Две смерти Максима Горького
Он умер в ночь на 18 июня 1936 года в подмосковных Горках, где когда-то скончался его бывший друг Ленин. Казалось, уход Горького оплакивала природа, разразившаяся страшной грозой. Это было символично…
Год назад, 18 мая 1935-го в Москве рухнул на землю суперсамолет «Максим Горький». Погибло 47 человек. Сам Горький, узнав о катастрофе, вздрогнул и побледнел. Может, тоже подумал, что это символично…
Горький был ярчайший литературный талант. Его язык был стройным, образным. Герои Горького пришли на страницы его книг из жизни, они выписаны рельефно, убедительно.
Горький - выходец из низов, познавший горькую жизнь – от нее и псевдоним - не получив толком образования, создал себя сам – вникал, окунался в жизнь, много читал. Повторял, что не «пишет», а только «учится писать». Но при этом получил мировое признание. Он четыре раза номинировался на Нобелевскую премию по литературе и был, ее, безусловно, достоин. Но награду так и не получил. Как впрочем, и Лев Толстой.
Во время Первой русской революции Горький помогал восставшим. Он давал деньги на оружие, в его квартире был организован штаб революционеров. Горький радостно восклицал: «Пусть сильнее грянет буря!»
Он был сторонником большевиков, часто встречался с Лениным – они говорили о политике, размышляли о судьбах России. И даже вместе проводили досуг: ловили рыбу, играли в шахматы. Они стали друзьями.
Со временем их пути разошлись. После Октября 1917 года Горький отвернулся от большевиков. Заступался за литераторов, ученых, писал острые письма Ленину – «искоренять полуголодных стариков-ученых, засовывая их в тюрьмы, ставя под кулаки обалдевших от сознания власти своей идиотов, - это не дело, а варварство».
В газете «Новая жизнь» выходили «Несвоевременные письма» Горького. Это - глубокие, ясные, украшенные зоркими наблюдениями писателя статьи. Он считал, что на почве, образованной революцией, разрастается чертополох вражды, лжи, клеветы, презрения к личности. Время показало правоту писателя: люди ожесточились, убийства, оправданные идеологическими разногласиями, обострением «классовой борьбы», уже не считались преступлением.
Горький с беспокойством писал, что «мы переживаем тревожное, опасное время, - об этом с мрачной убедительностью говорят погромы… дикие выходки солдат на станциях железных дорог и целый ряд других фактов распущенности, обалдения, хамства».
Он протестовал, но скверна разрасталась. Под красные знамена встали не только революционеры, но и рядящееся под них отребье. Эти темные личности грабили, чинили расправу над всеми, кто им был не мил - бывшими угнетателями и теми, кто богаче, умнее или просто глядел косо на происходящее.
«Конечно, «Новую жизнь» нужно закрыть, - говорил Ленин. - При теперешних условиях, когда нужно поднять всю страну на защиту революции, всякий интеллигентский пессимизм крайне вреден. А Горький - наш человек… Он слишком связан с рабочим классом и с рабочим движением, он сам вышел из «низов». Он, безусловно, к нам вернется».
Ленин оказался прав – газету закрыли, а писатель стал сотрудничать с Советской властью. По его инициативе был открыт «Дом искусств» - прообраз писательского профсоюза, при его участии возникла Центральная комиссия по улучшению быта ученых. И, наконец, благодаря писателю появилось издательство «Всемирная литература».
Однако Горький продолжал ожесточенно спорить с Лениным. В частности, негодовал, видя жестокое обращение новой власти с интеллигенцией. Ее известные представители были брошены в тюрьмы.
«Ученый человек ныне для нас должен быть дороже, чем когда-либо, именно он, и только он, способен обогатить страну новой интеллектуальной энергией, он разовьет ее… - говорил Горький. - В России мозга мало, у нас мало талантливых людей и слишком - слишком! - много жуликов, мерзавцев, авантюристов. Эта революция наша - на десятки лет; где силы, которые поведут ее достаточно разумно и энергично?»
Писатель так и не нашел общего языка с Советской властью. И Ленин понимал, что Горьким не сговориться. Он советовал писателю поехать за границу - лечиться. На самом деле предупреждал, вроде бы в шутку: «Уезжайте! А не то мы вас вышлем».
И Горький внял совету Ленина. Тем более, в августе 1921-го был расстрелян, несмотря на его заступничество, безмерно талантливый Николай Гумилев. Может, Алексей Максимович подумал: «Так и до меня дело дойдет...»
За границей Горький много работал. Его талантливое перо засверкало с новой силой – писатель создал цикл рассказов, воспоминания «Заметки из дневника», роман «Дело Артамоновых», завершил трилогию «Мои университеты».
Имя Горького в советской прессе почти не упоминалось, но и в недруги его не записали. «Буревестника» приглашали в Москву, обещали всенародное уважение, издание книг, внушительные гонорары.
В 1928 году Горький приехал в СССР - побывал в Москве, Курске, Харькове, Ростове-на-Дону, Нижнем Новгороде, Крыму. Свои впечатления писатель изложил в книге «По Союзу Советов».
Через год Горький приехал в Советский Союз снова. Его привезли в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). Писателю понравилось все: участливые охранники, заключенные, которых перевоспитывают, и условия, в которых они жили. На основе этой «экскурсии» Горький написал очерк «Соловки». Страшное место превратилось под его пером чуть ли не в курорт.
В конце концов, в 1933 году Горький вернулся на родину. Но не за материальными благами, а потому что истосковался по России. Однако страна, которую он безмерно любил, была уже другая. А вот популярность писателя больше возросла еще - его приветствовали многотысячные толпы овациями и криками «ура». Он встречался со Сталиным, вождь поднимал бокал за «великого писателя земли русской» и «верного друга большевистской партии».
Это был аванс – Горький должен был прославить сталинский режим и его лидера. Моссовет переименовал главную улицу Москвы Тверскую в улицу Горького. Имя Горького присвоили Московскому Художественному театру. В честь писателя Нижний Новгород - родной город Горького - переименовали в Горький.
«Меня теперь везде приглашают и окружают – почетом, - говорил он писательнице Лидии Сейфуллиной. - Был у пионеров – стал почетным пионером. У колхозников – почетным колхозником. Вчера посетил душевнобольных. Видимо, стану почетным сумасшедшим».
Горькому рассказывали о счастливой жизни советских рабочих, о достижениях во всех областях – науке, производстве, искусстве, спорте. Он побывал на Беломорканале и тоже написал об этой поездке. Горькому и на этом островке ГУЛАГа понравилось.
Конечно, он понимал, что его водят за нос. Осознавал, что такое Сталин и его режим. Но сделать уже ничего не мог. Золотая клетка захлопнулась.
Горький пытался протестовать, просить за гонимых, заступаться за репрессированных. Но Сталину это не нравилось. Их отношения стали сухими, официальными. К тому же вождь обиделся, что Горький не пишет книгу о нем. О Ленине, мол, написал, а я?
…В мае 1936 года стояла холодная погода, дул пронзительный ветер. Горький простудился, побывав на могиле своего сына Максима, странным образом умершего два года назад.
Доктора старались вылечить Алексея Максимовича, но им это не удалось. Однако в конце тридцатых годов, многие в СССР были уверены, что писатель умер не своей смертью, а пал от рук врачей-вредителей. На судебном процессе 1938 года в этом обвинялись доктора Лев Левин и Дмитрий Плетнев. И они сами в этом признались.
Но как не признаться, если с ними «работали» опытные чекисты? Тут мертвый бы и заговорил. Участь врачей была решена. Вместе с ними пошел на эшафот и секретарь Горького Петр Крючков.
Может, все дело в том, что Сталин не любил Левина и Плетнева? В 1932 году они отказались подписать медицинское заключение о смерти жены Сталина Надежды Аллилуевой, в котором говорилось, что она умерла от аппендицита. На самом деле она скончалась от пули.
Потом появилась версия, что смерти Горького поспособствовал Сталин. Мол, Горький не оправдал его надежд. Тогда вообще говорили, что Сталин отдал приказ убить многих. И даже вдову Ленина Надежду Крупскую…
На судебном процессе Крючков сказал о врачах: «Если бы не лечили, а оставили в покое, может быть, он и выздоровел бы».
В самом деле - не залечили ли Горького? И, возможно, Сталин и нарком внутренних дел Генрих Ягода были не при чем. Все же ошибаются, а эскулапы – чаще других.
Но в итоге пострадали лишь два врача, лечивших Горького. Но остальные преспокойно жили, работали, и к ним было никаких претензий. Горькая, в общем, история.
