Новости – Титульная страница
Титульная страница
«Как чукча»
Валентина Сергеевна Елизарова. Фото: Алина Кулькова.
В селе Леонидовка Пензенской области осталась только одна жительница
21 ноября, 2013 18:53
3 мин
От железнодорожной станции «Леонидовка» до деревни чуть больше километра. Пока дороги не занесло снегом, пешком можно добраться за полчаса, на машине — минут за десять. Когда-то здесь жили около 700 человек. Кто-то перебирался в Пензу, кто-то — в Заречный, кто-то на станцию — туда, где есть работа. Сейчас Леонидовка пустует. Меня встречает полуразрушенный дом на краю села, окна забиты досками, но на них висят занавески. Рядом красная разбитая телефонная будка и непонятное строение, на котором красуется вывеска «Аптека». Я приехала 84-летней Валентине Елизаровой, которая живет в селе с четырьмя козами, двумя кошками и собакой.
Деревянные ворота последней жительницы села закрыты на засов. Докричаться до хозяйки не удается. Один черный пес Кузьма радостно машет хвостом навстречу. Вижу неприметную лазейку в заборе, обхожу вокруг дома и стучу в окошко. Елизарова замечает, начинает суетиться, накидывает пальтишко и выходит во двор.
– Журналист? Из Пензы? И кабанов не испугалась? — начинает расспрашивать баба Валя, ведя в дом.
Дом бабы Вали — деревянный пятистенок, который строил ее отец. Половину кухни занимает русская печь, на которой лежат шубы, телогрейки, глиняные горшки. Рядом стоит чугунная печка, в которой хозяйка разогревает чайник, готовит еду. Газа-то у нее отродясь не было. А в зале стоит голландская печь — она греет весь дом.
– Смотри, какую я люльку для козляток сделала, — показывает бабушка. — У меня две козы из трех должны в декабре объягниться, а, может быть, и в январе. Дашка, Зинка и Красотка — моя семья, у них и жених есть — козел Гаврюша.
Накрывая на стол, Елизарова неохотно рассказывает о себе, больше сама расспрашивает:
– Бабушка у тебя есть? Картошку сажаешь? А дом в деревне имеется? И много в этой деревне коров? Тоже нет! А в Леонидовке раньше их много было. У нас даже совхоз «Свобода» был, да его вместе со свиньями растащили. Детишки в четырехлетнюю школу ходили, да ее сожгли.
Немного задумавшись, Валентина Сергеевна продолжает о хозяйстве:
– А у меня тыквы в этом году много уродилось, буду ею коз зимой кормить, а потом и их съем. Меня на станции все учат: «Не держи коз! Что с тобою случится, кому они нужны будут?» Я им отвечаю: «Что со мною случится, козы меня и схоронят!» Козы для меня — источник жизненных сил. Если бы не они, давно бы в лес меня отнесли.
На станцию последняя жительница села обязательно ходит раз в месяц — пенсию получить, продуктов купить. Осенью рюкзак на плечи накинет, палку в руки и вперед по размытой дороге до места назначения. Зимой проще:
– У меня корыто есть старое-престарое, так я к нему веревочку привязала и когда зимой снегу нападает, с горки на нем чуть ли не до станции еду, а на обратном пути круп всяких гружу в него. Удобная вещь! Дорогу до моего дома всегда трактор чистит. Уважают меня, наверное.
«Баба Валя пришла, слава богу, живая, — говорят ей на почте. — Баба Валя, не болей!»
– Было бы мне, когда болеть, — рассуждает старушка. — Печь истопить надо, дров домой принести, скотину накормить, за водой на речку сходить, себе что-нибудь приготовить. Я всю жизнь ишачу. На железной дороге 20 лет работала шпалоукладчицей. Все здоровье там оставила. Когда на пенсию вышла, узнала, что мне за вредность никаких добавок не положено. Получаю всего 11 тысяч рублей в месяц.
В комнату заходят еще два местных жителя — коты Барсик и Мурзик. Серенький Мурзик напрашивается, чтобы его погладили. Бабушка гонит его под кровать.
На постели аккуратно уложены подушки, сверху укрытые ажурной наволочкой. По словам хозяйки, на кровати еще ее родители спали — значит, ей лет 100, не меньше. Рядом — того же возраста комод, сундук и лампадка. Воды и газа в доме нет, зато есть электричество, хоть и с перебоями, и телевизор на тумбочке. Благодаря ему Елизарова в свободные минуты может смотреть свой любимый Первый канал. Еще три года назад, по словам моей собеседницы, компанию ей составляла соседка — сельская учительница Люба, но она умерла. От большой семьи остались лишь портреты на стене. Только родная сестра, которая обзавелась семьей в Казани, старается ежегодно навещать.
По молодости целых 1,5 недели жила баба Валя с местным парнем.
– В годах уже я нашла себе жениха, лет 20 мне было, — рассказывает она. — Да он каким-то дурачком был, и я его выгнала через полторы недели. На кой мне выходить замуж было, каяться с ним, он ведь и рюмку, и две пригубить любил. Зато сестра мне сейчас говорит: «Валюх, какая же ты молодец! Такой хомут себе на шею не надела». Вообще мне жаль молодежь, которая в городе спивается. Я бы в него никогда не поехала. В селе мне безопасно, никакое хулиганье не мешает. А какие у нас места красивые! Живи — не хочу.
Когда же неподалеку построили завод по уничтожению химического оружия, последние жители села стали уезжать. Только дачники, как только потеплее становится, приезжают, мало кто из них на зиму остается.
Женщина надевает телогрейку и зовет меня во двор, знакомить с хозяйством.
– Держи палку, Гаврюшу будешь отгонять от себя, он мужиков-то боится, а баб — нет.
И вправду, козел, выйдя из сарайчика, направляется ко мне, трясет головой. Замахиваюсь палкой, и Гаврюша пятится назад, поближе к хозяйке. Красавица и Дашка тоже идут со мною знакомиться и даже дают себя погладить.
– Раз уж мы вышли на улицу, пойдем-ка сходим за водой, — приглашает баба Валя. В руки она берет два железных ведра, накидывает на плечо деревянное коромысло. Мы спускаемся к ручейку, что неподалеку от дома.
– Да какой из тебя помощник! — отмахивается она от меня. — Худенькая, городская. Ладно, так и быть, в горку сама донесу, а потом тебе отдам.
Небольшая баня стоит неподалеку от ручья, топит ее баба Валя по-черному. Но зимой в снегопад в баньку не попадешь — заносит ее. Приходится Валентине Сергеевне месяцами ходить немытой. «Как чукча!» — смеется она.
Старушка помогает мне надеть на правое плечо коромысло с двумя десятилитровыми ведрами. Первые три шага — полет нормальный, еще три — начинаешь радоваться, что в городе за водой на колонку ходить не надо, а потом боишься и воду расплескать, и опростоволоситься перед хозяйкой. Вроде бы и разница в возрасте большая, а чувствуешь, что физически она крепче. Только около калитки понимаю, что коромыслу тоже больше сотни лет.
– Еще моя бабка с ним за водой ходила.
Через час электричка в Пензу.
– Тебе как плохо в городе станет, приезжай ко мне. Так и скажи: «Я к бабе Вале, она меня ждет!».
Пока домик не скрывается из виду, бабушка машет мне рукой.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
