Товарищ Наган и товарищ Голод

Фото: Светлана Розит

«Русская планета» поговорила с костромским историком о жандармах, красных командирах и советских офицерах

Светлана Розит

25 июня, 2014 16:40

11 мин

Владимир Александрович Волков — отличник народного просвещения, 41 год проработал учителем биологии, дважды получил грант Сороса за то, что абитуриенты российских вузов именно его неоднократно называли лучшим педагогом, оставившим след в их жизни. Уже на пенсии стал писать книги об истории Костромы. В 2009 году вышло в свет его первое издание «Костромские спецслужбы», в 2012 второе — «Костромские белогвардейцы». В ближайшее время Владимир Александрович планирует выпустить третий свой труд о красных командирах. Его книги основаны на материалах из архивов и недавно рассекреченных документах. Он не придумывает историю, а рассказывает, как все было на самом деле. «Русская планета» встретилась с Владимиром Александровичем на его даче, где в последнее время он с супругой и двумя кошками Васькой и Пятнашкой проводит все свое время.

– Дачу мы купили в девяносто шестом, с тех пор все три летних месяца или даже четыре живем здесь, — рассказывает Владимир Александрович.

– А в Костроме на какой улице живете?

– На Свердлова. Раньше она называлась Никольская. Очень хочется, чтобы вернули название. Живем в коммунальной квартире, но в старом и с интересной судьбой доме. Когда-то он весь принадлежал преподавателю математики. Даже в советское время дом у учителя не отобрали. Он так и жил в нем до 1933 года, преподавал в Костромском университете, написал не один учебник по точным наукам. Что касается дома, то раньше это была настоящая усадьба. Во дворе был яблоневый сад, но его во время Великой Отечественной войны спилили и поставили замаскированную зенитную установку. Я родился и вырос в этом доме. Мой отец был военным, поэтому нам приходилось переезжать, но квартира всегда оставалась за ним и, в конце концов, мы вернулись.

– Почему решили изучать историю? Откуда такой интерес?

– Я коренной костромич. Именем моей тетушки по материнской линии названа улица Наты Бабушкиной. Мне интересна история Костромской губернии. Считается: центральная часть России, ну что с нее взять? Костромской край мало изучен, например, в геологическом плане. А вы знаете, что светило науки — сам Менделеев, когда говорил об алмазах в Архангельске, упоминал и Костромскую область? Писал, что на нашей территории были также найдены следы алмазов, но продолжать изучать эту тему никто даже не собирается. Когда-то территория нашей области была юрским морем, у нас многолетние залежи юрской глины, которые хранят много тайн. Не изучается наш край и в биологическом плане. Официально считается, что на нашей территории нет таких животных, как соня-полчок, а люди видели и не раз. Лично я под Нерехтой встретил симпатичную лягушку с красным брюшком под названием жерлянка, а официально ее у нас нет. С историей Костромской губернии тоже не все гладко. Еще до революции начался спор, был ли Сусанин на самом деле.

Кострому вообще всегда обделяли. Лишали многого. Город считался незначительным, и даже строительство железнодорожного моста царское правительство посчитало ненужным. А после революции в 1929 году вообще губернию разделили. Большую часть отдали Ярославлю и Иванову. Жалко Фурманово, Большие и Малые соли, но самой большой потерей я считаю Плес. После разделения пострадало очень многое. Например, Следово и Щелыково. Последнее разграблено ивановскими чиновниками. Вывезли даже мебель. Пострадали библиотеки: из Костромы украли царские книжные знаки, исторические документы и много еще всего. А сколько после революции было разрушено церквей! На месте центрального парка стоял соборный комплекс, золоченую головку его купола было видно аж в Ярославле, такой он был высоты. Все это взорвали. Церковь на Нижней дебри спасли люди — легли на землю рядом с храмом и тем самым не дали разрушить. Уничтожили и церковь на моей улице. На ее месте построили хлебозавод. А между прочим, церковь эта была построена на деньги деда Островского. Я был тогда ребенком, но помню, как пленные немцы переделывали церковное помещение в пекарню. Мы бегали смотреть, как они работают. На них была немецкая форма, но без знаков отличия, погоны и свастика сорваны. Скорее всего, их взяли в плен под Сталинградом, потому что это была осень 1943. Немцы были очень голодные и измученные. Мы меняли картошку на сделанные ими из тонкой проволоки поделки-головоломки.

– В 2009 году вы написали первую книгу и назвали «Костромские спецслужбы». Почему именно эта тема?

– В институте нам какую только историю ни преподавали, только вот правду не говорили. Был у нас преподаватель по какой-то там очередной истории: железная леди, всегда ходила в мужских пиджаках, со стрижкой под большевичку. Так вот, она рассказывала, что в царское время Кострома якобы кишела большевиками и приводила в пример поселок Стрельниково. Я еще тогда задумался, как это возможно. До революции в городе проживало всего сорок тысяч человек. Неужели жандармы не могли узнать, чем занимается тот или иной костромич? Более того, жандармы знали всех людей, интересовавшихся политикой, в том числе и социал-демократов, в лицо.

После института я попал в архив, где мне встретился документ о том самом Стрельникове. Доносил унтер-офицер от проверенного источника. Так вот это была не организация большевиков, а касса взаимопомощи. Мужики-крестьяне складывали деньги в общую казну, и если, например, Ивану нужно было купить косилку, он брал ссуду из этой кассы и постепенно возвращал деньги. Хранилась казна у односельчанина Петеркина. В конце концов он проворовался, и его арестовали. После революции этот жулик заявил, что сидел за политические взгляды, был принят в партию и даже занимал какую-то важную должность при советской власти, но опять что-то там своровал. Его сняли с должности и вновь арестовали. Но самое интересное не это, а то, что тот документ читала и наша преподавательница. На листке в архиве стояла ее подпись. То есть она намеренно врала нам. В то время какой только грязью ни поливали жандармов! А я всегда за справедливость. Поэтому и написал статью в «Северной правде» о том, что костромские жандармы не были жестокими убийцами, что это были благородные люди.

Знаете, наверное, что в Костроме есть памятник рабочим, которых якобы расстреляли жандармы. На самом деле жандармов там не было. Стрелял какой-то, по-видимому, не очень умный полицейский. Но вся вина легла на жандармерию. У нас на всю губернию работало 26 жандармов, а чекистов в разы больше. Вот и подумайте, кто больше боялся народа — императорская или советская власть?

В архивах сохранились документы, подтверждающие, что в костромской жандармерии работали достойные офицеры. В одиннадцатом или двенадцатом году ими руководил полковник Владимир Семигановский. Известна такая история: рабочие ткацкой фабрики Горбуновых заподозрили руководство в крупной недоплате. Они обратились не к кому-нибудь, а к жандармскому полковнику. Выяснилось, что хозяева фабрики систематически недоплачивали. Украденные деньги были изъяты из фонда фабрики и поделены между рабочими. Кстати, возглавлял последних известный социал-демократ Орехов. И Семигановский, заведомо зная его убеждения, не колеблясь принял сторону рабочих.

– Что стало с костромскими жандармами после революции?

– В Костроме революция прошла спокойно и мирно. У нас преобладали в основном эсеры. Жандармов не тронули. Уволили, и они мирно пошли заниматься своими делами. Правда, Семигановскому досталось. На него набросилась пьяная толпа, но рабочие ткацкой фабрики отстояли его и дали уйти. В августе 1917, собрав семью, он уехал к Колчаку.

– Расскажите о том времени, когда в Костроме появились красные командиры.

– Многие императорские офицеры, оставшиеся в Костроме, понимали, что Россия не может существовать без полноценной армии, так как внешних врагов никто не отменял, но одновременно многие не могли понять, почему русская армия, которую они могли возглавить, должна воевать со своим народом за непонятные цели и идеалы. В то время шел процесс создания офицерского корпуса РККА. Наряду с добровольностью широко применялось и принуждение, факторами которого служили товарищ Наган и товарищ Голод. Хотя нельзя отрицать и значительного числа добровольцев из среды императорских офицеров.

В октябре 1918 года в помещении одного из бараков 202 полка официально были открыты костромские пехотные курсы (КПК). Начальником был назначен Владычек. Первый выпуск курсов состоялся уже в декабре. Подготовили 150 командиров взводов. В глазах большевиков курсанты были не только будущими командирами, но и стойкими солдатами, палочкой-выручалочкой в горячих точках. Так, летом 1919 года батальон костромских курсантов сражался под Петроградом с армией Юденича и армией эстонской республики. Мальчишки не пустили войну в Петроград, но вернулись далеко не все. Выжившие обратились в РКПб с просьбой установить памятную доску в честь павших. Где она? Курсанты сражались с Деникиным, Колчаком, Пилсудским. В результате к осени 1920 года на курсах числилось всего 79 человек. Исчезает Владычек. Его место занимает Мехеев. Его командируют в Москву с просьбой перенести курсы из бараков в здание духовной семинарии. Это будет сделано позже, когда начальником курсов станет Радзин — преподаватель тактики. К тому времени усилиями комсомола была проведена акция, направленная на мобилизацию и добровольность. Численный состав КПК был восстановлен.

К слову сказать, у костромичей к курсам было теплое отношение. Форменную одежду и обувь командирование приобретало за счет пожертвований обывателей. Тогда была страшная нищета, а в помещении КПК сгнили оконные рамы. Руководство обратилось к профсоюзам. Откликнулись рабочие строители, они помогли совершенно бесплатно. Это был 1922 год. Через год — 1января 1923 — курсы были закрыты. Сегодня о существовании КПК знают единицы.

– Вы глубоко изучили тему офицерства в царские и советские времена. Что отличало и объединяло костромских военных разных эпох?

– Императорские и новоиспеченные красные офицеры были совершенно разными людьми. Первые воспитывались в материальном достатке, в хороших манерах, с кодексом чести и достоинства. А у красных офицеров была совершенно другая идеология. В областной библиотеке есть рукописные журналы, которые выпускали курсанты КПК. Вот именно по ним можно судить, что тогда творилось в душе и в головах этих людей. Читая, понимаешь, что красные командиры отрицают все семейные ценности, для них важна борьба. После войны костромской командир пишет статью под называнием: «Нам предоставлена передышка». Понимаете? Он не желает продолжать спокойно жить, ему нужна война! Красная армия была самой бездушной армией в мире.

– А российские офицеры, на ваш взгляд, какие?

– О российских офицерах я знаю мало, ибо соприкасался только с советскими. Но вряд ли что-то кардинально изменилось. Еще в советское время я побывал в Костромском химучилище — водил учеников на экскурсию. Зашел, простите, в туалет. Такого отборного мата я не слышал больше нигде. Вся Красная армия держалась на нем, вот и в современность перешла традиция.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе