Новости – Общество
Общество
«Вдохновения — непозволительная роскошь»
Фото: Евгений Биятов / РИА Новости
Писатель-фантаст Сергей Юрьев — о фантастике, реальности и издании книг
2 декабря, 2015 19:16
9 мин
Ульяновский писатель Сергей Юрьев — один из тех, для кого подходящий к концу Год литературы оказался очень продуктивным. В 2015 году вышли в свет его романы «Мир во спасение» и «Нить неизбежности», два сборника сказок, повесть «В мире, которого нет». Готовится к изданию роман «Игры падших». Живет Ульяновске больше пятидесяти лет, известен как журналист, фотохудожник. Книги Юрьева выходили в 2001, 2003, 2007 годах. В 2012 году награжден медалью «Н. В. Гоголь — за сказочную литературу», учрежденной Некоммерческим партнерством «Неправительственный инновационный центр» и Международным Советом по общественным наградам.
– Год литературы и издание сразу нескольких ваших книг как-то связаны или это совпадение?
– Того, что идет Год литературы, я, честно говоря, просто не заметил. Искал, где опубликоваться. Через коллегу, писателя Алексея Калугина, москвича, вышел на издательство «ЛитСовет», заключил договор. Тиражи там не печатают. Книга редактируется, корректируется, верстается, а потом выставляется на продажу. Читатель оформляет заказ на электронных ресурсах — «Озон», «Литресс» — и получает книгу в бумажном или электронном виде. В книжных магазинах эти книги не появятся. Это нормальная ситуация сейчас. Издательства не хотят рисковать, выпуская в свет тираж книги мало «раскрученного» автора. Опубликоваться нетрудно, если ты пишешь то, чего от тебя ждут. Первое время, когда я звонил в издательства, то слышал один вопрос: «У вас детектив?» — «Нет», — отвечал я. После чего на той стороне вешали трубку. У кого-то спрос на женские романы. У кого-то — на боевую фантастику. Я не пишу «под формат», не делаю заказных вещей. Именно поэтому в течение восьми лет мои книги не издавали.
– В каком стиле пишете вы?
– Есть несколько вещей «чистого» фэнтези. Сейчас пишу вторую книгу космической фантастики. А в моей трилогии вообще наверчено: альтернативная история, научная фантастика, фэнтези… В рамках одного жанра бывает тесновато.
– Кроме фантастики вы еще пишете сказки.
– С 1994-го по 98-й годы я работал литературным сотрудником детского журнала «Серёжка», (потом «Арбуз»). Издавался он в Ульяновске, но имел статус всероссийского. В основном, мои сказки, истории для детей и детские стихи написаны в тот период. На сказках я набирался опыта: первую книгу фэнтези написал накануне закрытия журнала.
– Чем отличается фантастика от сказки? Тем, что первые — для детей, а вторая — для взрослых?
– В сказке не нужно объяснять, почему что-то произошло именно так. А фантастика требует больше реалистичности, внутренней логики. Главное при создании фантастического произведения, чтобы оно производило впечатление того, что история может произойти в реальности. Вот братья Стругацкие: им веришь, потому что они создавали живые характеры, правдоподобные ситуации. Фантастика — это то, «что могло бы быть, если бы». Вот в моей трилогии есть линия альтернативной истории, в которой Америка разделена проливом, не погибла Римская Империя, и вся Европа — ее провинции. Вместо России — Соборная Гардарика, страна с клерикальным строем. Вместо Китая — Империя Хунну, вместо США — Конфедерация Эвери. Этот мир полон событий, деталей, живых персонажей, которые создают атмосферу реальности. Ирония в том, что теоретически все это могло быть, пойди история другим путем.
– И каким образом вы добиваетесь достоверности: переносите в книгу реальных людей, события?
– Я не разрабатываю для себя схемы развития сюжета, планы будущих глав. Начиная книгу, никогда не знаю, чем она кончится. Я сажусь и пишу, и постепенно простая фабула обрастает персонажами и событиями. Убежден, что то, что можно объяснить и разложить по полочкам, не является в полной мере творчеством. Творчество всегда необъяснимо. У меня бывает так, что я неделю-две не могу добавить не слова к ранее написанному, а потом — бабах! — и процесс пошел. Хотя работа над прозаическим произведением требует постоянных усилий. Это ведь не поэзия, где можно под влиянием вдохновения мгновенно создать что-то гениальное, говоря потом: «Ай да Пушкин, Ай да сукин сын!» Писать прозу — это повседневная работа, в которой ждать вдохновения — непозволительная роскошь.
– Если бы вы могли — вы бы согласились жить, занимаясь лишь писательским трудом?
– Не был в подобной ситуации. Я работаю в газетах, на интернет-ресурсах, занимаюсь фотографией. Не верю, что возможны такие условия, при которых профессиональный писатель был бы полностью свободен в выборе, что писать. А это не то, чего я хочу. Мне кажется, это было бы похоже на работу журналиста, когда далеко не всегда пишешь то, что тебе бы в данный момент хотелось — рекламу, официоз. Журналистика — это ремесло, которым я владею. А литература — это создание произведения. А уже потом стремление заработать. Конечно, перспектива публикации подстегивает. Мой роман «Игры падших» был наполовину закончен и несколько лет пролежал нетронутым, но когда возникла перспектива опубликовать, я его закончил в течение трех месяцев. А когда писал «Жемчуг богов» — в 2002 году — издательство «Центрполиграф» хотело взять у меня эту книгу в печать, но с оговорками: «Слишком много сюжетных линий», — говорили мне. — «Давайте уберем лишнее». Пришлось товарищам отказать. И книга еще два года ждала издания.
Гонорары писателей невелики. Чтобы жить на них нужно писать 3–5 романов в год. Но писать в таком темпе что-либо действительно достойное просто невозможно.
– Вы не пытаетесь искать какую-то обратную связь с читателями?
– Нет, и я в этом не прав. Но это отнимает слишком много времени и сил. Были такие писатели — братья Гонкур — в честь них учреждена премия, самая известная во французской литературе. Это был тандем: один занимался литературной деятельностью, второй — продвижением. У меня такого тандема, к сожалению, нет.
– Вы всю жизнь прожили в Ульяновске. Не было порыва уехать?
– Ульяновск — это город, к которому я привык, где у меня друзья, знакомые, дела. Возможно, есть какая-то еще более глубокая привязанность, но я никогда не пытался объяснить ее словами — я ее просто чувствую. В Москве я не могу долго — там слишком много народу и суетно. В Ульяновске у меня есть возможность вести размеренную жизнь, и если можно делать то, что мне нравится здесь — я предпочитаю делать это здесь.
Писатель Сергей Юрьев. Фото: Сергей Юрьев / Личный архив
– Влияет ли жизнь в провинции на желание создавать иные миры в своем воображении?
– Думаю, место особой роли не играет, я просто настроен на создание фантастики. Она дает гораздо больше свободы творчеству, чем любой другой литературный жанр.
– Что имеет большее значение для истории и настоящего момента: нон-фикшн или произведение, созданное человеческой мыслью?
– Любая литература ценна. Документалистика — это просто иной жанр. Как читателю она мне интересна. А что будет более интересно читателю через десять лет: моя книга или чье-то исследование — тогда и посмотрим.
Я в своих книгах часто обращаюсь к «документальному» жанру: чтобы объяснить ситуацию, сделать «объемным» пространство, которое описываю. Вставляю в повествование «документы», «пояснительные записки», «цитаты» из мифических героев, которые выдаются за реальные. Это делается, чтобы придать форму реальных вещей вещам мифическим.
– Вы читаете других авторов?
– В детстве и юности прочел очень много, 90% всего мною читанного. Сейчас я читаю очень немного, очень избранных авторов. Перечитываю. Советские фантастические произведения были высокого уровня. Первая строка принадлежала братьям Стругацким — это позволило им и в современную эпоху выйти как известным и популярным. Но были авторы, которых можно поставить вровень со Стругацкими, но которые почти забыты. Илья Варшавский, Александр и Сергей Абрамовы, Вадим Шефнер — поэт, автор гражданской прозы и фантаст. Виктор Колупаев, томский автор, его и в советские-то времена мало кто знал. Его сборник рассказов «Случится же с человеком такое» удивительная вещь. Лазаря Лагина мы помним только по «Старику Хоттабычу». И этими именами список забытых фантастов не ограничивается, хотя каждое их произведение —настоящее сокровище.
– Какова на ваш взгляд читающая публика?
– Посвящать большое количество времени чтению сейчас могут либо очень состоятельные люди, либо те, для кого материальное благополучие не слишком важно. У остальных на это есть время лишь по пути от дома до работы и обратно. А список писателей растет... Больше 30 – 40 широко публиковавшихся советских фантастов я не вспомню. А несколько лет назад мне попался на глаза список номинантов на премию «Аэлита»: 500 имен!
– Каковы признаки настоящего качественного литературного произведения?
– Хороший литературный русский язык. Закрученный сюжет. Правдивость характеров и образов.
– Нужно ли что-то менять в существующем мире, и каким образом это можно сделать?
– То, что мир несовершенен — еще не повод для того, чтобы его менять. Я не стану брать на себя ответственность советовать Богу.
– Для чего стоит читать книгу?
– Повод может быть только один — это интересно.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
