Новости – Общество
Общество
«Воспитывается поколение людей жадных и ленивых»
Поселок Рассвет. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
Бывший инженер из поселка Рассвет под Новокузнецком рассказал о благосостоянии молодежи и кому реально трудно жить
22 декабря, 2015 17:27
10 мин
Его биография как социальный портрет Кузбасса. Вечный труженик, родившийся в промышленном Кузнецке, отслуживший в армии, работавший строителем, аграрием, металлургом. Он был и крестьянином, и рабочим, высшее инженерное образование обязывало быть интеллигентом. Сейчас — работающий пенсионер Михаил Иванович Белый — активист, сильно переживающий за судьбу родного поселка.
– Что осталось-то? Школа да десяток улиц. А какой совхоз раньше был! — сокрушается пенсионер, оглядывая улицы Рассвета. — Наше молоко весь город пил. Магазинное не брали, оно так и кисло в бутылках, а за нашим — с бидонами в очереди выстраивались.
Стела на въезде в Рассвет еще блестит пыльной серебрянкой с прочернью ржавчины. Написано: «Совхоз имени Куйбышева». Слева — кладбище. Прямо через поле мимо озера — дорога, когда-то покрытая асфальтом.
В магазине Михаил Иванович долго цокает языком, осматривая витрины. Ассортимент незатейливый: крупы, консервы, пряники. Алкоголь, неизменные импортные шоколадки и жвачка. Чуть в стороне — витрина со свежим. Сардельки, колбасы, хлеб.
– Вот погляди-ка! В тот раз я колбасу брал — 200 рублей была. А нынче — 320. Это что же? — иронично ухмыляется Белый.
– Так все дорожает. Только нефть дешевле становится.
– А-а-й! — раздраженно отмахивается. — По телевизору все уши прожужжали: доллар растет, евро растет, рубль в барреле утонул. Вот булка. Она у нас в деревне стоит 28 рублей. А в городе такая же — 20. Почему?
– Так ее в деревню привезти надо, а это работа.
– Сдается мне, ты говоришь о тех расходах, что у нас в совхозе называли «гужевые», — понимающе кивает Михаил Иванович. — Тогда было бы понятно. Бензин, заплатить водителю и все такое. Но, во-первых, не 8 рублей с булки хлеба же, правда? А во-вторых — эту булку печет местная тетка Нюра, вот в той пекарне, из муки, которая уже три года в Кузбассе не дорожает. Уголь в печи — с разреза. А в магазин ее не возят, а носят. На каком из этих этапов стоимость нефти на мировом рынке отразилась? Что-то я не могу пока понять. Может, ты мне объяснишь?
В магазине через дорогу — очень похожий набор товаров, зато цены чуть демократичнее.
– Знаешь, почему здесь дешевле? При всех прочих равных параметрах? — оборачивается ко мне пенсионер. — У хозяина совести больше. А доллар и баррель — они вообще не при делах.
Молоко в холодильнике — покупное. Своей коровы Белый не держит.
– Что же, в деревне и молока не достать?
– А мало кто хозяйство держит. Вроде в деревне с продуктами всегда должно быть легче. Огород, скотина. Но все как-то забывают, что огород и скотина — это тяжкий труд без выходных. Пенсионерам многим — не по силам уже. Я вот корову держать уже не смог. А молодые ленятся. Проще купить.
– Чтобы купить — деньги нужны.
– Это точно, — смеется. — Но это уж как водится — всем красиво жить хочется, и чтобы для этого не делать ничего. Философия Емели на печи. Половина деревни так живет. Лень-матушка.
Михаил Иванович надолго задумывается.
– Вот ругаются все — жить плохо. Не у всех, надо признать. Вот колбаса, — показывает. — В магазине ее — полста сортов. Хорошо? Хорошо. Хочешь хорошо кушать? Работай! Так что молодых, которые про жизнь плачут, я не понимаю. Он жизнь ругает, а у него в руках — мобильный телефон и ключ от машины.
Он морщится, показывая, что расстроен.
– Вот кого мне жалко — это наших старушек. Подойдет она к витрине с говядиной, посмотрит на ценники, слезу пустит и возьмет себе суповой набор — бульон варить. На мясо денег не хватает.
Михаил Иванович Белый. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
Михаил Иванович Белый. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
– По-вашему, все беды — от лени?
– Большая часть, — кивает он. — Что молодежь видит по телевизору? Красивую жизнь. Острова, жаркие страны, богатые дома. Везде — техника, прогресс. Реклама говорит: тебе не жить без самого современного телефона. И молодежи этого всего хочется. А вот про то, что работать надо, деньги зарабатывать, чтобы все это иметь — по телевизору рассказывают редко. И вот когда хочется, но не можется — наступает противоречие. И воспитывается поколение людей жадных и ленивых. Им нужно сразу — и чтобы легко. А так не бывает. И они жалуются.
Михаил Иванович ходил в гости — неподалеку живет еще один пенсионер, бывший начальник пожарной охраны. Старая гвардия почаевничала, да и сговорилась: сделали пару звонков, и вот к сельской школе подъезжает машина пожарной охраны.
– Каток детям будет, — радостно потирает руки Михаил Иванович, проходя мимо свежей хоккейной коробки.
– Батя, тут одной машиной не обойдешься! Тут полдня надо заливать! А чтобы выровнялось, надо чтобы первая цистерна замерзла. И потом — еще одна. А потом только начисто заливать! — перекрикивает помпу раскрасневшийся на морозе начальник пожарного расчета. Они некоторое время беседуют, потом бьют по рукам — договорились.
– Все-то у нас как-то так, — пожимает плечами Михаил Белый, и разводит руки в стороны. — Вот коробка. Дали с района штакетник. Но его не хватает. На половину только. Надо идти — договариваться, чтобы кто-то дал вторую половину. Например, угольный разрез. Он нам, в смысле, сельской школе, иногда спонсорскую поддержку оказывает. Мы подсчитали — машин 10 придется вылить, чтобы ребятня не падала на буграх.
Каток. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
Каток. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
– А шланга нет?
– Как же нет? — хмыкнул с сарказмом. — Есть шланг. И водопровод есть. Но там воды-то... Трубы старые. Ничего — сами как-нибудь. Детей организуем на субботник, пенсионеров, учителей. Осилим. Детям каток нужен. Уже приходят, спрашивают. Если у детей каток есть, они меньше телевизор свой смотреть будут, да ерундой по подворотням маяться.
Вода в чайнике — покупная. Одной большой бутыли Белому хватает на неделю. Чтобы готовить и пить чай. Воду из деревенской скважины он использует только для хозяйственных нужд.
– Из колонки пить нельзя. Зимой она еще ничего. Только накипь образуется, на зубах хрустит. А летом — кипятишь ее, она пеной идет, как бульон. И я вообще не удивляюсь.
– Есть объяснение?
– А чего тут искать? Вон оно, за горкой. Четыреста метров от крайнего дома отмеряй — выйдешь на разрез. Ямищу какую в земле выкопали. Уголь берут. А там — водоносные слои. Ну и порушили их. Теперь в ту воду, которая вроде чистая подземная должна быть, то болотная вода попадает, то осадки. Отсюда и примеси. Подземные течения приносят. А разрез уже всю деревню обкопал. Вот ты спрашивал: почему коров не держат. А где их пасти? А где сено косить?
– Но с другой стороны — нет животноводческого совхоза, но есть угольное предприятие. Прогресс.
– Так-то оно так, — Михаил Иванович горько вздыхает. — Это мне понятно. Мне вот что непонятно: в районе у нас угольных предприятий — десятка три. И каждое, наверное, налоги платит. Что же тогда с деньгами-то так туго? На половину катка хватает, а на вторую — нет. Какими подземными водами что уносит? Куда? Кому?
– Ну, каток — не показатель.
– Хорошо. — Легко соглашается Белый. — А вот здание детского садика — не показатель? По телевизору смотрю — говорят, садиков в области не хватает, чтобы один хотя бы построить — миллионы нужны. А у нас в деревне стоит недостроенное помещение. Под крышей стоит. Добротное, кирпичное. Окна вставляй, ремонт заканчивай, отделку, и вот тебе детский сад. Даже трубы туда подведены. А сколько лет пустует. Как столько миллионов можно бросить, чтобы они гнили?
Многочасовое интервью с президентом смотреть тяжеловато, потому что плохонький телевизор даже центральные каналы показывает с помехами. Но Михаил Иванович слушает внимательно.
После окончания трансляции Белый начинает собираться на работу: у него сегодня ночная смена. Пенсионер подрабатывает сторожем в школе.
– Все-таки он и трети не знает, что в стране происходит! — уверен Белый.
– Вы всерьез? Считаете, президент не в курсе ситуации в стране?
– А как? Он — там, а мы — тут. А что ему показывают, когда он по стране ездит? Его же свита везде сопровождает. К его приезду приберут-подкрасят, вроде и нормально. А что ему не докладывают всего — так это ежикам понятно.
– Президент в автобусе не ездит. Я — езжу, — продолжает рассуждать Белый. — Я слышу, о чем люди говорят. Люди жалеют об СССР.
– Что же нужно, чтобы все наладить?
– Я считаю, нужно любыми способами прекратить воровство. От него все беды, включая пьянство, нищету, бесхозяйственность эту страшную. И главное — надо молодых воспитывать. Знаешь, когда телевизоры в каждом доме появились, я так радовался! Думал вот он — комиссар в каждом доме. Можно воспитывать умных, добрых, совестливых. Только показывать по телевизору вдруг стали не фильмы про рабочие профессии и не познавательные передачи, а насилие. И сказки про то, что можно все, сразу и даром.
На крыльце школы останавливаемся.
– Дальше я тебя не зову. У нас приказ. Антитеррористическая безопасность.
– А как воровство остановить?
– Воспитанием. Знаешь, есть такое мнение — нужно дождаться третьего поколения. Первое — это те, кто разворовал страну. Второе — это их дети, выросшие на всем готовом, у которых с детства денег куры не клюют, которые не умеют работать и не могут заявление о приеме на работу без ошибок написать. Это как раз те, которые сейчас жалуются на тяжелую жизнь. А вот третье поколение может дать нам людей достойных. Только нельзя забывать о воспитании.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости