Никита Михалков: Русская провинция – исток всего
«Русская планета» и радио «Радонеж» продолжают цикл материалов православного взгляда на исторические, современные и будущие проблема общества.
Сегодня мы предлагаем вашему вниманию беседу главного редактора Радио «Радонеж» Николая Бульчука с режиссером и сценаристом, председателем Союза кинематографистов России Никитой Михалковым.
Н.Бульчук: Мой собеседник Никита Сергеевич Михалков. Я очень благодарен Вам, Никита Сергеевич за любезное согласие ответить на вопросы наших радиослушателей. Что Вы скажете о существующем положении вещей в мире и о той панике, которая накрыла весь земной шар?
Н.Михалков: Я не политолог и никаких догадок у меня по этому поводу нет. Но у меня есть стойкое ощущение, что, может быть, произошедшее уберегает нас от более страшного. Потому что так развивались отношения в мире и настолько они накалялись, что было ощущение приближающейся войны. Может быть, именно этот вирус приостановит это движение, люди переключатся на что-то другое?
Кроме того, я считаю, что у всякого следствия своя причина. Однажды я спросил у одного банкира: «Могут ли пропасть деньги у клиента?». «Нет, - говорит он, - деньги никуда не пропадают, они просто переходят из одного кармана в другой». И в связи с тем, что происходит сейчас, мы видим, как стремительно происходит передел мира. И можем быть свидетелями того, как то, что принадлежало одним людям, странам, цивилизациям, может постепенно перекочевать в руки других людей, стран, цивилизаций, и это вполне возможно. Что касается вируса, насколько я знаю, ученые близки к доказательству того, что он рукотворный. Мы знаем из истории, как создавались рукотворные вирусы и сколько они уносили жизней. А сейчас мне лично трудно сказать, всякая конспирология в этом смысле очень заманчива, возникают невероятные домыслы. Но, с другой стороны, серьезные врачи говорят, что от воспаления легких, туберкулеза и гриппов в мире умирает людей больше, чем предполагается ушедших после этого вируса. Поэтому я все-таки предпочитаю наблюдать и стараться понять, кто же все-таки выгодополучатель от всего этого? Хотя нет, я думаю, что в этой ситуации сейчас, наверное, мы в наиболее выгодном положении. Потому что история показывает, то, что происходит в Европе и вообще в мире, что Евросоюз - это фикция. 15 стариков думали, что если они объединятся, то получится один молодой? Этого не получилось. Это хоспис, и очень комфортный до недавнего времени. А сейчас уже и комфорта в этом хосписе нет, а есть страх, ужас и предательство. Дело в том, что предательство - это не сиюминутно. Европа отказалась от себя, от своей истории, культуры, традиций, правил. Европа, родившая невероятные шедевры мировой культуры, истории, традиции, оказалась в унизительном положении, когда она свою трусость прикрывает словами «толерантность», «мультикультурализм».
Европа бессильна перед миграцией, бессильна перед необходимостью сострадания и помощи. Каждый будет сейчас закрываться в своей келье, предав все эти обещания и надежды. Потому что было легко: они богаты и под ядерным зонтиком Штатов. Штаты далеко, им не страшно - они никогда не воевали на своей территории, не знают, что такое война на своей территории с внешним врагом. Европа почивала в комфортном гамаке, с необыкновенной лёгкостью объявляла санкции нам, Ирану, Китаю, еще кому-то. А сейчас мы видим, что иммунитет-то как раз у тех, кому не объявляли санкций. Дело в том, что никогда никто не испытывал того, что испытывала наша страна в течение веков. Достаточно одного XX века, несчастий которого хватило бы на всю Европу. И это генетически закалило людей.
Я сейчас не говорю об экономике. Ильин когда-то сказал, что жить надо ради того, за что можно умереть. Русский человек знал, за что можно умереть и ради этого жил. А когда мне мой продюсер говорил, что его родина там, где меньше налоги, я всегда задавал себе вопрос: а будет ли он отдавать жизнь за эту родину, где налоги меньше? И думаю, что свою - вряд ли,а чужую - может быть. И это вытравило из Европы иммунитет, поэтому она будет переживать чудовищные катаклизмы.
Я очень соболезную итальянцам, Италии, где умирают люди, где скорая не приезжает к старикам. Как не соболезновать людям, которые болеют и умирают? Сострадание естественно, это понятно, но дело в том, что это - наслаивающееся вещи с момента, как возникли прецеденты церковного освящения однополых браков. Это одно из первых предательств.
Н.Бульчук: Но наши люди показали себя тоже не с лучшей стороны: паника накрывает всех, независимо от возраста, пола, нации и т.д. Когда мы говорим о русских людях, мы имеем в виду русских исторически, а не сегодняшний наш народ. Или Вы не согласны?
Н.Михалков: Нет, я не согласен с этим. Потому что, да, конечно, наша система образования, клиповое мышление, пропадание в соцсетях и расчет на то, что Гугл тебе поможет ответить на вопросы – да, это у нас есть.
Но если взять самого последнего бомжа, который никогда ничего не читал, просто пьяница и бомж. Он здесь родился, где жили и работали Мусоргский, Чехов, Бунин, Толстой, Пушкин, Лермонтов и так далее. И дело не в том, что он их не знает, а в том, что они знают его, а это та самая генетика, тот самый национальный код. Конечно, хорошо, когда много образованных людей, но еще есть вещи, которые нельзя потрогать руками.
Вспоминаю историю с дедом Путина, который был на Первой Мировой Войне на австрийском фронте. Он сидел в окопе и увидел, как в него целится австриец. Он успел первым выстрелить и ранил его. И вот австриец возится где-то в двухстах метрах от него, стонет, кряхтит. Тот дождался ночи, вылез через бруствер, дополз до этого австрийца, перевязал его своим санитарным пакетом и вернулся скорее обратно. Раненый держал его и целовал ему руки, а наш вернулся обратно, боясь, что если об этом узнают - его расстреляют. Думаю, что он не был высоких дворянских кровей, не Андрей Болконский, не священнического звания - просто русский солдат, который вместо того, чтобы поступить так, как поступил бы любой другой - приподняться и добить, чтобы он не мешал тебе своим кряхтением спокойно сидеть в окопе - вылез и попытался ему помочь. Это же делается не для славы, не для СМИ, а потому что это его отношения с Богом, с жизнью, со своей совестью, со всем тем, что являет собою русский человек. А эти ребята - псковские десантники, которые погибли почти все? Это же современные люди. А парень, офицер, который взорвался, чтобы не достаться террористам? А этот полицейский, который кричит: «Работайте, братья!» Это как раз то самое, о чем говорит Ильин - жить ради того, за что можно умереть.
Когда мы видим приезжающих в Европу людей, которые обвязывают себя поясом шахида и расстаются с жизнью, унося с собой еще другие жизни, что ужасно само по себе. Но они же это делают из-за идеи, ради веры или идеалов, пророка Мохаммеда, ради того, что не потрогаешь руками. Он отдает свою жизнь. И сопротивляться этому можно только в том случае и только так, когда те, против кого он это делает, тоже имеют что-то такое, за что они могут отдать свою жизнь.
Н.Бульчук: Но это религиозные фанатики.
Н.Михалков: Нет, почему? А Александр Матросов, который бросался на амбразуру? Он же не религиозный фанатик! Он понимал, что другого выхода нет.
Сегодня я читал письма людей с фронта домой. В каждом письме столько заложено осознанного понимания существования там, на передовой, где страшно! Там же не силой заставляют. Они шли - знали, за что они гибнут. И это серьезная штука, это иммунитет. И когда Европа, не могущая ничего противопоставить этому, укромно и скромно, и как бы очень респектабельно и по-человечески называет свое бессилие и трусость толерантностью – «мы должны быть добрыми ко всем и понимать этих людей». А эти люди понимать вас хотят? Они учат ваш язык? Они готовы воспринимать вашу культуру?
Нет. Посмотрите, какое количество насилия, презрения, когда эти люди, исповедующие ислам, смотрят картину «Молодой папа», они точно понимают, что есть те, кто исповедуют Христа в лице наместника Бога на земле, как считается в католицизме Папа, и они над ним иронизируют. Я сейчас не о том, что нельзя, это другой разговор. Но для тех, кому пророк Мохаммед - святыня, когда они видят, что по отношению к их вере иноверцы равнодушно, снисходительно, доброжелательно теплохладны - они понимают свое великое преимущество и поэтому они могут похлопать по щеке любого человека на европейской улице, изнасиловать и объяснить тем, что ему доктор велел - терпеть нельзя, надо обязательно иметь половую жизнь, и с улыбкой об этом рассказывать. И все это вместе взятое с Брейвиком, которому дают 21 год за убийство 77 человек и 159 человек раненных. Или 23 года Харви Вайнштейну за то, что он жил с проститутками, а их по-другому нельзя назвать, потому что проститутка отдается за деньги, а тут отдается за Оскара. А Оскар - это те же деньги, потому что, получив Оскара, твой контракт уже будет стоить дороже. Чем это отличается от проституции обычной? Разницы никакой нет. И через 30 лет после того, как потерян товарный вид, чтобы всплыть опять хоть как-то, совершается поступок, который истребляет человека, он теряет все. Я не питаю у нему никаких особых чувств, он человек довольно неприятный, акула абсолютная, холодный, расчетливый, но с великим нюхом - человек, который за последние 20 лет сделал 70% лучших картин в мире, около 80 номинаций на Оскар! Значит, он чего-то стоит. И вот теперь его нет, просто нет. Когда ему вменяют в вину то, что она пришла к нему в номер, а он был в халате - она могла через 15 минут вызвать полицию, мгновенно дать знать и вот тогда бы, а что же молчала?
Н.Бульчук: Я знаю близких мне по духу немцев, англичан, шведов, которые живут патриархально, я бы сказал, настоящей христианской жизнью, в отличие от многих в России, исповедующих себя православными, заявляющими себя таковыми. Я бы им посочувствовал.
Н.Михалков: Я сочувствую. А они мне сочувствуют? А Вам?
Н.Бульчук: Думаю, да, простые люди, пожалуй. Я видел, как приехала наша бригада в Италию, встречали с улыбками.
Н.Михалков: Я очень рад, что Вы испытали эту радость. А дорого стоят эти улыбки? Они снимут с вас санкции? Они скажут, что хватит этого унижения, лжи, хватит врать, что Крым когда-то был чей-то. Он всегда был русским. Они вам улыбнутся, вы с ними выпьете и замечательно, а через 15 минут забудут, как Вас зовут. Потому что есть у нас страшное слово -«комфорт». Вот этот комфорт им дороже всего остального, они не готовы к тому, чтобы поступиться собственным комфортом ради того, чтобы отстоять хотя бы то, что они имели. Они не готовы на это. Свой комфорт они защищают словом «толерантность». Я их могу понять. Но я не могу этого принять. Вы посмотрите на лица руководителей мировых держав…
Н.Бульчук: На Ваш взгляд, если, не дай Бог, события развернутся более угрожающим образом, возможно ли полное закрытие храмов?
Н.Михалков: Я в этом смысла не вижу. Сейчас даже речь не о том, чтобы поставить во главу угла слова Спасителя: «по вере вашей воздастся вам». Но мне кажется, что важно не существование храма как такового, а важно отношение к нему. Ведь духовный храм создают верующие, поэтому если их вера горяча и искренна, то в любые невзгоды они все равно будут уповать на Божию милость, на Божию Матерь, на Ее покров. И сколько раз было в истории православия, когда молитва спасала, когда иконы были чудотворными и останавливали врага! Есть масса тому примеров. Все равно зависеть это будет от каждого конкретного человека. Вот я вчера был в храме, не намного было меньше людей. Было исполнено распоряжение Святейшего, чтобы соблюдать минимальные правила, которые успокоят людей - протирание стекол на иконах, и так далее. Кого-то это возмущает. Кто-то говорит: как так можно, этого делать нельзя! И здесь, мне кажется, русский человек в толпе - помните Ходынку?
Много чего было, но он в общем не подвержен особой панике, наоборот даже - русский человек порой именно в экстремальных ситуациях вдруг оказывается спокойным, и время у него как-то замедляется, а принятие решений возникает мгновенное и правильное. Это генетически воспитывалось в нас, в нашей истории набегами татар, монгол, шведами, поляками – чего только не было?! И в результате, так или иначе, Божией милостью оказывалось, что совсем простые люди с дрекольем побивали их замечательно вооруженные отряды и полки.
Другой разговор, что шапками закидывать тоже присуще нам: «эй, наливай!». Это тоже дело понятное и даже очень приятное. И в этом замечательном ухарстве и лихости люди проживают тяжелые моменты, а потом вылезают из этого похмелившись, когда уже никого нет, и все кончено. Я придумал формулу русского человека: русским может быть только тот, у кого чего-нибудь нет, но не так нет, чтобы обязательно было, а нет - и хрен с ним. Вот это никогда не будет доступно европейцу, потому что у них: я хочу этого, а ради этого я могу сделать и это. В русском человеке существует некое легкомыслие, которое, кстати говоря, еще его порою губит, а иногда превращает его в Василия Теркина, и он проходит через горнило чудовищных испытаний с улыбкой и с прекрасным похмельем.
Н.Бульчук: Это фатализм.
Н.Михалков: Нет, это то, что Юз Алешковский сказал, что свобода - это абсолютное доверие Богу. Не вера, а доверие. Это не фатализм, это доверие Богу. «В руце Твои, Господи, предаю дух мой», и идешь: «Вот он я, я Тебе верю».
Н.Бульчук: Почему русскому человеку присуще все же чувствовать себя каким-то избранным, особенным? По сути никакого у нас основания нет, кроме территории, нашего богатства и так далее.
Н.Михалков: А что это, не основание, что ли? Почему-то это у нас, а не у кого-то другого? Эти просторы,, это покорение Сибири, Дальний Восток. Это же мог быть кто-то другой? Могли быть китайцы, японцы, мало ли кто. А это мы. И в результате это нас здорово избаловало, потому что мы, что имеем - не храним, потерявши - плачем. Нагадили, насорили, чего убирать, пошли дальше – там опять место есть. В этом есть некая развращенность русского человека. Но дело не в том, чтобы считать себя богоизбранным народом, это все от лукавого. Когда Вы говорите про царя...
Я по сути своей монархист по одной простой причине – потому что государь отвечал за страну не перед партией, не перед парламентом, а перед своими детьми, а это совершено другая ответственность. Это не партийная принадлежность, а кровная связь. Какую страну Государь оставлял своим детям, наследникам для того, чтобы они ею правили, такой будет и жизнь, и отношение к нему и к его детям. Это принципиально важный, это сакральный вопрос. Когда мы говорим: 4 года президентства, 6 лет или два срока президентства – я считаю, что это также наивно, как и запрет идеологии. Что такое - запрещена идеология? Почему? Табу наложили либералы, напуганные коммунистической идеологией.
Что такое идеология? А идеология - это, всего-навсего, договорённость людей, по каким законам им жить. Просто-напросто. Что базово в их жизни, что было, что есть, что будет, что они строят, на чем они основываются, как чувствуют свою кровную связь со своим прошлым в веках, что они видят в будущем. Вот что такое идеология.
А у нас потрясающая ситуация: русская, российская идеология запрещена, все остальные разрешены. Абсолютно! Либеральные, другие - пожалуйста. Главное, чтобы мы понимали, что у нас нет идеологии. А нет идеологии - это всем цветам цвести? И что в результате? Ювенальная юстиция? В Бельгии можно сесть в тюрьму за то, что вы ребеночку сказали правду, когда он спросил вас, мальчик он или девочка. Если ваши слова не совпадают с желанием ребенка, за это можно сесть в тюрьму. Нормально?! То есть, разрушение принципа существования человечества как такового, когда появляется родитель один и родитель два - это абсолютно антихристово дело. И то, что в Конституции будет записано, что семья - это мужчина и женщина, а не два мужчины или две женщины, это принципиальный удар по всему тому, что нам претит, по всем тем, кто нам объявляет санкции. Кстати, за это тоже.
А почему мы должны жить по тем законам, по каким мы никогда не жили? С какой стати я должен слушать Гаагу или Брюссель? Почему? Они меня спасут, научат чему-то? Может у них был Пушкин, Дмитрий Донской, Достоевский? Кто они, чтобы учить нас? Всей Америке 250 лет! У нас 2000 лет Крещения Руси. Вы что хотите нам объяснить? Один Пушкин ответил на все вопросы! Даже не так. Поставил все вопросы. И Достоевский поставил все вопросы. И Толстой поставил и на многие ответил.
Почему нужно благоговеть перед цивилизованным миром, который в свое же время обвиняя Ивана Грозного, у себя казнил десятки, сотни тысяч людей, а нам пеняют Ивана Terrible? Это наше дело, это наша история, это наш царь, мы сами разберемся.
А когда в 1903 году вышла английская карикатура: «Россия перед судом цивилизованного мира»! Россия-дикарь с серьгой в носу, с чудовищной небритой рожей, спутанными волосами. Это же не сегодня родилось. Это в веках! Почитайте, что писали латиняне, которые посещали в XIV-XVвеках Россию! Вспомните формулу: я не хочу быть понятным, я хочу быть понятым. Очень близкие корни, но быть понятным - опуститься до уровня этого самого «континентал брэкфаст», а быть понятым - совсем другое дело, это не ты опускаешься до ширпотреба, а ты поднимаешь до себя. Совсем другое - то, что внизу. И дело не в том, что я выше, умнее. Нет. Просто мне интересно быть тем, кто я есть, и мне хочется, чтобы те, кто не знают, кто я, пытались и хотели меня понять.
Когда смотришь картину Левитана «Над вечным покоем» или Кустодиева, ты должен тратить время на это, это не просто дайджест – раскрыл, посмотрел, пошел дальше. Это требует внедрения, времени, а никому не хочется времени тратить. Тогда что получается, что Россия - цыгане, водка, медведи, мафия, бандиты, кровавый режим? В другое время Распутин, еще раньше Иван Terrible. Проще просто, чтобы не внедряться, определить, что такое Россия - это дикари или пьяницы, или азиатчина. Это намного проще. И тогда ты спокойно живешь. Понимаете, что является основой всего греховного? Вот что – зависть! Кажется, ничего особенного. Она не то, что прелюбодеяние или что-то пострашнее, типа убийства. Нет. Но все из зависти. И Христа распяли из зависти. Почему Ты можешь, а мы - нет? А Ты докажи, Ты говоришь, что за три дня можешь Себе храм поставить, так сними Себя с креста - и мы Тебе поверим. А Он говорит: «Нет, по вере вашей воздастся вам, не буду Я этого делать, Я приму смерть за ваши грехи». – «Уходи отсюда, нам без Тебя было так хорошо жить, зачем Ты возбуждаешь в нас совесть? Не хотим мы этого знать. Зачем Ты мучишь нас необходимостью взглянуть в себя самих? Уходи, пока мы Тебя не побили».
Вот, что такое зависть. Она может быть скрытая, может всплывать. Одесский владыка Агафангел говорил, что зависть - это религия убогих. Это очень точно. Зависть к нашему богатству, широте, неорганизованности в том числе, вещам, раздражающим и нас тоже. Зависть к тому, что мы не такие, какими нас хотят видеть, мы должны вписаться в тот пейзаж, который нам рисуют, к которому привыкли. А мы не хотим в него вписываться, мы хотим жить по-своему. И эта зависть рождает и санкции, и все это. Это все идет только от того, что эти странные люди, которым надо точно нарисовать, так сказать, проблему из нас. Мы оказываемся распространителями вирусов, мы убиваем каких-то бывших разведчиков, мы отнимаем Крым, мы занимаемся терроризмом, и так далее. Всё это для того, чтобы настроить мозги обывателя на то, чтобы мгновенно, как только возникает слово «Россия» или «русский» - он тут же вспомнил американские картины, где все те, кто убивали, убивают и будут убивать - это или китайцы, или русские. Потому что мы не вписываемся. Мы и не будем вписываться в рамки. Ну и что? Я проблемы в этом не вижу.
Н.Бульчук: Сегодня у многих православных, у священников и иерархов нашей Церкви, существует разделение на два лагеря. С одной стороны, приверженцы величия страны, со всей ее историей, советской в том числе; с другой, люди, которые хотят вернуть Россию, которую у них отняли?
Н.Михалков: Не согласен с этим. Сколько было расстреляно священников, разрушено храмов! Только-только отпустили, и как трава сквозь бетон они стали возникать и возрождаться. И надежды не было на то, что это может возродиться. В нашем деревенском разрушенном храме береза росла из купола, а сейчас он уже 10-15 лет существует с приходом. Думаю, что все равно, как бы там ни было, исторические события, трагедии, войны, нашествия, голод, мор - Россия никогда не сможет существовать, если в основе ее бытия не будет православного мироощущения, православного храма, православной веры. Потому что, когда люди аукались Евангелием и когда Мусоргский мог сказать кучеру, попросившему лишний пятак: «Креста на тебе нет, побойся Бога» - он понимал, о чем они говорят. Когда это исчезло, пришла война, стали аукаться войной, воспоминаниями о войне. Это тоже было объединяюще.
Потом наступило время, когда одни стали уже уходить, те, кто аукались войной, а Церковь унизили до ниже плинтуса. И все равно в то же время, как только этот гнет был снят, она стала возрождаться. Другое дело, что культура возрождения пережила довольно большую коррозию, когда руководители партии и правительства стали ходить в церковь, и их называли подсвечниками, и мы понимали, что они в этом мало что понимают и ни во что не верят. Но понадобилось 15-20 лет, чтобы это перестало быть формальным, чтобы воцерковление стало необходимостью внутренней. Простой пример: генерал КГБ, достаточно молодой, мне сказал: «Я не знаю, что делать, я был членом Партии, парторгом организации, я служил даже не коммунизму, а своей Родине, но у нас была такая идеология. Потом это все рухнуло, развалилось. Я прихожу в мечеть, как турист, смотрю - мне интересно. Прихожу в синагогу - то же я чужой, но мне интересно. Но когда я прихожу в православный храм - это вроде мое, но не мое, а я не могу просто рукой махать и креститься, если я не верующий, если для меня это чужое. Мне трудно. Я ухожу, злюсь, не знаю, что делать». Я ничего не смог ему посоветовать, кроме того, что стоит не обращать внимания на то, что ты ничего в службах не понимаешь, но стоит просто ходить каждое воскресенье, стоять, слушать, смотреть. Впитать, ничего не стараясь осмыслить. Через года три мы встретились в храме. Он уже не мог не ходить в храм в воскресенье, на праздник. Потом читать стал. Так ему хорошо стало в храме! А еще через года 4 я его увидел в храме в подряснике. Заканчивал Духовную Академию заочно. Это же происходит не потому, что разрешили или заставили, а потому, что он проникся и пробудил в себе то, что в нем жило, как в русском человеке. Оно просто было под гнетом идеологии, страха, того, что Бога нет... Это был генерал-майор! Он в себе это увидел и пробудил. И это стало для него естественным.
Н.Бульчук: То есть время играет нам на руку?
Н.Михалков: Я считаю, что время движется, и от нас зависит, на руку оно нам играет или нет. Ильин тоже говорил: никогда не жалуйся на время, ибо ты для того и рожден, чтобы сделать его лучше. И в данном случае здесь невероятное значение имеет правильное понимание того, что такое воспитание. Мама говорила, что воспитывать надо, пока поперек кровати лежит. Вдоль лег - уже поздно. А когда ты видишь, например, в «Бесогоне» детей, которые замечательные, очаровательные, прелестные люди, которые не знают ничего. А в то же время смотрю на детей моих товарищей, и вижу, что есть семьи, которые к этому относятся всерьез, которые внимательно следят за тем, что читает ребенок. Это не насилие, но воспитание иммунитета к жизни.
Н.Бульчук: А Вы покажете таких детей в следующем «Бесогоне», которые на противоположных позициях живут?
Н.Михалков: «Бесогон» для того, чтобы бесов гонять, и я показываю. К сожалению, эти дети, которые воспитывались во время войны, в начале века или в конце прошлого, позапрошлого века, я уверен, что чем дальше от тусовочного центра, тем может быть и беднее, но тем надежнее и чище. Русская провинция – исток всего, а есть люди, которые обижаются на это слово, они неправы. Провинция – это всего лишь отдаление от центра. А там как раз строится жизнь. Не на первом, втором или третьем каналах, не на тусовках, не в блогах Ксении Собчак или Дудя. Жизнь строится там. К сожалению, страна-Москва, страна-Петербург, страна-Рублевка и Жуковка - это отдельные страны. А есть другая страна, которая находится за Садовым кольцом. И как раз на нее самая большая надежда.
Н.Бульчук: Никита Сергеевич, Вы советуете нашим слушателям пойти на голосование за поправки в Конституцию и за изменения политического курса России, поддержать Президента?
Н.Михалков: Считаю, что стабильность президентской власти как раз должна нас обезопасить от изменений политического курса России, не дай Бог. Это все те, кто пишут открытые письма, они за изменение политического курса России. Что касается поправок в Конституцию, то там есть ключевые вещи. К сожалению, там нет слова «идеология», но там есть то, что внутренние проблемы и споры будут решаться по законам России, а не международным, как это было. Незыблемость наших территорий. Семья - это мужчина и женщина. Это все-таки возможность сохранения естественного движения России по тем канонам, к которым она призвана. Дело не в ретроградстве и консерватизме, хотя просвещенный консерватизм - это путь России, на мой взгляд. Это в отличие от тех, кто думает, что либеральная идея - основа. Вот мы видим, что либеральная идея, по которой жила Европа привела к тому, что они все друг от друга спрятались по своим кельям и вылезать не хотят, никакой помощи нет друг другу.
Но Конституция, поправки в нее, на мой взгляд, должны собрать то, что без них являет собой опасность. Конституция, принятая под свист пуль в 1993 году - это Конституция колониальная, а когда только одного достаточно пункта, что все внутренние споры решаются по законам зарубежным, то есть по законам тех, кто нам объявляет санкции - о чем можно говорить? Ради одного этого уже нужно было вносить поправки в Конституцию! И убежден, что на сегодняшний день стабильность и гарантия незыблемости устоев светского православного государства – это отстаивание этих устоев президентом. Можно что угодно говорить о монархии, странно будет на сегодняшний день всерьез говорить о монархии. Но всерьез говорить о том, что надо механически менять президента только потому, что вышел срок? Это в Америке ничего не меняется, кроме фотографии жены и собаки на столе, все остальное остается тем же. А у нас может быть совсем не это, но смена курса вообще - либо в сторону полной сдачи наших интересов нашим соседям. И еще очень важная вещь - невозможность занимать ответственные посты людям с двойным гражданством. Человек с двойным гражданством - это человек, у которого интересы раздвоены. И в какую сторону он прогнется в тот момент, когда ему лично будет это важно - это может нанести огромный урон стране. Поэтому те поправки, которые сегодня вносятся - должны быть внесены. Могу с абсолютной точностью сказать, что те, кто протестуют против этих поправок - это те, которых устраивали 90-е годы, времена разрухи, нищеты и якобы свободы, но свободы для отдельной группы людей. Все остальные - закабаленные рабы в результате, нищие и бесправные. Поэтому я думаю, что поправки эти надо принимать.
Н.Бульчук: В завершение последний вопрос. Как Вам кажется, что ждет Россию в ближайшем будущем?
Н.Михалков: Надеюсь, что постепенно будет сходить на нет это ощущение вседозволенности и пустоты, все-таки жизнь человека – это поиск смыслов. Мама говорила: никогда не спрашивай у Бога «За что?», спрашивай «Зачем?» Это очень важная поправка. Подумай, зачем это тебе такое? Какие выводы ты делаешь? Учиться нужно на своих ошибках, учиться делать выводы и искать смыслы. Пустота, которую нам дает сегодня телевидение, тусовка... Я не против этого, караоке там всякое… Но когда непрофессионализм и уродство выдаются за новое слово, мне хочется сказать: мне бы Ваши заботы, господин Учитель. Понимаете, мой дед уходил в «Бубновый валет», в новое течение, обладая абсолютно фантастическим мастерством рисунка, возможностью написать любой пейзаж, передать любую эмоцию. Они уходили, потому что они это умели. А те, кто, ничего не умея, идут туда, где что-то можно выдать за новое слово, а на самом деле - базы того, что внутри, ремесла, нет, и это мы видим везде - в актерском деле, театре, кино, когда эпатаж и фетиш заменяют умение. Ремесло - прекрасное слово. Когда-то над ним издевались, говорили: это не художник, а ремесленник. А я перед ремесленником сегодня снимаю шляпу. Человек, обладающий ремеслом - это строитель, а не, так сказать, художественное ничто... Когда мы видим фамилию, и рядом стоит «писатель» или «писательница», то сразу вопрос - а что же ты написал и написала? И важная ещё вещь. Одна женщина написала, что настоящее искусство - то, что хочется прочесть, услышать, увидеть еще раз. Классика возникла только из-за этого. Никогда Моцарт бы не дожил до сегодняшнего дня своей музыкой, если бы его не хотели слушать еще и еще. То же самое с книгами. Прочитать еще раз. Много ли сегодня произведений искусства, которые хочется еще раз увидеть или услышать? И это грандиозная проблема. Одна из самых великих. Потому что настоящее – это именно то, что заставляет человека к нему возвращаться и искать в нем новых смыслов. Вот это и есть основа, за этим будущее, на мой взгляд.
Н.Бульчук: Благодарим, Вас, Никита Сергеевич, за беседу, а также за Ваши труды. Мы желаем Вам помощи Божией во многих Ваших трудах. Мы внимательно следим за Вашей деятельностью, соболезнуем, сочувствуем и очень надеемся на то, что эта деятельность будет не втуне.
Н.Михалков: Спаси, Господи, спасибо всем!
