Новости Культура
Культура
Роковая роль Никиты Михайловского
Исполнилось 55 лет со дня рождения кумира 80-х
8 апреля, 2019 19:00
18 мин
Широкой аудитории актёр Никита Михайловский известен, прежде всего, как исполнитель роли «советского Ромео» — Ромки Лавочкина из полуторачасовой мелодрамы, появившейся на экранах в 1981 году.
Фильм, который и сегодня смотрят всё новые и новые поколения влюблённых, ожидала популярность, позволившая ему конкурировать с лучшими западными лентами, пробивавшими стену ещё не рухнувшего «железного занавеса».
Вот таким — бесконечно обаятельным, трогательно-влюблённым, запомнился нам Никита Михайловский, разыгравший в этом фильме как по нотам историю первой любви с «одноклассницей Катей» — в миру Татьяной Аксютой, 23-летней выпускницей ГИТИСа. Она была старше талантливого школьника с богатой кинобиографией на 7 лет.
Сегодня мало кто знает, а в те времена никто и знать не мог, что жизнь Михайловского и до, и после легендарной киноленты, разительно отличалась от картинки, которую мы видели на экране.
Детство, которого могло не быть
— Милая моя, вы что – рехнулись? — спросил врач-гинеколог, узнав о том, что Алевтина, мать Никиты Михайловского находится в «интересном положении». — Ни о какой беременности не может быть и речи! Только аборт! Аборт по медицинским показаниям.
Таких показаний было предостаточно: Алевтина Ивановна, женщина необыкновенной красоты, родилась в блокадном Ленинграде. На долю ребёнка с врождённым пороком сердца выпал весь ужас, дающий фору самым жутким хоррорам современности.
Беременность означала смертный приговор для ребёнка и самой Алевтины. Бросив вызов судьбе, она не только выбрала для себя весьма необычную по меркам 60-х годов профессию фотомодели, которая требовала порой более чем серьёзных перегрузок, но и решилась на роды —отчаянный для женщины с её диагнозом шаг.
Родившийся 8 апреля 1964 года сын был назван Никитой. И, казалось бы, после пережитого семья Алевтины-Алисы сплотится, а появление малыша на свет даст возможность увидеть жизнь в новом ракурсе. Но…
Вскоре после рождения Никиты его родители развелись. Отец, документалист Александр Михайловский, уехал в Москву. Его место впоследствии занял Виктор Сергеев — тоже режиссёр, которому мы обязаны такими картинами перестроечной и постперестроечной эпохи, как «Палач», «Гений», «Шизофрения» и «Бандитский Петербург». Изначально мальчик получил фамилию отчима. Долгое время он полагал, что Сергеев — его настоящая фамилия, а второй муж матери — и есть его настоящий отец.
Покорение подиума
Симпатичный малыш, едва не пошёл по стопам матери. В конце 60-х паренёк топтал подиум, щеголяя в красивых нарядах.
Увидев, что 5-летний малыш не робеет перед аудиторией и даже получает удовольствие от работы, его отчим, Виктор Анатольевич, «сосватал» пасынка на маленький эпизод в фильме «Ночь на 14-й параллели».
Картина, о которой мало кто помнит сегодня, снималась по роману Юлиана Семёнова и рассказывала о попытке перехвата американскими спецслужбами репортажа советского журналиста об агрессии США в одной из стран Индокитая.
На площадке мальчик удивил раскованностью. Держался уверенно, не боялся камеры, понимал команды режиссёра с полуслова. Так, с фильма о шпионах, началась актёрская судьба Никиты Михайловского.
Связи со своим настоящим отцом, Александром Михайловским, парнишка не терял, несмотря на то, что папа жил в Москве.
В середине 70-х вместе с Ритой Сергеечевой (детским лицом № 1 той эпохи) Никита сыграл в картине «Дети как дети», которая рассказывала о пертурбациях семейной жизни. Его экранным отцом стал находившийся в зените славы Александр Калягин. История рассказывала о сводных брате и сестре, рождённых разными матерями от одного папы. Ребятне приходилось проделать непростой путь от взаимной неприязни к пониманию и, в итоге, приятию друг друга.
Мать…
Семейная жизнь Алевтины-Алисы не сложилась и со вторым мужем. Именно поэтому, получая паспорт в 16 лет, Никита взял отцовскую фамилию — Михайловский. Состояние женщины, чей врождённый порок был отягощён родами много лет назад, стремительно ухудшалось.
На домашний телефон звонили из школы и жаловались:
— Ваш сын засыпает на уроках! Сделайте с ним что-нибудь! Пропейте курс витаминов!
Никита был из тех, кто всё держал в себе, не жалуясь на жизнь. Учителя не знали, что его мать прикована к постели, а 16-летний мальчик был тем, кто взвалил на себя тяготы заботы о ней. Однажды мать протянула ему семейную реликвию — ладанку, история которой уходила корнями в годы блокадного Ленинграда.
— Знаешь, когда я умру, ты… надень её, — незадолго до смерти сказала она Никите.
В одно солнечное утро, прислушавшись к ровному дыханию матери, он вдруг надел ладанку, а затем отправился в школу. В тот день Алевтины не стало. И, пытаясь вспомнить, Никита так и не понял, почему именно в то утро он «досрочно» надел эту семейную реликвию. Ведь сердце самого близкого человека на земле еще билось. Предчувствие? Или сказавшаяся многодневная усталость?
«Вам и не снилось…»
На съёмочной площадке мало кто был посвящён в коллизии его судьбы. Но всем бросалось в глаза, что 16-летний мальчик выглядел умудрённым опытом 40-летним человеком.
Мать Никиты совсем немного не дожила до того времени, когда в её сына оказались поголовно влюблены все девочки Советского Союза. Письма приходили мешками. Поклонницы признавались в любви, интересовались, что было с героями дальше. И мало кто знал, что оставшийся в живых в фильме «Вам и не снилось» Ромка Лавочки, всё же, погибал в финале повести Галины Щербаковой.
Судьбу героя решил автор «Повести о настоящем человеке» Борис Полевой, который, возглавляя журнал «Юность», прямо и без обиняков заявил авторше:
— Вы хотите, чтобы по Союзу влюблённые мальчики в окошки начали кидаться? — а затем чиркнул спичкой, затянулся «Беломором» и сказал. — В общем, если финал будет более весёлый, то повесть пойдёт в следующий номер.
Щербаковой, писавшей до этого серьёзную, но не возымевшую успеха читательской аудитории, прозу, было, в общем-то, наплевать. Она вышла и через пять минут снова вошла в кабинет главного редактора, дописав от руки совершенно другой, более счастливый и жизнеутверждающий финал, свидетелями которого и стала многомиллионная аудитория снятой по нему кинокартины.
— Другое дело! — загасил в пепельнице даже не успевший докурить папиросу Борис Полевой.
Но никто и подумать не мог, что история советских Ромео и Джульетты, оставшихся в живых после экранных баталий родителей, роли которых исполнили Альберт Филозов, Ирина Мирошниченко, Лидия Федосеева-Шукшина и Евгений Герасимов, так «зайдёт» советскому зрителю.
Спустя год Михайловский без проблем поступает в ЛГИТМИК, где на курсе мгновенно становится звездой. Вместе с ним учился будущий «мент» из «Улиц разбитых фонарей» Алексей Нилов.
Перед началом репетиций молодые люди умудрялись задать нужный «творческий градус», играя в Штирлица (Нилов) и Холтоффа (Михайловский) из «Семнадцати мгновений весны».
Уморительно смешным получался эпизод, когда русский разведчик бьет гестаповца бутылкой по голове. Нилов «старательно» и методично «добивал» свалившегося врага «мерными ударами сосуда». И смотреть на эти «вариации из жизни шпионов» без гомерического хохота было невозможно.
Педагоги упрекали Михайловского в том, что он «звездился» на курсе, игнорируя занятия и репетиции. Мало кто знал, что в его «сиротской» квартире на улице Скороходова (ныне Большая монетная), дом 10, жизнь бурлила «от заката до рассвета».
Именно здесь был один из эпицентров зарождающегося ленинградского андеграунда. Как это возможно? Очень просто. Предоставленный самому себе 18-летний парень открыл двери своей квартиры для всех друзей — сумасбродных творцов и баламутов советской реальности.
Слова «проходной двор» (в лучшем понимании этого слова) подходят здесь, как нельзя лучше. Квартира Никиты была с двумя входами – парадным и чёрным. Дверь чёрного входа вела прямо на кухню и ошарашивала прошенных и непрошенных гостей тем, что была «дверью-шкафом» с многочисленными полками. На них хранились оставшиеся ещё от мамы специи.
В голодное студенческое время специи были сожраны друзьями Никиты Михайловского, и дверь-шкаф превратилась просто в дверь с полками, не закрывавшуюся, впрочем, никогда.
Именно здесь ошивался Сергей Курёхин, и начиналась «Поп-механика». Именно в этих стенах Никита Михайловский создал «Академию болтологии», речевыми эскападами которой можно украшать историю русской словесности ХХ века, как новогоднюю ёлку. В его квартиры был воплощён ряд других умопомрачительных проектов ленинградского андеграунда 80-х.
Никита любил друзей больше всего на свете. Некоторым из них он готов был предложить не только кров над головой, но и… питерскую прописку. Однажды он едва не сочетался фиктивным браком с очень талантливой девушкой из Оренбургской области, мечтавшей «закрепиться в Ленинграде».
— Если ты это сделаешь, я против не буду, но на мою поддержку можешь больше не рассчитывать, — прямо сказал Никите возглавлявший киностудию «Ленфильм» отчим Виктор Сергеев.
И Никита одумался. Хотя девушка была красивая. Звали её Лариса Гузеева. И была она подружкой мурманчанина Серёжи Курёхина. Такие вот высокие отношения.
Студенческая (и не только студенческая) братия, гнездившаяся в квартире у Михайловского, творила, создавая прогрессивно-андеграундые песни, устраивая на дому «концерты-квартирники» и «налаживая» целые театральные постановки.
Успех творческих мероприятий был увенчан обильными возлияниями. За ним следовало пробуждение с коллективным поиском в пепельницах-траншеях вчерашних окурков и «выкручиванием» бутылок «Агдама».
Не пропасть в предлагаемых обстоятельствах, когда у тебя в доме полно друзей (великих сумасбродов), а у порога дома вечно дежурит рота поклонниц, было трудно. Что спасало? Быть может, непрерывный творческий поиск «самого себя».
Ведь даже на гребне всесоюзной славы Михайловский непрестанно искал своё призвание. Его наследие — это не только фильмы, но песни и даже картины. И кем бы он был сегодня, останься жив, — большой вопрос.
В 80-е молодой и очень талантливый артист снимался в кино, получая предложения, которые радовали его далеко не всегда. Точнее совсем не радовали.
Кого он играл? Посетители ресторана, осуждённые-стукачи, аж два эпизодически-безымянных лейтенанта милиции в картинах «Выйти замуж за капитана» и «Палач».
Эпоха кинематографа, в которой были так нужны и ценны «Ромео-Ромки» с их пронзительно-лирическими глазами уходила, а в перестроечном кинематографе с намёками на бандитскую эпоху 90-х, места актёру с таким амплуа не было.
Зачем же он соглашался на эти роли? Для того, чтобы обеспечить семью. Первый брак был заключён с девушкой из его окружения — Настей Сорочан-Михайловской. В ЗАГСе произошло знамение. Колечко никак не налезало на палец невесты.
— Молодожёны! Покиньте зал! Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики мы уже объявили вас мужем и женой! —кричали им тётки-регистраторши.
Брак продлился 3 года. Невеста, находившаяся на момент бракосочетания в «интересном положении», после рождения дочери Сони продолжала по инерции «тусить» и устраивать откровенные фотосессии.
А Никите хотелось чего-то другого. Быть может, наставало время для того, чтобы успокоиться, остановиться. Но он возвращался домой со съемок, не находя ни уюта, ни покоя.
После развода Настя уехала в Москву. И отец её дочери, как только выдавалось свободное время, старался «Красной стрелой» домчаться до Сони и провести время с девочкой, которую растила преимущественно бабушка.
Трагическое совпадение?
За два года до своей кончины Никита Михайловский, всегда презрительно относившийся к любым актёрским предрассудкам, сыграл-таки свою смерть.
В 1988 году он снялся в советско-мексиканском фильме «Эсперанса» в роли убеждённого коммуниста Николая, попадающего вместе со своей возлюбленной Аннушкой (актриса Надежда Смирнова) в плен. Глумясь над молодыми людьми, белые устраивают для них свадьбу, после которой убивают в момент наступления красных.
История этих влюблённых времён гражданской войны заканчивается пронзительно-страшно. Они сидят вдвоём мертвые в «брачной» карете, окружённые конницей опоздавших красных кавалеристов. Актриса Надежда Смирнова пережила своего партнёра по фильму на несколько лет и, как Никита, ушла из жизни, страдая онкологическим заболеванием.
В последние годы жизни актёр и художник обрёл счастье с тихой Катей — художником по костюмам, подарившей актёру всё то, что он так долго искал — семейное тепло, любовь и уют, которого он был лишен, считай, с детства.
Когда была работа, Никита снимался. Когда её не было — сочинял свои сказки, рисовал картины и даже устраивал выставки. Средства одной из них, прошедшей в Лондоне, были пожертвованы для российских детей, страдающих от онкологических заболеваний.
А вскоре…
Артист почувствовал острое недомогание, чрезвычайно быстро наступавшую усталость. Поначалу она списывалась на запредельную занятость. Никита много работал: нужно было помогать растущей в Москве дочери и устраивать свою жизнь. Обследования в России ничего не дали, равно как и лечение (отечественные эскулапы «методично» пытались вылечить последствия ангины). Лишь в Лондоне молодого актёра огорошили страшным диагнозом «Лейкемия».
Увы, терапия было начата на той стадии, когда все средства уже бесполезны. Решение о транспортировке советского актёра в Лондон обсуждалось на самом высоком уровне. Подключились и президент (на тот момент!) РСФСР Борис Ельцин, и тогдашний лидер Великобритании Маргарет Тетчер, которой сообщили о сложившейся в жизни талантливого молодого парня ситуации.
О необходимости сбора средств в одной из мега-популярных передач того времени — «600 секунд» — сообщил Александр Невзоров.
Попытка операции, на которую было собрано 70 тысяч долларов США (эквивалент требовавшихся для хирургического вмешательства 50 тысяч фунтов), хоть и с опозданием, была проведена.
Всё безуспешно…
На берегах Туманного Альбиона Никита никогда не забывал про друзей, засыпая их письмами.
Актёр признавался в них, что дома пребывал в «мешке неизвестности», и «в ус не дул», полагая, что с ним не происходит ничего серьёзного. Однако сообщение врачей о том, что лечение не дало результата, не сломило его. Находясь в больнице, Никита Михайловский ладил перформансы, изо всех сил стараясь не падать духом и не давал унывать своей супруге.
— Пока ничего не получается! — бодро сообщал актёр по телефону друзьям.
И тем, кто начинал потихоньку впадать в отчаяние, напоминал, что он же — Ромка Лавочкин! А тот, даже свалившись из окна многоэтажки, сумел-таки не свернуть себе шею.
На Рождество 1991 года он приехал проститься. Никита расставался навсегда с родными, близкими и дочерью, найдя в себе то величие человеческого духа, которое позволило этому 26-летнему парню обойтись без слёз. К трапу самолёта, уносившему его в Лондон (на сей раз навсегда!), актёра доставили санитарной машиной на носилках… Идти Никита уже не мог.
Самые близкие запомнили тепло его тела, прижавшись губами к едва отросшей на голове щетине волос. Он бодро помахал рукой: «Пока!». И через несколько минут самолёт взмыл в небо.
8 апреля 1991 года Никите Михайловскому исполнилось всего 27 лет. Последний день рождения он встретил со своей любимой женой.
А уже 24 апреля 1991 года, рано утром, его не стало. К величайшему сожалению сценарий жизни этого замечательного художника и актёра переписать было некому. Спустя много лет родные актёра узнают о том, что у Никиты помимо дочери вырос и сын. Зовут его Сергей. И он очень похож на отца.
Такая история.
Подпишитесь на нашу e-mail рассылку
18 мин
