«Наши военные покупали “гуманитарную водку” у афганцев»

В Иркутской области живут около 500 участников войны в Афганистане. Фото из архива Геннадия Урнева

Иркутские ветераны войны в Афганистане готовятся к 25-летнему юбилею ее окончания

Мария Чернова

14 февраля, 2014 15:56

8 мин

Завтра, 15 февраля, исполнится четверть века с момента выхода советских войск из Афганистана. В Приангарье участников этой войны не так много. Тем не менее почти полтысячи ветеранов-афганцев ежегодно собираются в эти дни в Иркутске. В беседе с корреспондентом «Русской планеты» они признаются, что так и не научились открыто рассказывать о той войне и, тем более, называть проявления храбрости во времена военных действий в Афганистане подвигами. Они не привыкли считать себя героями. Хотя только официальное высшее признание доблести солдата — звание Героя Советского Союза — получил за участие в боевых действиях 71 военнослужащий. А орденами и медалями награждены более 200 тыс. человек.

Решето из вертолета

От Приангарья в Афгане воевали в основном военные летчики. Вячеслав Бабкин, подполковник в отставке и председатель Иркутской организации ветеранов, рассказывает, что после вывода войск из всех ветеранов найти себя в мирной жизни смогли очень немногие. Поэтому в беседе он постоянно упоминает о том, кому из ветеранов удалось помочь.

В памятные даты афганской войны Бабкин всегда надевает парадную форму. Он закончил Иркутское авиаучилище и много лет служил в военной авиации — вертолетчиком на Украине. А потом началась война.

– Полк наш дислоцировался в Джалалабаде. Это в двухстах километрах от Кабула. Там зимы в нашем понимании не бывает совсем. Даже в январе ниже +15 не опускается. Летом же пекло до +50. Чтоб вы представляли — сырое яйцо в песке через пять минут спекается. А у пилотов от раскаленного металла в кабине все время на руках волдыри были. Вообще наши вертолеты летали чудом. Они же не приспособлены были к бою на жаре, — рассказывает Вячеслав Бабкин.

Но даже в таких непривычных условиях сибирским летчикам удавалось обманывать противника.

– Когда душманская ракета вместе со шлейфом дыма, тянущимся за ней, подошла метров на сто к вертолету, резко ныряешь под нее. А вот против ДШК (крупнокалиберный станковой пулемет Дегтярева-Шпагина. — Примеч. ред.) приема нет — они легко прошивали вертолет на расстояния в три километра. Навылет. Правда, мне и нашему экипажу все время везло, но если бы машину не латали постоянно, вертолет с этими сквозными дырами от пуль и снарядов больше походил бы на дуршлаг, — смеется Бабкин.

К разговору присоединяется сослуживец Бабкина Владимир Лаврик, подполковник запаса. Он пробыл в Афгане два года. Большую часть времени провел на дорогах в автобате. Именно его подразделение доставляло летчикам в Кандагар авиатопливо.

– Опасная работа, даже когда колонна возвращалась порожняком. Пустые цистерны — это бомбы: там уже нет топлива, но остатки горючего превратились в газ. Любая пуля или снаряд, попавшая в бак, — и все на воздух, — поясняет он.

Полмашины «мира»

Ветераны вспоминают и то, как некоторые военные и чиновники наживались на войне.

– В конце 80-х Союз в качестве помощи населению отправлял в Афганистан продукты. В том числе и водку «Столичная». А в то время ее и в Москве то с трудом можно было найти! Так вот губернатор провинции Герат, в свое время отучившийся у нас, пособрал всю эту «гуманитарную водку» и стал продавать в своих лавках. В итоге наши военные и покупали ее за свои деньги у афганцев, — говорит подполковник Геннадий Урнев.

Были и курьезные случаи. Урнев вспоминает мешки с зерном, которые советские солдаты раздавали населению как помощь. На всех было написано «Made in USA».

Кроме просчетов и откровенного мухлежа встречались и преступления. Отношения наших войск и населения были непростыми, даже после объявления национального примирения советские солдаты мародерствовали.

– Особенно в этом «отличились» узбеки и таджики, которые легко общались с местными. Приведу пример: на обеих берегах речки Герируд у моста при въезде в Герат стояли посты. Так всех афганцев, едущих в город, советские солдаты заставляли платить. Останавливали автобус, туда заходили солдаты с ведром, которое надо было заполнить афгани (местная валюта. — Примеч. ред.). Чтобы это самоуправство прекратить, я обращался к командиру полка, чьи солдаты стояли на посту. Но виновные отделались только гауптвахтой, — вспоминает Урнев.

Позже похожие злоупотребления вскрывались и во время чеченской кампании. Сходные параллели собеседник проводит и с распространением наркотиков в обеих войнах.

– Многие афганцы гашиш начинают курить еще подростками. А вот синтетические наркотики — героин, к примеру — тогда редко встречались. Зато плантации мака были поистине громадными. Зона его выращивания и переработки вообще была договорной — туда нашим войскам запрещено было показываться, — объясняет подполковник.

Урнев добавляет, что от незнания местных особенностей наделал много ошибок.

– Теперь-то я уже знаю обычаи и традиции Востока. Что с женщинами нельзя не только здороваться, но и вообще показывать, что ты их видишь. С торговцами надо разговаривать так, а с начальством — вот эдак. Афганцы никому не доверяют и так же надо относиться к ним. Меня спросил как-то местный полковник Тауз, с которым мы воевали вместе, спали в одной казарме, неужели я ему верю? И потом честно признался: «Мы, афганцы, даже друг другу не доверяем. Если мне будет выгодно, я тебя сдам», — вспоминает собеседник РП.

Отмечает ветеран и положительные качества афганцев — трудолюбие, смелость, и несклонность к воровству.

– К смерти относятся как к обычному явлению: неважно, родственника убили или знакомого. Тут же помянут, похоронят и жизнь продолжается. Кроме воинственности, афганцы отличаются склонностью к торговле. Но при этом никогда не украдут. Все лавочки с товаром запирают на символические крошечные замки. И одежду на продажу всегда дадут примерить домой безо всяких поручительств или документов. В торговле слово держат. Вот такое противоречие.

Урнев вспоминает, как в 1988 году его дивизия отправилась в сторону границы с Ираном, куда давно не ходили советские солдаты. Перед первым же кишлаком на их пути собрались все женщины и дети, из-за спин которых торчали автоматы.

– Мы приостановились, чтобы поговорить со старейшинами. Они сказали, что знают о политике примирения и, как только мы выдвинулись из Герата, в районе уже знали о маршруте нашего движения. Стрелять в нас они не собирались. Мы спросили, нужно ли им что-то. В ответ мы услышали: «Сил». Я решил, что им соли не хватает, и доложил командиру. Ну и привезли наши полмашины соли в кишлак. Соли, как и муки, и сахара, у них действительно не было. Поэтому подарок приняли с радостью. Но просили они совсем не это. «Сил» на местном языке, оказалось, значит «мир», — делится воспоминаниями Геннадий.

Сами ветераны признаются, что никогда окончание войны масштабно не вспоминалось. Даже их ежегодные встречи носят скорее камерный характер — помянуть своих сослуживцев, которых уже нет в живых. Действительно, историки часто упоминают военные действия в Афганистане как войну «незнаменитую». Кто-то даже позволяет себе эпитет «позорная». Сами ветераны в дискуссии не включаются, только считают, что молчать о ней тоже нельзя.

– Война в Афганистане не должна быть «белым пятном» в нашей истории. Я не считаю, что наш народ в ней был в роли оккупанта. Кем? Пусть на этот вопрос ответит время.