Новости – Культура

Культура

На Украине некому защитить «язык понаехавших старух»

Фото: Ukrbs.org

Руководитель пресс-службы Украинской церкви рассказал о культуре русского языка

30 января, 2020 12:36

23 мин

«Русская планета» и радио «Радонеж» продолжают серию публикаций русского православного взгляда на мировые перипетии и события.

Беседа директора радио «Радонеж» Евгения Никифорова с руководителем Пресс-службы УПЦ Василием Анисимовым.

– Василий Семенович, наступил 2020 год, президент Владимир Зеленский выступил с обращениями, призванными примирить страну. Все ждут изменений. Однако преступления предыдущей власти в церковной и гуманитарной сферах остаются без внимания правоохранителей. Всех все устраивает?

– Власть и оппозиция считают, что есть более актуальные вопросы. В ныне знаменитых телефонных разговорах Зеленского с Трампом наш президент говорит, что Трамп является для него примером. Президент США, выиграв выборы, первым делом отменил половину указов Обамы и многие обамовские законы, даже международные пакты. У Зеленского в сто раз больше возможностей исправлять преступления порошенковского режима, но он этого не делает. Ложь и русофобия остаются государственной политикой Украины.

– Но ведь Зеленский сам был жертвой режима, русофобии, шельмовался как марионетка Путина и Кремля?

– В таком качестве, что любопытно, он и победил своего оппонента с троекратным преимуществом. Русскоязычный актер из еврейской семьи (два в одном – страшный сон националистов!) объединил Украину. Правда, сегодня президент почему-то пытается показать, что он вовсе не русскоязычный, что в порохоботстве не хуже порохоботов – словом, натягивает шаровары Петра Алексеевича аж до ушей. Хотя и сам Порошенко в шароварах смотрелся глуповато.

– А почему президент не демонтирует эту русофобскую систему? Ведь уже девять месяцев при власти?

– В «слугах народа», кроме самого Зеленского, которому во время предвыборной кампании предлагали во Львове «вставать на лыжи» (бежать из Украины), выливали на него ушаты помоев, пострадавших-то нет. Они не были борцами с «кровавым режимом», не сидели по порошенковским темницам, не томились в изгнании, не вышвыривались боевиками из храмов. Провинциальные конформисты, сервилисты-креативщки, грантоеды, юристы, рестораторы, фотографы, журналисты, обслуживавшие олигархов, больших и малых. Они не бойцы. К тому же Порошенко создал универсальную систему ежедневного грабежа народа через цены и тарифы, а для правящего класса - такие условия жирования, о которых слуги и не мечтали. Второе гарантировано первым. Поэтому никто ничего не демонтирует. Народ нищает, греется у тесной печурки, власть набивает карманы, резвится по оманам и куршавелям.

– Русофобия остается табуированной темой?

– Как и вся гуманитарная сфера. Вот, образно говоря, некие мерзавцы-злодеи оклеветали, ошельмовали девушку, изнасиловали, покалечили, сломали руки-ноги и выбросили на помойку. Как, собственно говоря, порошенковская власть и поступила с русским языком, культурой, историей, которые считает своими, родными, половина населения Украины. В нарушение Конституции ставленники Порошенко изгнали русский язык отовсюду, откуда могли: запретили в учреждениях, школах, детсадах, вузах, в кинотеатрах и театрах. Закрыли российские СМИ – телеканалы, печать, соцсети, сайты, а на украинских ввели антирусские языковые квоты. Их даже не смутило то, что подавляющее большинство погибших на Донбассе украинских солдат – русские или русскоязычные. Умирать за Украину им разрешено, а песенку послушать на родном языке – низ-зя! Еще и штраф вляпают. Отец народов Иосиф Сталин, проводя тотальную украинизацию Украины, 30 процентов школ все-таки оставил для русских недобитков. Порошенковцы по школьному закону не оставляют ни одной!

Затем появляется славный рыцарь Айвенго, Владимир-змееборец, побеждает преступную банду на выборах, лишает ее власти, но униженной, обесчещенной девушке говорит: утри сопли, молчи, терпи, не расшатывай! Нам единство нужно!

– Это государственная позиция?

– Увы! Более того, она оказалась созвучной позиции истовых защитников прав «русских и русскоязычных граждан Украины» – оппозиционной платформы «За жизнь!», которая стала второй по численности партией в парламенте. Ее лидеры (Медведчук, Рабинович) затянули ту же рапсодию: нам надо «сшивать страну», поэтому язык, культуру, историю, религию мы должны вынести «за скобки», в некий «числитель», а в знаменатель поставить войну, холод-голод и так далее, и не трогать эти темы.

Но ведь сначала надо бы девушку-то с помойки достать, подлечить, восстановить в правах, а потом уже ее с кем-то «сшивать» и «выносить за скобки». Ситуация трагическая: русскоязычные и во власти, и в оппозиции, а защитить, восстановить справедливость некому. Нельсонов Мандел, бесстрашно защищающих языковые права культурно угнетаемого народа, среди них пока не обнаружилось. Они даже в Верховной Раде, куда были избраны русскими и русскоязычными гражданами, по-русски слово бояться молвить.

– Страшатся нарушить закон или регламент?

– Регламент нарушается ежедневно и по многу раз. Сами же об этом вопят. У нас преступные приказы разрешается не выполнять даже в армии, во время боевых действий. Запрет преступно нарушает Конституцию и закон. Русские и русскоязычные, которые в 1991 году составляли большинство граждан, создали независимое украинское государство, они его содержат своими налогами. Чего же им кляп в рот впихивать? Конституция гарантирует свободное использование русского языка во всех сферах. Я удивляюсь, почему Парубий с Порошенко не приняли норму регламента, обязывающую защитников русскоязычных ходить по парламенту на четвереньках. Сегодня бы вся фракция оппозиционной платформы «За жизнь!» так и передвигалась бы, вплоть до решения Конституционного суда (то есть, до новых веников), разрешающего им встать и не бояться. Еще фараоны знали, что рабам можно запрещать лишь то, что они могут исполнить. А в наше время Мишель Фуко в своих работах о правлении доказал, что соглашатели несут такую же ответственность за несправедливость, как и власть, ее навязывающая.

– Поэтому Юго-Восток увидел защитника не в ОПЗЖ, а в Зеленском?

– Думаю, для ОПЗЖ это было шоком. Они, действительно, на своих медиа-ресурсах изобличали преступность порошенковского режима, были голосом оппозиции, ковали победу, как получилось – Зеленскому, который такими СМИ не располагал. Стали второй политической силой в Раде, но с очень скромными процентами – у них полсотни депутатов. Это, конечно, поражение. Оно объясняется тем, что партии Юго-Востока на выборах не смогли объединиться, обвиняя друг друга в подыгрывании Порошенко, и засвидетельствовали, что коммерческие интересы для них выше политических целей, которые они провозглашали. Во-вторых, в руководстве той же оппозиционной платформы оказались некоторые инициаторы и спонсоры Майдана, который Юго-Восток считает началом катастрофы, постигшей Украину. В-третьих, они оказались еще трусливее своих «попередныкив», которые тридцать лет паразитировали на теме защиты русского языка. Кучма, Янукович побеждали под лозунгом «русский язык – второй государственный».

– Это было записано в их программах?

– Совершенно верно. Кравчук после оранжевой революции презентовал партию «Не так!» с таким же лозунгом. Даже Ющенко в своих предвыборных «Десяти шагах» декларировал что-то близкое. Но они позиционировали себя и побеждали как общенациональные лидеры, а нынешние защитники объявляют себя «выразителями интересов русского и русскоязычного населения Украины». При этом заявляют, что украинский язык – единственный государственный, на пяти телеканалах этих «защитников русскоязычных» русский язык в таком же загоне, как и на порошенковских. И столько же русофобской вони. Они либо по глупости, либо по хитрости не понимают, что ложь надо изобличать, а не пиарить, прикрываясь плюрализмом и свободословием. Свобода слова – это свобода для правды и достоверности, а не для лжи и подтасовок. Это канон журналистики. У них же море отпетых мерзавцев, разжигателей, русофобов и лжецов не сходит с телеэкранов.

Если не Гордон, то Тягнибок, если не Тягнибок, то Тука. Изобличали порошенковскую хунту и боролись с ней тоже своеобразно: мы непременно победим, установим мир, в разы снизим тарифы, отменим людоедские реформы, пенсионную, медицинскую, школьную, языковую и так далее, но главное – никаких протестов, нам не нужны новые майданы! Только законность! Справедливость через выборы! Потерпите два года, полтора, год, полгода, три месяца… Потерпели, ну, и что? Если бы они французов так же окучивали, то «желтые жилеты» только и сидели бы у телевизоров в ожидании очередных президентских выборов.

– Допустим, оппозиция труслива и беспомощна, но ведь президент Зеленский тоже пообещал защитить русский язык?

– Правильнее сказать – обмолвился в интервью артисту Баклану. Дескать, как-то надо уважить разговаривающих на нем когда-то приехавших на Украину старух. Принять закон, защищающий язык нацменьшинств. Пусть напоследок наговорятся, внуки-то уже по-украински говорят.

– А русский считается языком национального меньшинства?

– По Конституции и Закону он выделен отдельно. Когда-то деревья были большие, а законодатели – умными. А теперь хунвейбины старой советской закваски (Медведчук, Рабинович и прочие) соединились с хунвейбинами-соросятами новой волны (Зеленским и его командой). Они считают, что, как армяне, евреи, цыгане и прочие, так и русские, понаехали тут, нацмены зловредные, еще и права качают.

– А откуда понаехали?

– Очевидно, спускалась некая русскоязычная мордва во главе с вещим Олегом из Новгорода по Днепру, увидела крошечный городишко на Подоле, осела и начала создавать «мать городов русских», русскую землю, Русскую Церковь, русский язык, русских князей, русский народ, русские законы (правду), русский мир, русские летописи, русскую литературу и так далее. И так бесчинствовало это меньшинство тысячу лет, пока в XIX веке этнографы не записали в селах Полтавщины и Черкассчины певучую народную речь, лингвисты не сформировали из нее украинский литературный язык, а писатели не стали на нем творить свои шедевры. Вернее, у нас все было наоборот: сначала поэты (Котляревский, Шевченко) начали писать «под фольклор» на полтавско-черкасском просторечье, а затем в 1880-е годы писатели, этнографы и лингвисты редакции русского журнала «Киевская старина» собрали огромный лексический материал, на базе которого Борис Гринченко издал в 1909 году первый «Словарь украинского языка», украинско-русский. Он зафиксировал живой малороссийский лексикон – язык фольклора XIX века и литературы, начиная с Котляревского, – 68 тысяч слов. Словарь получил костомаровскую премию Петербургской императорской академии наук и до сих пор считается лучшим украинским словарем.

– А почему украинско-русский?

– Потому что украинские слова в словаре объясняются русскими аналогами, русским языком, языком тогдашней культуры и грамотности, чтобы не только любители фольклора, словесности или жители Черкассчины, но и жители Полесья, Волыни, Подолья – вообще все – понимали их значение. Да и лексикографические труды, чьи материалы использовал Гринченко, тоже были на русском. Он и предисловие-очерк собирания словарного запаса украинского языка писал по-русски. Кстати, украинские словари времен сталинской украинизации 1920-30-х годов тоже были «украинско-московскими», украинско-русскими, ведь украинизировали не англичан.

До начала ХХ века 95 процентов, если не более, всей литературы, художественной, научной, богословской, философской, а также периодики выходило на русском языке. Он был языком не только культуры, но и науки, государственной жизни, образования. Если всех, писавших на русском и считавших себя русскими (а это множество блестящих умов во всех сферах творчества и жизнедеятельности, от киевлянина преп. Нестора Летописца до первого нобелевского лауреата харьковчанина Мечникова) именовать нацменами, то окажется, что славу Украины в основном это нацменьшинство и делало. Даже объявленных Зеленским на День независимости «великих украинцев» – Ивана Федорова, Григория Сковороду, Сергея Королева – по этим критериям таки надо записывать в «понаехавшие». Как и Богдана Хмельницкого, называвшего себя «освободителем русского народа» и писавшего свои воззвания на русском.

– Но ведь классики украинской литературы писали на двух языках?

– Шевченко на русском писал поэмы, драмы, прозу, вел свои дневники. Он на три четверти был понаехавшей старухой, а на четверть лучшим украинским поэтом всех времен и поколений. Более того, он был ходячим русским миром, не без гордости утверждал, что прочитал все произведения Пушкина, а всего Лермонтова даже наизусть выучил. Его дневники свидетельствуют, что он в этом мире был как рыба в воде: переписывал стихи Тютчева, Курочкина, Щедрин был для него «гений», а первый русский коммунист Герцен – «наш апостол»! К этой старушечьей гвардии можно смело отнести едва ли не всех украинских классиков от Квитки-Основьяненко до Костомарова, Кулиша и прочих.

А вот Гоголя, которого Шевченко именовал «великим и несравненным» (его, действительно, не с кем сравнивать по вкладу в созидание национального самосознания украинского народа как народа казацкого), наши хунвейбины считают даже не понаехавшей, а понаехавшей старухой. Он числится в «российских писателях украинского происхождения». Ничего, кроме рождения, писателя с украинской литературой и культурой не связывает.

– Потому что писал по-русски? А на каком языке он должен был писать, коли украинского литературного языка еще не создали?

– Дело не только в этом. Ирландец Джойс писал на английском, бельгиец Верхарн на французском, но никому и в голову не приходило зачислять их на своей родине в иностранные писатели. До Гоголя, в 1809 году, царский поручик Иван Котляревский переложил популярную тогда бурлескную поэму тоже поручика, питерского поэта Николая Осипова «Виргилиева Энеида, вывороченная наизнанку» на казацкий лад и полтавское наречие. Так появилась «Вергилиева Энеида на малороссийский язык перелицованная», которая считается первым украинским художественным произведением. Обе поэмы написаны русской азбукой, русской грамматикой, четырехстопным ямбом, одической «ломоносовской» строфой. Комический эффект достигался не только забавными переплетами и ситуациями, но и совмещением несовместимого: высокого, героического одического «штиля» с плутовскими характерами героев и просторечной вульгарной лексикой полтавских (у Котляревского) крестьян.

– А полтавские крестьяне говорили языком запорожских казаков?

– Казацкие летописи, дошедшие до нас (Самовидца, Величко), написаны по-русски, а разговорный язык, очевидно, был близким к крестьянскому, ведь казаки происходили из землепашцев. Котляревский свою «Энеиду» опубликовал с приложением составленного им словаря в тысячу малороссийских слов в переводе на русский литературный язык. Чтобы читатель мог понять, о чем идет речь. Наследие Гоголя составляет 17 томов, это не менее 20 тысяч слов, «перелицевать», найти малороссийские аналоги такому количеству слов в то время было просто невозможно. Вот с этой тысячи слов «Энеиды» Котляревского и началось создание лексикона украинского языка, литературного и живого. Об этом пишут Гринченко и академик Шахматов.

– А русский литературный язык был к тому времени уже сформирован?

– Был в расцвете. Карамзин, Жуковский и так далее – это высокая европейская литература. А за ними шли Пушкин, Лермонтов, Баратынский, Тютчев и так далее – золотой век русской поэзии. В 1794 году вышел в свет шеститомный «Словарь академии Российской» – толковый и нормативный словарь русского литературного языка на 43 тысячи слов. Ранее вышли словарь Церковно-славянский на 20 тысяч слов, сборник древних русских пословиц числом в 3 тысячи. А самое главное – в XVIII веке было издано огромное количество европейских грамматик и словарей в переводе на русский – полный лексикон Французской академии наук, полный немецкий лексикон и так далее, словари музыкальные, морские и так далее. Это обогащало родной язык и делало открытой Европу.

В 1802 году издана фундаментальная академическая грамматика русского языка. Русский литературный язык был создан как открытая система, легко усваивающая и свое, народное, постоянно обновляющееся, и иноземные заимствования. При жизни Гоголя, в 1847 году, Императорской академией был издан четырехтомный толковый «Словарь церковно-славянского и русского языка» уже в 114 тысяч слов. Для сравнения – «Словарь Пушкина» (всех слов, которые использовал гениальный поэт) составляет 21 тысячу слов. А друг Пушкина «луганский казак» Владимир Даль, как известно, собрал свой знаменитый толковый словарь живого великорусского языка на 200 тысяч слов и 30 тысяч пословиц и поговорок. То есть был наработан уже огромный инструментарий для словесного творчества.

– Украинская литература и язык вышли из «Энеиды» Котляревского, как Достоевский из гоголевской шинели. Но ведь и русская литература и литературный язык родились в Киеве?

– Конечно. Только они вышли не из языка устного народного творчества конца XVIII и XIX веков, а из киевских монастырей, летописей, церковной книжности. До XVIII века вся отечественная культура сосредотачивалась в монастырях, созданных при них братских школах, и все наши литераторы, историки, филологи были монахами. Первым произведением русской литературы считается «Слово о Законе и Благодати» середины XI века киевлянина митрополита Илариона. Николай Карамзин в конце XVIII века издал сначала трехтомный «Пантеон иностранной словесности», куда включил великих зарубежных писателей, начиная с античности и кончая своими современниками, а затем издал «Пантеон российских авторов».

Древнейшим русским поэтом называет легендарного Бояна, упомянутого в «Слове о полку Игореве», затем киевлянина преп. Нестора Летописца с его «Повестью временных лет», «сокровищем» истории и словесности. Среди первых «пантеоновцев», столпов русской литературы, мы видим киевлян и воспитанников киевских духовных школ: иеромонаха Симеона Полоцкого, великого поэта и духовного писателя XVII века, святого митрополита Димитрия Ростовского, духовного писателя, агиографа, драматурга, и архиепископа Феофана Прокоповича, выдающегося проповедника, писателя, драматурга и публициста. Они вместе с «первейшим киевским поэтом» митрополитом Стефаном Яворским, с выдающимися деятелями XVII века – святителем Петром Могилой, митрополитом Киевским, Мелетием Смотрицким, архиепископом Полоцким, лаврским архимандритом Иннокентием Гизелем, автором «Киевского синопсиса о началах русского народа» – создали фундамент культурной, исторической, политической мысли нового времени.

– А почему это наследие вошло в русский литературный язык и в русскую литературу, а не вошло в украинскую?

– По идеологическим, антиклирикальным соображениям. Даль в свой словарь включил сто тысяч слов из «Словаря церковно-славянского и русского языка», оставил церковную лексику, которой в живой речи пользуется верующий православный человек, а прочие церковнославянизмы убрал. Любопытно, что полный толковый церковно-славянский словарь священника Григория Дьяченко на 30 тысяч слов, изданный в 1899 году, своими источниками имеет не только библейские, богослужебные книги, летописи, изборники X-XVII веков, но и былины, сказки, пословицы.

- Церковнославянщина народного не цуралась?

- Ничуть. А вот у отцов-создателей украинского литературного языка начала XX столетия, века революций, было враждебное отношение к Православной Церкви и ее наследию. Академик Шахматов, знаменитый украинофил, считал, что с Крещением Руси неприродная церковнославянщина задавила на многие столетия местные говоры, родной язык. С вою очередь Мелетий Смотрицкий, архиепископ Полоцкий, со своей знаменитой «Грамматикой» 1619 года вдохнул новую жизнь в церковнославянщину, и она по второму кругу душила все народное.

А XVIII век – это вообще полный провал, поскольку ломоносовы и кантемиры, подражая Европе, создавали «искусственную» литературу и культуру, вытаптывающую всякую почвенность и народность. Гринченко, оценивая фольклорные материалы, указывал, что иные «засорены» церковнославянизмами, иные – русизмами, полонизмами, «искусственной» книжностью. Сорняки, конечно же, надо вырывать. Поэтому «образец живой народной речи» – «Энеида» Котляревского – без «сорняков». Будто язык тысячелетней православной веры и светской православной культуры был неживым и антинародным! Они и Шевченко упрекали в том, что у него многовато церковнославянизмов.

– Но ведь литературный язык не может существовать без своей собственной письменной истории?

– Это понимали. Гринченко анонсировал издание в качестве приложения к своему словарю словарь книжности XIV-XVIII веков, его соратник профессор Евгений Тимченко уже при советской власти, в 1930-х годах, начал издавать такой словарь, но на шести первых буквах дело заглохло, а в 1937 году Тимченко отправили в ГУЛАГ. Очевидно, что для большевистской власти реанимация старого книжного православного русского мира в любом виде была неприемлема. Его прах отряхнули со своих ног всерьез и надолго.

Понятно, если бы все языковое наследие Киевской Руси, Великого княжества Литовского, где русский язык был государственным, Малороссии от преп. Нестора до преп. Паисия Величковского и Сковороды включили в украинский литературный язык, это был бы другой язык.

– Поэтому это наследие осталось только в русском литературном языке?

– Конечно. Он продолжал развиваться и в Малороссии, и в советской Украине, дав миру Гоголя, Булгакова, Тэффи, Зощенко, Аверченко, Ахматову, Тарковского, Бабеля, Некрасова, Чичибабина, Жванецкого, и так далее – десятки выдающихся литераторов. Знаменитого киевлянина Николая Бердяева семь раз номинировали на Нобелевскую премию по литературе, хотя он был философом.

Любопытно, в 1846 году Шевченко вместе с Костомаровым, Кулишом и другими отцами-основателями политического украинства создали тайную организацию Кирилло-Мефодиевское братство, проникнутое идеями свободы, равенства, братства и панславизма. Они предлагали организовать федерацию всех славян, объединявшую русских, сербов, поляков, чехов, болгар с единым наднациональным русском языком как «наиболее развитом». Конечно, развитость, как и упадок, – дело наживное, но кто мог думать, что великое русское слово, тысячелетняя культура когда-нибудь станет на своей исторической родине уделом жалкого старушечьего нацменьшинства? К тому же будет вырубаться под корень законами о школе, госслужбе, СМИ!

– Но ведь как-то ранее все уживались. Почему Киев не может оставаться городом двух языков и культур?

– Не только уживались, но и взаимообогащались. Александр Потебня, которого даже называют гениальным, писал, что русский литературный язык – общее достояние малороссов, великороссов и белорусов. И это правда. Шевченко никогда не швырнул бы в лицо Гоголю, а Лина Костенко – Анне Ахматовой мелочь за русскую речь. Нынешние хунвейбины швыряют и рты затыкают, даже перед телекамерами в государственных учреждениях. Восставшее и всепроникающее злобное невежество! И это удивительно, ведь украинская литература и литературный язык родились в Питере, городе высоких дум и стремлений!