«Совершенно все семейство опоганилось»

После отмены крепостного права в России у крестьян, бывших собственностью помещиков, появились права, которые они могли отстаивать в судах, для чего в 1861 году были созданы, согласно Общему положению о крестьянах, волостные суды. Данные о делах, которые рассматривались в конце XIX века в Орловской губернии, о том, кого, как и за что судили, собирал в этнографических материалах с 1891 по 1897 годы князь Вячеслав Тенишев. «Русская планета» изучила документ и выбрала самые любопытные из них.

Волостные суды для крестьян в Орловской губернии мало чем отличались от аналогичных судов в других губерниях: в качестве судей выбирались такие же крестьяне — односельчане, причем в Орловской губернии предпочтение отдавали беднякам. Богатые сами старались отказаться от такой должности: что если после неугодного решения односельчане начистят физиономию, а еще пуще — сожгут весь двор или покрадут скотину. В Болховском уезде, к примеру, существовало поверье, что судья из бедных «на скудный магарыч не обидится, своего же бедняка ближе поймет и пожалеет». Магарыч как должное брали и судьи, которые до 1890 года не получали жалованья, и писари, от которых чаще всего и зависело судебное решение. У многих судей существовала такса на спиртное в зависимости от рассматриваемых дел.

Орловские крестьяне порой обращались в суды с такими исками, что ставили в тупик судей. Но решения по ним все же принимались. Естественно, ни о какой юридической грамотности волостные суды особого понятия не имели, а посему решения судов выносились с вердиктом «по нашим местным обычаям», что и было записано в резолюции вместо нынешних ссылок на ГПК, УПК, ГК и УК.

В Хотынце местный крестьянин Иван Филиппов подал жалобу «За безчестие телушки». У телушки, принадлежащей обвинителю, пьяный сосед отрезал половину хвоста за потраву капусты. «Явите Божью милость, господин судья, — говорилось в прошении, — совсем опозорил телушку. Хвост-то ей Бог дал, а он, пьяная морда, отпятил ей его. Чем ей, летнее дело, от мух обороняться? Все коровы с хвостами будут, одна моя бесхвостая. От людей совестно». Суд жалобу принимать не стал, объяснив, что «безчестия» телушки никакого нет, так как «безчестие» можно нанести только человеку. Жалобщик вышел от судьи недовольным.

Со временем крестьяне даже вошли во вкус и в судах появился свой особый вид жалобщиков — деревенские сутяги. За пустячный выигрыш они готовы были не только судиться, но даже потратиться втрое больше, чтобы потешить собственные амбиции.

В Карачевском уезде, принадлежавшем Орловской губернии, рассматривалось дело по иску местного лавочника к сидельцу питейного заведения Игнатию Степанову, который в праздник заявился к лавочнику в гости, вышел в сени и помочился в кадку с водой. «Из этой кадки, — пишет обиженный лавочник, — налили воду в самовар, и пило чай все семейство, через что совершенно все семейство опоганилось». Дело получило широкую огласку, а лавочник так вжился в обиду, что едва ли не причислил весь свой род к лику святых мучеников. Выиграл он, правда, моральный ущерб 30 копеек, потратив три с половиной рубля на услуги городского адвоката.

Болхов, Орловская Губерния. Фото: Архива автора

Другой иск был подан в суд в Болховском уезде. Зажиточный крестьянин поставил на деревенской земле постоялый двор и кабак, прихватив при этом три квадратных сажени чужой земли. Крестьяне, прознав об этом, пришли к владельцу кабака и потребовали, чтобы тот каждый год проставлял им за это по три ведра вина. Первый год кабатчик проставился, а на следующий отказался. Крестьяне в своих обидах дошли аж до уездного съезда, который выяснил, что земля эта принадлежит не деревенской общине, а церковному причту. Тут же мужики сподобили священника хлопотать за землю, на что он с радостью согласился. Землю, конечно, отдали церкви, стоимость ее оказалась 50 копеек, а потратила деревенская община на судебные тяжбы 55 рублей. Это не помешало мужикам отметить победу над хозяином кабака в его же заведении, пропив там четыре рубля с полтиной.

Впрочем, не все дела носили такой курьезный характер. Рассматривались и иски о дележе наследства, и жалобы на публичное оскорбление, и побои, было даже дело по алиментам. Так, в Кромском уезде жена подала иск на мужа с требованием, чтобы он переписал все его имущество на детей, иначе она отказывается жить с ним. Суд постановил взыскивать на пропитание детей до их совершеннолетия по одному пуду в месяц на каждого.

Но самыми характерными для Орловской губернии были дела о самовольном уходе жены от мужа. Князь Тенишев, собирая статистику подобных дел, отмечал норов орловских женщин.

В Хотынце местный крестьянин Степан Михеев подал жалобу в суд на жену, которая ему не повинуется, да еще и самовольно ушла к родне. В иске просил наказать «непослушную бабу» и приказать ей жить с ним вместе. В ходе разбирательств выяснилось, что супруга ушла без особых причин, мол, муж «опостылел». Суд постановил: жене возвратиться к мужу и жить вместе с ним, мужу жену содержать, ни в чем не притеснять и не «нудить».

В Мценском уезде на зятя в суд пожаловался тесть, который требовал взыскать с него приданое, переданное вместе с дочерью: та отказалась жить с мужем и ушла домой к отцу. В ходе судебных разбирательств молодая супруга пожаловалась на то, что у нее болит рука, а муж работать заставляет. Муж в ответ заявил, что работой молодую хозяйку не неволит, и согласен даже взять ее сейчас обратно, если она впредь пообещает не уходить к отцу. Суд постановил приказать жене жить с мужем, работать по силе возможности, а если будет уходить без причин, то имущества ее не отдавать. Тестю как «соблазнителю и подражателю своей дочери» в иске отказать и приказать без дозволения мужа дочь у себя дома не держать, а немедленно выпроваживать к мужу.

В Дмитровском уезде рассматривалась жалоба крестьянина на несостоявшегося зятя: взыскать напрасно потраченные к свадьбе 25 рублей. Бракосочетание расстроилось по вине семьи молодого человека: якобы невеста, не став еще в доме хозяйкой, стала распоряжаться в новом доме. Неудачливый жених заявил в суде, что отдать сможет только 2 рубля, что суд и утвердил.

В конце XIX века все в волостных судах зависело от подкупа: и резолюция писаря, и решение суда, и даже свидетели. Считалось это делом самым обычным и вполне справедливым. В Кромском районе рассматривалось дело: один сосед украл у другого корову. И истец, обвинивший ответчика в краже, на суде в отчаянии заявил, что свидетели, которых привез сосед, пьяны. «Как же так, сукины дети? — возмутился судья. — Ведь вы правду теперь не скажете!» На что три крестьянина сильно обиделись: «А как же, батюшка? Ведь мы ради него все свои дела побросали, в такую даль поехали! Конечно, он нас и накормить, и напоить должен, еще и денежек приплатить! А ежели б другая сторона нас уважила да накормила, мы бы и за нее слово молвили».

Так что надежда на справедливое решение суда была, но ненадежная. В Хотынце крестьянка Кириллова пожаловалась на соседку Потапову, что та унесла у нее мотушку льна, да еще и пригрозила, что «не то еще унесет». Суд приговорил взыскать с Потаповой 30 копеек за мотушку и арестовать на 5 дней, чтоб впредь не угрожала. В Кромах крестьянин Иванов просил привлечь Артемьева за ругань в его адрес. Артемьев уверял, что Иванов его тоже ругал на чем свет стоит. Но суд решил приговорить Артемьева к 10 ударам розгами.

А в Болхове, где две крестьянские девицы Никитины попросили суд выделить им отцовское наследство, но вместо этого вовсе пошли по миру: их мачеха оказалась любовницей волостного писаря. На суде она нагло заявила, что девушки не получат от нее ни копейки. Суд постановил: не давать девицам наследства по «преждевременью».

Чтобы дело завершилось благополучно, у орловских крестьян, которые собирались идти в суд в качестве жалобщика, свидетеля или ответчика, существовал целый ряд предрассудков, суеверий и обрядов, которые обязательно надо было исполнять. Во всех уездах губернии самым верным средством считалось нести при себе «рубашку» — плеву, в которой иногда рождаются младенцы. В Кромах еще одним средством в помощь являлась шкурка с ужа, которую он сбрасывал летом. Еще накануне похода в суд вся семья молилась, в этот момент домочадцы медленно отходили на середину избы, и если по окончании молитвы кто-то оставался возле печки — все, суд будет проигран.

Молодая женщина в праздничном костюме Орловской губернии. Начало XX века. Фото: Архива автора

Орловские крестьяне накануне судебных заседаний разгадывали вещие сны, клали под пятку в обувь горсть земли из подполья, под порог зала судебного заседания обязательно подсыпали соли. В Карачевском уезде залогом успеха считалось иметь при себе в судебном заседании барсучью шерсть, в Дмитровском уезде с собой брали травы «для смягчения судей» — чистотел, который носил название «царские очи», и хрен. В Кромском районе рубили черную курицу и сушили ее печень, которую и брали с собой на суд.

Но самое оригинальное приготовление к судебному заседанию было в Болховском уезде. Чтобы узнать, будет ли решено дело в его пользу, крестьянин завязывал глаза платком, выходил на улицу и три раза быстро оборачивался на правой ноге. Затем он открывал правый глаз и по тому, что видел, судил: если прошла мимо баба в красной юбке (цвет был популярен у болховских модниц), значит, сгореть ему на суде со стыда. Если мимо прошел мужик с ношей, значит, что-то ему суд присудит — деньги ли выплатить, имущество ли, — не уточнялось. Видеть собаку или птицу — нести судьям подношение. А увидеть свинью хуже всего: значит, судьи окажутся свиньями.

Но самой главной и распространенной приметой к удачному исходу дела было иметь с собой в судебном заседании пасхальное яйцо, выпрошенное у попа на Христово воскресенье. На одно такое яйцо выменивали по три обычных, их клали возле икон и берегли, как зеницу ока. В суде во время допроса или свидетельских показаний яйцо надо было постоянно катать в кармане, чтобы сбить с толку врагов и умягчить судей. Поэтому на Орловщине удачный исход дела долго обозначался фразой — «укатать судей».

В 1898 году в Хотынце в должности писаря утвердили полкового писаря, который позже набрал судей. Несколько лет в уезде не было ни взяток, ни попоек. Однажды суду пришлось до поздней ночи рассматривать дело местного священника. И даже вынеся решение в пользу попа, судьи не пошли к нему на угощение, а разошлись по домам. История об этом суде стала в Орловской губернии легендой и воплотилась в еще одну крестьянскую мечту о справедливости, как замечает князь Тенишев.