понимать суть, погружаться в мелочи, понимать, почему проект срывается, какие там сложности. Это муторно, но это надо любить, потому что, если делать через силу – ничего не получится. Когда работа превращается в удовольствие – это счастье.

Ю. Костин: те, кто хотят сделать свой бизнес - я бы хотел, чтобы они к твоим словам прислушались. Но сейчас у нового поколения другая история – многозадачность большая у многих предпринимателей, и отсутствие усидчивости. Даже по радио сужу - песни сокращаются почти вдвое, молодые люди живут на перемотке, а так жить нельзя. Прочту одну из самых сложных сентенций:

«Он принадлежал к числу тех людей, кого считали самыми богатыми гражданами своей страны. Такая слава в России временами становилась аналогом волчьего билета, который до поры до времени хранился где-то в закромах родины. Бывали дни, когда таким, как он, приходилось платить за свою уникальность, искреннее желание сделать мир лучше, совестливость, доброту и управленческий талант. Часто платили деньгами, реже – свободой. Но больше всего требовалось то, на что он-то как раз пойти не мог: предать свои принципы, уступить свою душу в постоянное или во временное пользование. С таким характером жилось непросто. Подобно артисту цирка, он вынужден был развить в себе незаурядную ловкость, чтобы успевать жонглировать информацией и связями, сообразуя свои действия с конечной целью каждого своего проекта, то есть созиданием»

А. Агаларов: ну, эту мысль сложно добавить. Ничего не поменялось, все так и есть. Дело в том, что иногда говорят – про меня – что вот, у него связи, манипуляции. На самом деле я знаю всех, все знают меня, но как-то ими воспользоваться у меня не получается, у меня есть дурацкая черта характера – я не могу к кому-то прийти и что-то попросить, это огромнейший мой недостаток. Выполнить любую просьбу я готов, но не сам обратиться.

Ю. Костин: я не готовился к этому интервью, честно, и не знаю всей истории взаимоотношения твоей семьи с Муслимом Магомаевым. Ты показывал мне видео, как Муслим в Италии был. Ты назвал в его честь концертный зал. Это был потрясающий человек, самородок. Что ты можешь про него сказать – каким он был? Насколько его талант соответствовал тому образу жизни, который он вел?

А. Агаларов: Обычно артист на сцене – это один образ, а в быту – совершенно другой. Ты видишь, что это обычный человек, он может не так выглядеть, как ты представлял себе. А Магомаев был абсолютно одинаков. На сцене – стояло как будто чудо. И внешне, и голос, и много того, почему он так нравился людям: честность, порядочность... И дома, в быту было то же самое. Если домашняя одежда – то какой-то халатик, и сам - идеально выбрит.

С одной стороны, эта популярность, его носили на руках, но была и невероятная скромность, застенчивость, детские черты характера и наивность, абсолютное благородство. В Лондонской палате мер и весов он мог бы быть эталоном суммы всех лучших человеческих качеств. Тогда к военно-патриотическим песням относились как-то так, был переизбыток. Но когда он пел «Бухенвальдский набат» – это было правдиво, люди верили каждому произнесенному слову.

Жалею, что он не увидел Концертный зал своего имени в «Крокусе», но я, понимая, что он будет носить имя Муслима Магомаева, старался сделать его максимально хорошим именно с точки зрения звука.

Ю. Костин: когда от души – всегда чувствуется, что ты не хотел ничего никому доказывать - вот, я именем друга назвал, пусть весь Азербайджан про это говорит. Ты сделал это по зову сердца, и хочется верить, что его некая сущность периодически посещает этот зал...

А. Агаларов: я не звуковик, но я инженер Советского Союза, а он знает немного обо всем. Я съездил в Мариинку, там как раз построили новый звук, какой-то японец, и в зал приехал Лужков. Я его голос знал очень хорошо, а когда он со сцены говорил – слышу, непонятные частотные искажения. И я подумал: если лучший японец не смог сделать идеальный звук, да и мне тут какие-то непонятные организации предлагают, я решил делать сам. И получилось! Я не звуковик, я рассчитывал все сам, и материалы, и потолки. Но то что получилось – это нереально. Честно - лучшего по звуку зала такого размера нет, но это не мои заслуги, это чудо.

Ю. Костин: про город, который здесь создан. Во-первых, не хочу, чтобы ты останавливался, мне всегда интересно – что же он дальше сделает? Если берем Лас Вегас – то там сразу отели, из центра переходишь, и нет дефицита мест. Наверное, и здесь будут?

А. Агаларов: гостиницы, офисные центры, жилье, апартаменты. Но к сожалению, после 2014 года по сегодняшний день, и это все признают, у нас экономика остановилась. По разным причинам, но из-за этого в «Крокусе» тоже все встало, хотя планы были наполеоновские и амбициозные. Мы их все равно реализуем, но нужна растущая экономика. Когда она стоит или падает – развиваться невозможно. Активы, которые ты создаешь, стоят меньше денег, несмотря на то, что ты в них вкладываешь.

Ю. Костин: один человек сказал мне, когда я попал под влияние возможностей получения экстрадоходов: богатство тяжелая ноша, будь осторожен. Но если ты согласен – это ответственность.

А. Агаларов: у бизнесменов, людей дела, особых денег нет, есть активы и долги. У тебя просто должно быть между ними положительное сальдо. Если бизнесмен сидит на больших деньгах – это не бизнесмен. Наверное, я ошибаюсь, но у большого бизнесмена больших свободных денег быть не может.

Ю. Костин: в первый наш разговор я не знал, кто передо мной, а ты на всякий случай поинтересовался, как концерт – это был первый концерт Эмина. Я честно сказал, что это открытие, что похоже на Эроса Рамазотти, и что я не хотел его сперва ставить в эфир, но послушал и мне понравилось. А тут он сам подошел и сказал – это мой папа. Я все время сравнивал тебя, твое окружение с другими людьми, которых я знаю. И мне всегда хотелось рассказать? какой ты замечательный и настоящий. Не станешь ты дружить и общаться, тратить свою душу и время на людей, которые тебе не интересны? Твое окружение – как формируется? Появляются ли новые друзья?

А. Агаларов: понятно, что у меня были друзья молодости в Баку, некоторые сейчас здесь, если я там – с удовольствием со многими встречаюсь. А московские друзья – это все, с кем я познакомился в 80-е годы, когда сюда переехал, новых нет. Знакомые – да. А вот именно друзья детства и юношества – их в таком возрасте получить практически невозможно. С Винокуром и Лещенко познакомились еще тогда, и поддерживали отношения.

Ю. Костин: на радио порой приходят люди и начинают тебя безмерно любить. Я сначала купался в этом ощущении, и начинаешь думать – а вдруг ты и правда великий. Мы слишком изранены предательством и циничным потребительством со стороны людей. Раньше, в советские годы, было все общее – будь то колбаса или бутылка водки. Сейчас мы даже не знаем новых песен, что слушают другие поколения. А дружба – бескорыстная дружба, это редкое явление? В технократическом мире она будет существовать? Или это уходит?

Агаларов: у меня был научный руководитель, Шкурко Сергей Иваныч, а у него была молодая жена. И он говорил – ну, что она от меня хочет? То, что я дружу с нужными людьми. Он мне нужен, я ему нужен – вот мы и дружим. Я не сказал тогда ничего. Но это не так. Когда у тебя есть ощущение, что рядом друг – не обязательно тот, на кого ты можешь полагаться, я вот ни на кого не полагаюсь, а просто с кем-то поговорить, быть на одной волне, поделиться, услышать что-то в ответ… Понятно, что люди часто беседуют со своими взрослыми детьми, с женой, но то, что скажет друг, комментарий на твои поступки – они как в зеркале будут отражать то, что у тебя на душе. Если человеку не с кем поговорить и не от кого услышать честный комментарий – как правило, человеку, добившемуся чего-то, редко кто может сказать, где он ошибся. С друзьями намного приятнее проводить время, это расслабленное состояние, а если с нужными людьми – это уже работа. Но бывает, когда нужный человек переходит в категорию дружбы, это редчайший случай. Вдруг из большого начальника превращается в друга.

Ю. Костин: в моем романе «Француз» есть эпизод придуманный: Александр I, 1812 год, зима, вдруг по какой-то причине вынужден с глазу на глаз поговорить с простым гусарским ротмистром. Тому на виселицу идти, уже колокола звонят, а его обвинили в госизмене, потому что он выпивал с одним французом когда-то, а тут решил поговорить…. Царь побагровел. Тот рассказал ему всю правду, что в губерниях творится, что не надо так ревновать к славе Кутузова, и далее идут царские размышления - он думал, что для любого руководителя очень важно иметь при себе и терпеть друга, чтобы ты не принял гибельного решения. Дружба кажется мне важнее сиюминутной выгоды. Твой сын Эмин, знаю, сочетает бизнес и творчество, не все так делают, вокруг него тоже разная энергия скапливается, в том числе и потребительская, но слава Богу, без друзей не обошлось. Когда он захотел петь - ты как человек, создающий империю, не боялся, что наследник уйдет в творчество, потому что этот путь легче?

А. Агаларов: я смотрю за его гастрольной программой, не понимаю – зачем тебе это нужно? Перелеты все эти - Сахалин, Магадан? Когда история начиналась – у меня не было какой-то настороженности. У него нет звездности, он земной человек, знает всему цену, так получилось, что он сам себе устроил школу жизни в детстве, я не собирался его баловать, но объективности ради, от тех денег и подарков, что я мог себе позволит, а он мог принять – он отказывался, потому что он знал мою историю и хотел ее повторить. Я знал, чем бы он ни занялся – он добьется успеха, потому что есть трудолюбие, реальная оценка ситуации. У него жесточайший график, я за ним не успеваю, а между этим он еще умудряется побывать на работе. И еще фестиваль «Жара». Я и раньше, до строительства «Крокуса», делал выставки, но такой масштаб фестиваля – кто бы еще так смог?

Ю. Костин: говорят, пока у человека есть мечта – он созидает. Если можешь, раздели ее на части в глобальном смысле - с точки зрения страны, для развития экономики которой ты на своем участке делаешь многое, и личная мечта, какая она?

А. Агаларов: со страной тут у нас ситуация очень простая: у нас самая богатая страна в мире. В экономике есть три ресурса: природные и финансовые и людские. Они у нас есть. Долгов у нас нет, но экономика стоит на месте. С точи зрения страны все упирается в рукотворные проблемы, если они будут сняты – то страна просто полетит. Когда мы мечтаем о 3% росте – на самом деле это очень мало, нужны более амбициозные задачи. Надеюсь, новое правительство предпримет все меры, чтобы это произошло.

Придумать мечту и реализовать – это неправильно. Моя мечта – чтобы я не перестал мечтать. Когда человек не ставит перед собой цели – он физически умирает. У меня мама прожила сто лет, она была кандидат биологических наук, но у нее были простые, житейские цели. Она меня родила в 40 лет, а в 60 считалась в то время уже пожилой жениной, и она ждала, чтобы ее сын женился. Потом – внук. Потом уже внук одолжен жениться. То есть у нее все время были какие-то задачи, о себе она не думала вообще, я занимался ее проблемами, давлением, таблетками, но она все время ставила задачи, и они заставляли ее жить. Военные – обратите внимание, пока они на службе – они не болеют. Уходят - резко старость наступает. На фронте никто не болел. Жизнь так устроена: надо все время мечтать о том, чтобы ты мог мечтать дальше.

Ю. Костин: искренне тебе этого желаю, и благодарю за этот разговор, о котором я так мечтал.