Новости – Люди
Люди
«Я не говорю, что здесь рай, но есть хоть какой-то шанс выжить»
Фото пресс-службы губернатора Воронежской области
Корреспондент «Русской планеты» побывал в пунктах временного размещения беженцев из Украины
7 июля, 2014 12:28
8 мин
По информации на 30 июня в Воронежскую область всего прибыли 1358 граждан из юго-восточных районов Украины. Среди них 529 женщин, 228 мужчин и 601 ребенок.
101 человек размещены в воронежской школе-интернате №1, 78 человек — в областном центре социальной помощи семье и детям «Буревестник». Остальные — в оздоровительных лагерях, домах престарелых, гостиницах Воронежа и «социальных учреждениях муниципальных образований области».
«Не хватит места у нас, будут другие рады принять»
В интернате №1 ввели карантин: посторонних, даже журналистов, в здание не пускают. Сделали это из-за беженцев: некоторые обязательные в России прививки в Украине делают по желанию. Например, от кори.
– Всех прибывших отправляют в третью детскую поликлинику, которая обслуживает Ленинский район, — говорит заместитель директора Управления социальной защиты населения Ленинского района Воронежа Алла Мотова.
– Какие еще места для украинских граждан обязательны к посещению?
– Миграционная служба — в первую очередь. Там они решают главные вопросы о получении статуса, в том числе и беженцев. Дело в том, что практически все учреждения могут работать с этими людьми только после получения ими статуса. Без него иностранные граждане имеют право находиться на территории России только лишь в течение 90 дней. Как только у человека будет статус беженца, мы можем с ним работать: предоставлять право на получение детских пособий, различных выплат. Для людей очень важно получит статус. С ним можно стать на учет в детский сад в отделе образования.
– Давно беженцев начали размещать в интернате №1?
– С 11 июня. Но о том, что они должны приехать, мы и раньше были в курсе. Ждали, пока откроют Изварино (пункт пересечения российско-украинской границы — прим. РП). Там боевые действия идут, его то открывают, то снова закрывают, образовалась очередь. И вот нам позвонили и сказали: «Встречайте в ночь на 12-е». Первое поступление — 89 человек — привезли автобусом МЧС. Некоторые уже разъехались: есть те, которые прибывают, какое-то время решают вопросы с жильем и дальнейшей своей судьбой, и уезжают из интерната. У многих них есть родственники, и не обязательно в Воронеже. Но тех, кто покинул интернат — немного. Приезжают, в основном, женщины и дети. Иногда пожилые. Мужчины приезжают крайне редко, чаще всего они сопровождают, потом возвращаются.
– Много ли сил и ресурсов тратится на работу с беженцами?
– В этой работе задействованы все наши сотрудники. Составляем графики, кто дежурит в интернате с 7 утра до 9 вечера. Решаем разнообразные вопросы, которые возникают у людей, записываем, передаем руководству. Иногда не все из них удается решить сразу. Кроме нас здесь еще и другие службы: служба занятости дежурит здесь практически постоянно, пенсионный фонд.
– А в Воронеже места для беженцев хватает?
– Россия большая. Не хватит места у нас, будут другие рады принять. Люди даже свое жилье готовы предоставить: здесь оформлен специальный стенд с информацией для беженцев. Люди из Воронежской области и других городов России на разных условиях предлагают пожить в своем жилье — это может быть комната в квартире, дача, загородный дом, который пока пустует. Один фермер помимо жилья, предлагает и работу. На данный момент там не слишком большой список, по-моему, до 30 предложений. Наверняка будут поступать еще. Они централизуются у нас в департаменте, спускаются нам, а мы уже размещаем их в учреждениях, где организовано временное пребывание.
«Мы ехали, не зная, куда и зачем»
Гражданка Украины Виктория Вдовенко с 8 июня живет в областном центре социальной помощи семье и детям «Буревестник». Воспитывает ребенка-инвалида. Он болен эпилепсией. Приехала Виктория из Луганска, там она была волонтером, перевязывала раненых.
– Как вы оказались в Воронеже?
– Получилось так, что кто-то вышел через «Одноклассников» и «ВКонтакте» на волонтерские организации, которые вывозят людей из зоны боевых действий. Я узнала по сплетням, пошел разговор между людьми. Лично никто не созванивался, телефоны прослушиваются. Позвонили в час ночи, сказали: «Берите все необходимое». Я взяла спальный мешок, высунула его из сумки, запихала теплые детские вещи. В чем была, в том поехала. Документы привязывала к себе скотчем, чтобы их не отняли. Кто знает, что там ждет. Мы ехали, не зная, куда и зачем. Знали, что просто есть шанс выжить. Когда только подъезжали к границе сказали, что будем в Ростове, а потом — что поедем сюда. Если честно, уехала только ради ребенка. Если б не он, меня бы, наверно, в живых давно не было.
Самый большой страх не оттого, что военные действия, хотя и это тоже, а от того, что беспредел полный. Ты уже не понимаешь, кто за что и почему. Не знаешь, под какую категорию виноватых ты попадешь. Кто даст гарантию, что когда ты вернешься из России, тебя не сделают врагом народа № 1? Меня называли российской проституткой после того, как в Интернете была опубликована фотография, на которой я с ребенком [запечатлена] после пересечения границы. У меня страница «ВКонтакте» «горела»: «Только приедешь, переступишь порог...» Много чего обещали!
– А что было после того, как вы пересекли границу?
– Встретили МЧС, с нами работали психологи, помогали выходить из коматоза. Некоторые люди приехали в очень тяжелом состоянии. У меня была проблема — не могла глаза закрыть, возникали эти «картинки». Понимаешь, когда 15-летний мальчик, у которого нет родителей, лежит раненый и просит маму, которую он в глаза не видел, а ты должна ему помочь… И в пакеты собираешь головушки, ножки… Это не только в Луганске, это в Донецке, Славянске, мы везде объездили… Пока восстановишься… Это долгий процесс.
Я не говорю, что здесь рай, что нас ждут с распростертыми объятьями. Но здесь есть хоть какой-то шанс выжить. Как-то на Украине я легла в больницу. Когда пришла и сказала, что хочу уехать в связи с военными действиями, у меня отобрали все документы, сказали: «Пусть там тебе все и делают». Тут есть шанс в люди выйти, ребенка поднять. У вас образовательная система лучше, да и медицина тоже. Здесь моего ребенка перевели на другие препараты, и у него прекратились приступы. А все эти годы я боялась заснуть, боялась что проснусь, а он будет мертв.
– Вы собираетесь возвращаться назад?
– Когда я уезжала, думала, что вернусь. Здесь в УФМС писала на временное пребывание, пока не закончатся военные действия. Но когда узнала, что домой приходили, угрожали, поняла, что возвращаться мне некуда. Надо писать на постоянное. А я только квартиру отремонтировала, жить начала заново. Тяжело. Тысячу гривен «детских»: пятьсот на малого, на еду, остальное вкладывала в условия для жизни. И потом все это пришлось бросить.
– У вас планы есть по поводу нового места?
– Попытаться, добиться встречи с властями, чтобы помогли с постоянным местом жительства. У меня в России родственников нет. Хочу, чтобы хотя бы оформили статус беженца. Пускай заберут украинский паспорт, но будет хоть какая-то гарантия. У меня проблема только одна — ребенок-инвалид. Надо заново поставить его на учет, а я не могу: нет ПМЖ, жилье купить не за что. Работу уже нашла. Я — парикмахер широкого профиля и повар-кондитер. Придется день и ночь работать, чтобы скопить на жилье, одеться-обуться. Я уже думала написать письма президенту и губернатору, чтобы поспособствовали с жильем. Говорят, есть деревня, откуда люди поуезжали и бросили дома.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
