Тайные богатства души. От Киева до Сталина

120 лет назад родился великий певец Иван Козловский

Валерий Бурт

25 марта, 2020 12:47

10 мин

Он – подлинный русский самородок, одаренный магический силой, один из лучших теноров ХХ столетия. Родился в небольшом селе Марьяновка Киевской губернии. Пел в хоре Троицкого народного дома Киева, но вскоре стал солистом. В России кипели политические страсти, свергли царя, а у парня музыка на уме. В 1917 году Козловский поступил в Киевский музыкально-драматический институт.

Окончив вуз – как он умудрился учиться на охваченной Гражданской Украине? – не известно. Ушел в Красную армию и там… пел. Участвовал в постановках Полтавского музыкально-драматического театра. Исполнял оперные арии – в «Наталке-Полтавке», «Майской ночи», «Евгении Онегине», «Демоне».

Похвала Собинова

В середине 20-х годов имя Козловского появляется на московских афишах. Певец дебютирует на сцене филиала Большого театра в роли Альфреда в «Травиате». Дирижер Михаил Ипполитов-Иванов, услышав его, не в силах сдержать восхищения: «Этот певец - многообещающее явление в искусстве…»

В Большом театре в ту пору царствовал Леонид Собинов. Сверкали и другие тенора: Сергей Юдин, Николай Озеров, Борис Евлахов. Казалось, дебютанту будет трудно пробиться сквозь ряды мэтров. Но Козловский не испытывал никакой робости перед ними. Он ждал своего часа. И дождался!

Однажды его срочно вызвали в театр - в тот вечер шла опера «Ромео и Джульетта» с Собиновым и Валерией Барсовой в главных ролях. В середине спектакля Собинов почувствовал себя плохо и не смог продолжать спектакль.

Разыскали Козловского, и тот примчался в Большой театр. Красный, потный, с неистово колотящимся сердцем, он влетел в гримерную, натянул парик. И - выскочил на сцену.

Публика встретила его вежливыми хлопками. Но, услышав пение, зрители поняли, что перед ними подлинный талант. Спектакль завершился бурными овациями. На следующий день Козловский получил теплое письмо от Собинова, завершавшееся словами: «Спасибо, что вы такой».

«Тембр голоса, манера пения, актерские данные - все в молодом тогда артисте изобличало ярко выраженную, редкую индивидуальность – вспоминала известная вокалистка Наталья Шпиллер. - Козловский может петь с любым составом оркестра и с любым ансамблем. Его голос звучит всегда чисто, звонко, без тени напряжения. Эластичность дыхания, гибкость и беглость, непревзойденная легкость в верхнем регистре, отточенная дикция - поистине безупречный вокалист, с годами доведший владение голосом до высшей степени виртуозности…»

За свою великолепную музыкальную карьеру Козловский спел около пятидесяти партий. Особое место среди них занимают Ленский в «Евгении Онегине», Лоэнгрин в одноименной опере Рихарда Вагнера, Орфей в спектакле Кристофа Глюка «Орфей и Эвридика». Можно выделить еще одно произведение, где Козловский показал свой совершенный талант. Это – опера Модеста Мусоргского «Борис Годунов», в которой певец исполнил партию Юродивого.

Концертный репертуар Козловского чаще всего составлялся чаще всего из произведений русских композиторов. Впрочем, Иван Семенович с удовольствием пел и народные, русские и украинские песни, старинные романсы, арии из опер…

«Козловитянки» и «Лемешистки»

В довоенной, а потом и в послевоенной Москве неимоверной популярностью у театралов пользовались два замечательных тенора – Иван Козловский и Сергей Лемешев. Они были примами Большого театра, слыли непревзойденными мастерами вокала. Певцы исполняли одни и те же роли, за обоими гонялись сонмы поклонниц.

Лемешев, как и его конкурент, был из простого сословия. Родился в селе Старое Князево Тверской губернии в 1902 году. И, как Козловский, очень быстро выдвинулся. Работал в Свердловском театре оперы и балета, был солистом Русской оперы при Китайско-Восточной железной дороге в Харбине. Потом приехал в Тифлис (позже – Тбилиси), который стал для него последним провинциальным театром перед приездом в Москву.

В Большом театре Лемешев сначала был за спиной Козловского. Но в 1939 году обрел известность, снявшись в фильме «Музыкальная история». Картина рассказывает, как простой ленинградский таксист Петя Говорков (его роль исполнил Лемешев), становится любимцем публики, благодаря своему чудесному голосу. Однако, не сразу, а пережив горькое разочарование…

Отношения обоих народных артистов СССР, орденоносцев, лауреатов Сталинских премий были вполне корректными, уважительными. Чего не скажешь об их многочисленных поклонницах - «козловитянках» и «лемешистках». Они боготворили своих кумиров, не представляли жизни без них. Эти разновозрастные женщины устраивали оглушительные овации в театре, порой просто бесновались.

Они всюду – даже ездили с ними в другие города - преследовали артистов, вбегали в гримуборные, которые заваливали букетами роз. Женщины из разных лагерей даже дрались между собой, причем, сражались ожесточенно, до крови.

Дочь певца, певица Мария Сергеевна Лемешева вспоминала:

«Они буквально теряли разум! Когда в Большом пел кто-то из тех, кого они считали конкурентом папы, эти женщины срывали спектакли, свистя и мяукая. А мою маму, оперную певицу Ирину Масленникову, они чуть не убили прямо на сцене, сбросив на нее с верхнего яруса два мешка медяков. На спектаклях папы плакали женщины навзрыд, особенно на «Евгении Онегине», где он исполнял арию Ленского. Когда Онегин убивал Ленского, «лемешистки» покидали зал, давая понять, что смотреть и слушать больше нечего»

Козловский страдал от своих поклонниц не меньше. Однажды, после его выступления у дверей концертного зала собралось столько народу, что появляться было просто опасно. Тогда аккомпаниатор надел шапку певца, повязал поверх воротника шубы шарф, как это делал Козловский, взял его портфель и вышел из зала.

Его тут же подхватили на руки и понесли, попутно стараясь оторвать кусок меха на сувенир. Мужчина уже мысленно прощался с жизнью, но успел выкрикнуть: «Я не Козловский!». Это его и спасло.

К счастью, обошлось без травм. Он был брошен на снег, и больше его персона никого не интересовала. Сам Козловский, тем временем, выбежал из концертного зала и скрылся в машине.

Сталин в роли певца

Главным поклонником Козловского был Сталин. К Лемешеву у него почему-то такого пристрастия не было. Может, его исполнение не соответствовал вкусам вождя? Или были какие-то иные причины?

Да и правительственных наград у Козловского было значительно больше. Вот что значит внимание вождя. Впрочем, вполне заслуженное. Сталин понимал музыку, разбирался в ней. Не зря же он часто заглядывал в Большой театр. В последний раз он переступал его порог 27 февраля 1953 года, незадолго до смерти. В тот день Сталин смотрел балет «Лебединое озеро»…

Желание послушать Козловского могло возникнуть у Сталина даже среди ночи. Тогда за певцом отправляли машину, вытаскивали его из постели и везли к вождю. Никто не давал времени на распевку, и потому Козловский опасался, что один из таких концертов может стать для него последним. Потому что он рисовал потерять голос.

Впрочем, у артиста была еще одна причина бояться Сталина. Брат Козловского Федор тоже был певцом. В 1919 году он с церковным хором уехал за границу и не вернулся. Сталин знал об этом. И на всякий случай не пускал солиста Большого театра в заграничные вояжи…

Однажды Иван Семенович, привезенный к Сталину, отказался петь – мол, простуда. Но Сталин не разгневался, а лишь усмехнулся: «Хорошо, пусть Козловский бережет свой голос. Тогда мы с Берией споем. А хохол (так Сталин называл артиста) пусть слушает».

И правительственный грузинский дуэт исполнил «Сулико». Если бы кто-то сделал звукозапись, сегодня ей не было бы цены…

История в тему. Другой известный артист – Игорь Ильинский - вспоминал, как его в октябре 1952 года пригласили в Кремль. Там, по случаю окончания XIX съезда КПСС состоялся концерт. Выступал Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской армии. К дирижеру подошел Климент Ворошилов и что-то тихо ему сказал. Оказалось, что Сталин захотел спеть «Яблочко»!

Исполнитель подошел к дирижеру, встал рядом с ним. Заложил руку за френч, Сталин выпрямился и начал петь. «Александров дал знак оркестру играть тихо, - вспоминал Ильинский, - чтобы слышен был негромкий, надтреснутый старческий голос исполнителя:

Эх, яблочко, куда котишься,
В Губчека попадешь,
Не воротишься.
В Губчека попадешь,
Не воротишься...

Меня охватил ужас. Мне показалось, что Сталин опрометчиво вышел из образа вождя, но скоро опомнится и не простит свою оплошность никому из присутствующих. Я на цыпочках, боком вышел из зала и уехал домой».

Он отвергал минутные соблазны

Вернемся к дуэту Сталин – Козловский.

Известный советский дипломат Андрей Громыко, долгое время занимавший пост министра иностранных дел, в своей книге «Памятное» писал: «Когда во время выступления Козловского некоторые члены Политбюро стали громко выражать пожелание, чтобы он спел задорную народную песню, Сталин спокойно, но во всеуслышание сказал:

- Зачем нажимать на товарища Козловского? Пусть он исполнит то, что сам желает. А желает он исполнить арию Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин»

Все дружно засмеялись, в том числе и Козловский. Он сразу же спел арию Ленского. Сталинский юмор все восприняли с удовольствием».

О вожде Козловский рассказывал с уважением: «Сказать, что он «любил музыку» - не сказать ничего. Он понимал музыку! Человек музыки, я знаю, что такое понимать музыку. Думаю, не я один, но и многие мои коллеги, другие солисты Большого театра с полным основанием могут назвать Иосифа Виссарионовича Сталина своим режиссером».

В жизни Козловского осталось немало тайн. Никто не знает, например, почему он в 1954 году, на пике популярности внезапно покинул Большой театр? Может, хотел уехать за границу? Или потому что лишился своего главного поклонника – Сталина?

«Я отвергал минутные жизненные соблазны, - говорил певец. - Мне известно, какая про меня ходила недобрая, ранящая сердце молва: Козловский капризен - то воздух холоден для его голоса, то зал не такой, то голос пропал. Терпел. Голос сохранил, сознательно, несмотря ни на что, берег его. Поэтому и мог в 87 лет петь моего любимого Ленского. И молодым это бывает не под силу!»

У Михаила Матусовского сесть стихотворение, посвященное Козловскому. Там есть такие строки:

Он не смел давать себе поблажки,
Да и наши не щадил сердца,
Наделенный горестным и тяжким
Дарованьем русского певца.
Пел, как будто истово молился
В звездной пушкинской тиши.
Пел, как будто с ближними делился
Тайными богатствами души…