Новости – Общество
Общество
Посох Царя небесного
Фото: Дарья Соловьева
Зачем бывший артист оперы стал священником и построил необыкновенный дом
9 апреля, 2014 12:25
10 мин
В этом доме в поселке Уральском живут те, кто однажды решил подняться «со дна». Есть среди них и те, кто пил беспробудно, а потом вдруг очнулся и понял, что больше пить не может. Есть те, кого просто выставили за порог дома. Есть всякие. «Люди с больным сердцем» — такой диагноз ставит им батюшка и «прописывает» молитву. И еще любовь. Других лекарств для души не существует, уверен он: на прилавках аптек их не продают. А даже очень маленькая вера может спасти человека.
Дом священника встречает меня запахом свежеиспеченных булочек. Шанежки и табани здесь пекут почти каждый день. Чаепитие не по расписанию, а тогда, когда захочется.
– Чай будешь? — предлагает кругленькая женщина в синем фартуке. — Батюшки пока на месте нет.
Она весело гремит кастрюльками, чтобы еще и накормить, а я оглядываюсь по сторонам. От бревенчатых стен веет уютом. На окнах пестрые домашние занавески. В углу, как полагается, иконка, и не одна.
– Сестрички, скажите, мне пора домой собираться? — заглядывает на кухню щупленькая бабушка с тревожным взглядом.
– Баба Маша, приди в себя, ты дома, тебе никуда не надо, — бежит за ней нянечка и молитвенно складывает ладошки — «Вернись, я все прощу».
– Ой, ну, слава Богу! Дорогие мои, дайте таблеточку, голова болит. Ей-богу, ничего уже не соображаю, — извиняется она и вдруг начинает звонко петь:
Окрасился месяц багрянцем,
Где волны бушуют у скал.
Поедем, красотка, кататься,
Давно я тебя поджидал.
Она без запинки допевает до конца и забывает про свою головную боль.
– Меня зовут Мария Ревутская, — рапортует бабушка, когда замечает меня. — Фамилия мне подходит, конечно: реву часто. Стоит только что-нибудь вспомнить грустное, так сразу в слезы. Ну вот, опять, — расстроено машет руками бабуля и запевает уже военную песню, по ее щекам текут слезы. — Я во время войны пацанкой была. Помню одно: в день победы мне и подружкам счастливые солдаты подарили по шоколадной конфете. Я ее долго не ела, хранила на память.
Свое прошлое помнят наизусть почти все обитатели дома. Но они с трудом вспоминают настоящее. Вот и баба Маша на время забыла, что ее сюда поселил сын. Но не навсегда, а на несколько месяцев, пока он на вахте.
– Баба Маша, у тебя все хорошо? — на кухне появляется отец Дмитрий и все встает на свои места: бабушка перестает плакать, добровольно «сдается» в руки нянечки. И чинной походкой удаляется в свою комнату.
– У нас большая семья, 40 человек — рассказывает батюшка. И у каждого своя история страданий и испытаний, — кивает он вслед бабе Маше. Это люди с больным сердцем. Болеют от обиды и недостатка любви.
– Собак то покормили? — на пороге появляется еще одна жительница дома. На сладкий запах пирожков то и дело подтягиваются новые лица.
– Покормили-покормили, — успокаивает ее батюшка. — До того, как эта бабушка пришла к нам, она долгое время прожила в хлеву с собаками. Туда ее отправила сиделка. Она забирала у немощной женщины пенсию и практически не кормила ее. Привычка делиться едой с собаками у бабушки осталась, поэтому прежде чем начать есть, она всегда спрашивает про них. Но ничего, скорбями многими спасетесь, сказал Господь.
Путь к своему спасению священник тоже проложил скорбями. Молодой артист оперы и его жена Ольга начали служить в церкви еще в 90-е, когда казалось, что весь мир рушится, а вместе с ним их жизнь тоже. Они потеряли ориентиры, ощутили смысловую недостаточность и пошли петь в церковный хор. Оперу оставили. Потом пришлось уехать из Сарапула в Казахстан, где у Ольги заболела мама. Пели в Алма-Атинском церковном хоре. Вернулись обратно только через несколько лет, когда мамы не стало.
– Мне сразу предложили сан в новой церкви в Уральском, я сказал да, потому что к тому времени мы уже поняли, что служение Богу — лучшее, что может быть.
Появление маленькой церквушки и батюшки в поселке обрадовало не только местных верующих, но и бездомных. Они начали проситься переночевать.
– Нам пришла в голову идея организовать приют в пустующем здании школы. Так и сделали. Переоборудовали классы в комнаты, подключили отопление. Помогали местные жители. После многих лет атеизма они изголодались по Богу.
Приют приметили не только одинокие старики и бездомные, но и центры социальной защиты.
– У нас не было свободных мест в специальном доме, и мы попросили приют о помощи — нам не отказали, — рассказывает Владимир Каринцев, директор комплексного Центра социального обслуживания Сарапульского района. — Так началось наше сотрудничество. Был случай, когда мы отдали нашего «пациента», любившего выпить, на перевоспитание батюшке.
В приюте сухой закон. С этим у отца Дмитрия строго.
– Денег не даю на выпивку, — нехотя роняет батюшка. — Если кто-то не хочет смиряться и ратует за свободу выбора, отправляю восвояси. Через зеленого змея они и докатились до такой жизни, так зачем кормить его снова? Да еще и с моей руки. Если я помогаю ближнему своему пить и губить душу, то я — его враг номер один.
Текучесть среди жителей дома есть, признается батюшка. Но не расстраивается, потому что есть среди прихожан и перевоспитавшиеся. В порочной связи с «зеленым змеем» «Русской планете» не признался никто. Дедушки только мотали головами.
Те, кто смог справиться со своим пристрастием и остался в доме милосердия, отчисляет деньги с пенсии на свое проживание. Но есть здесь и те, кто на пенсию не заработал и живет бесплатно.
– В Божьем доме место найдется всем, — улыбается отец Дмитрий. — Помощь нам, конечно, нужна. Денег не хватает. Но мы всегда полагаемся на Господа. Был случай, когда нам очень понадобились 5 тысяч. Мы помолились, а через несколько минут услышали стук в дверь. Там стоял прихожанин и протягивал пятитысячную купюру. Наш Бог не оставляет нас.
– А вот и наша королевишна баба Аня, — радостно кричит нянечка Нина Макрушина. — По коридору на коляске важно едет маленькая улыбчивая старушка, за ней идет «свита» из ее подружек. Все они отправились на службу в храм, от которого дом милосердия отделяет только одна дверь.
В храме пахнет ладаном. Прихожан собралось немного. В уголке плачет бабушка, другая ее обнимает и целует в щечку. Баба Аня подпевает матушке Ольге.
Бабе Ане 95 лет. Она родилась в церковной семье. Да так за Богом и прошагала всю жизнь. Сама напросилась в приют, чтобы каждую службу присутствовать в храме. Все службы она знает наизусть.
– Очень помогает. Помолишься — спокойно, тихо спишь, а иной раз телевизор посмотришь, и — все пропало.
По маленькому телевизору есть почти в каждой комнате, плюс плазма в гостиной. Спонсоры постарались. У бабы Ани телевизора в комнате нет. Она смотрит другое телевидение — небесное.
Баба Маша предпочитает российское, а на службы не ходит.
– Там стоять надо, боюсь — упаду. А в Бога верю. Пусть у меня маленькая вера, но она меня спасает. Жить хочется от мысли, что нами кто-то правит. Посмотрите: солнце светит, дождь идет, снег метет тогда, когда надо. Без перебоев. Ну как не поверить? Не человеческих рук это дело.
Из 40 жителей дома на службу ходит только 10. В Бога здесь верят не все.
– Я сначала настаивал, чтобы каждую субботу все посещали службу, а потом бросил: невольник не богомольник. Сидят и маются, поджидают, когда же все закончится. Только злятся на меня. Жертвователи поставили нам спутниковую тарелку, теперь мы ловим канал, на котором рассказывают евангельские истории, а каждое утро и вечер по ретронсляторам, они есть в каждой комнате, слушаем молитвы.
Деду Валентину такая практика не по душе:
– Не верю я. И на службы не хожу. Не понимаю я там ничего. Ухухуху, — раскатисто смеется дед. — Как это верить? Бог есть?
– Есть.
– Где? Ты его видишь? Нету его. Вот и весь сказ.
– А я вот очень верю, — смущенно вмешивается в наш разговор с соседней койки мужчина без ног. Над его головой висит календарик, с которого нам улыбаются президент и патриарх.
– Отчего же?
– Я как родился, так меня сразу крестили. Перенял веру родителей. Так и живу до сих пор. Да мне по-другому и нельзя. Ног у меня нет. На что опереться? Только на посох Царя небесного.
На этот посох опираются не только хромые и немощные, которых в доме священника набралось немало. Пользуются такой поддержкой и вполне здоровые люди.
– Далеко не уйдешь без Бога-то, — уверяет меня нянечка Нина Мокрушина. — Да и куда без него идти?
Здесь нет ощущения покинутости и оставленности, хотя именно они здесь и живут. Нет запаха одиночества, хотя если принюхаться, то можно его почувствовать. Такое не выветривается.
– Тяжело смотреть на стариков, которых оставили дети, — вздыхает матушка Ольга. — У кого-то сердце каменное, а кто-то не смог забыть, как к нему относилась мама, пила и про ребенка забывала. Каждый поступок имеет последствие.
– Можно ли вылечить человека от обиды?
– Панацея одна — прощение. А чтобы простить, нужно понять. Формула простая и общеизвестная. Однако малоприменимая на практике. Понять можно тогда, когда смотришь уже не на себя, а на человека. Думаешь о том, что двигало им, почему он поступил так, а не иначе.
Выхожу на улицу, там уже стемнело. Догоняю впереди идущую девушку и прошу проводить до станции, ссылаюсь на «географический кретинизм».
– А чего это вы делали в приюте? К бабушке приезжали? — любопытствует она.
– Нет, к батюшке. Хочу написать репортаж про его дом.
– Хм, нечасто к нам журналисты приезжают. И что же вы узнали?
– Что Богу здесь есть на кого опереться.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
