«Мы заплатили, учите нас!»

Фото: Сергей Кузнецов, РИА Новости.

«Русская планета» составила портрет современного пензенского студента вместе с Эдуардом Кондратьевым, доктором экономических наук и профессором кафедры менеджмента Пензенского государственного университета архитектуры и строительства (ПГУАС)

Владислав Беляков

12 февраля, 2014 18:24

7 мин

– Еще 25 лет назад вы сами были студентом. Есть ли разница между студентами начала 1990-х и современными?

– Да. Во-первых, молодые люди сразу берутся за множество дел, не задумываясь о первоочередности их выполнения. Мы воспитывались на склонности к четкому расписанию, планированию каждого дня и часа. Если преподаватель давал задание, мы старались сделать его к сроку. Во что бы то ни стало. Сейчас студенты выбирают сами — делать или не делать. С одной стороны, они с удовольствием берутся за задания, а с другой — могут абсолютно спокойно на занятии ответить, что они не выполнили задачу, потому что некоторые вещи им непонятны, что-то незнакомо, а что-то вообще скучно. Ощущается некая необязательность и непоследовательность. Сначала им хочется объять необъятное, а затем интерес ко всему пропадает.

На мой взгляд, связано это перенасыщенностью информационной среды. Новые студенты вынуждены выбирать, с чем им иметь дело. Но они пока не умеют честно себе признаться и сказать: «Нет, мне это не надо».

Вторая причина, по которой изменился студент, — система ЕГЭ. Ребят вынуждают думать шаблонно. Мы уходим от человеческого, делаем из детей машины-автоматы с ограниченным набором стандартных выходов. Сегодняшние студенты разучились писать сочинения. Я часто практикую на занятиях написание коротких эссе — на 3–5 страниц. Это вызывает у студентов трепет и ужас. Если с курсовыми работами они научились справляться с помощью интернета и старших товарищей, то если ставится задача связно высказать свои мысли, ее способны решить лишь 2–3 человека из группы. Возможно, от скудости мыслей.

– ЕГЭ — решающий фактор этого изменения?

– Нет, конечно. Идет системное ухудшение. В советское время гипотеза среднего образования подтверждалась математически — знания были действительно средние. Сейчас разрыв между худшими и лучшими сильно возрос. Поэтому лучшие уезжают из Пензы в престижные вузы страны, а у нас остаются либо те, кому не удалось уехать по финансовым причинам, либо те, кто пришел в вуз только за корочками. Им все равно, какими.

Сейчас 1–2 курс у нас — очень слабые ребята. Хиленькие даже.

Еще один фактор — демографический прогиб. Выбирать не из чего — студентов мало, берем, как говорится, то, что есть. И я опасаюсь, что потом будет еще хуже. Пять лет назад на «Менеджмент» мы набирали пять групп, в этом году — одну. С такими темпами вскоре придется сокращать преподавателей. Раза в три. А когда через 5 лет поток студентов вновь окрепнет, их некому будет учить. Мы же не можем зарезервировать педагогов и сдать их куда-нибудь до поры до времени на ответственное хранение.

Наложила свой отпечаток коммерциализация вузов. Отношение к учебе другое. Они говорят: «Мы заплатили, учите нас!» Есть даже элемент вымогательства оценок у преподавателей. Дескать, за учебу заплачено.

Процент хороших студентов также снизился. Например, 10 лет назад желающих углубить свои знания с помощью дополнительных занятий в моем кружке было 15 человек с потока. Сейчас — 3. Остальным неинтересно.

Третьекурсникам задал вопрос: «Какие иностранные журналы по изучаемому профилю вы читаете?» Два человека подняли руки и сказали, что видели такие журналы, но не читали. Спросил про статьи на русском языке по специальности — пять рук. Современные студенты очень слабо нацелены на свою специальность. Вуз для них — как некий уровень в компьютерной игре, который надо пройти, чтобы получить диплом. Мол, я с дипломом, значит, человек. И все. А мотивация прийти на специальность, которая поможет чем-то в жизни, осталась у единиц.

Кроме того, произошло еще одно расслоение студенчества. Раньше в каждом молодом человеке, который поступил в вуз, явно проступали черты сложившегося взрослого: серьезное отношение к жизни и ответственность. Есть такие и сейчас. Они заранее знают, чем будут заниматься в жизни. К третьему курсу они уже совмещают учебу с работой, заводят семью, ищут себя. Другие вообще ничего не делают, кроме больших круглых глаз. Это очень заметно. Одни — явно продвинутые, другие — инфантильные. В мое время, и 5, и 10 лет назад масса студентов была более однородной. Да и культура изменилась…

– А что не так с культурой?

– Выросло поколение SMS, как его часто называют. Оно способно пройти тест — выбрать из предложенных вариантов один ответ. Причем не всегда правильный. Подробного объяснения не добьешься. Выражения однообразные, юмор плоский. Кстати говоря, в эту же шаблонную сторону уводит и таблоидное мышление, активно продвигаемое СМИ. Чего только стоят сериалы «Универ», «Реальные пацаны» и прочие.

Хотя друг другу они, как обезьянки, великолепно корчат рожи. Мимика, эмоции — всё на лице. Лицо хочет донести мысль, а рот молчит. Речь обеднела, а язык тела стал богаче. Плохо это или хорошо, я не знаю. С точки зрения «Камеди клаб» это, наверное, прекрасно. А с точки зрения английских аристократов — вряд ли.

Еще одно сравнение не в пользу нынешнего поколения приведу. Студент может спокойно подойти к преподавателю и спросить в лицо, сколько ему дать денег за зачет. Он делает это с улыбкой, шутя. Эта беспардонность в отношениях шокирует. Но, с другой стороны, значит, есть такие преподаватели, которые так позволяют себя вести.

Коллективизма вот тоже не осталось. Я не знаю таких групп, у которых бы возникали общие социальные идеи. Движения студенческого как такового уже нет. Апатия полная.

– А как же агитпоходы, конкурсы, КВН?

– Это продолжается скорее по привычке. Есть у нас преподаватель — бывший КВН-щик Аленкин, который зазывает студентов в агитпоход, значит, есть поход. Нет Аленкина, и похода не будет.

В университете есть профсоюз, студенческий клуб, институт студенческих лидеров, факультет дополнительных профессий. Все что-то предлагают. Студенту, казалось бы, есть куда податься. Но это как в случае с телевизором — каналов слишком много. Усилия зовущих и пропагандирующих расходуются зря.

– Вы прямо-таки упадок студенчества обрисовали…
– Упадок и есть. В конце XIX века студенчество было самой главной революционной силой. Сейчас это та масса, которую можно разве что выгнать на эстафету Олимпийского огня. По крайней мере, особо делать там ничего не надо, а отказаться они не смогут. Все 100 человек поднимут руки, 20 придут. Ты им скажешь: «Вы же поднимали руки, почему не пришли?» Они тебе: «Ну да, поднимали, но прийти не смогли, не получилось». Даже не нигилизм, а аморфность какая то. Ни политические лидеры, ни оппозиция сегодняшнему студенту не интересны. Он никого не поддерживает.

Но как бы то ни было, сильно переживать не стоит. Мы наблюдаем нормальное для «постсытых» времен застойное явление. Видимо, придется пережить еще лет 10 до бэби-бума, а там и конкуренция в студенчестве подрастет и прагматизмом, я думаю, мы насытимся. Так что вернемся к этому разговору 10 лет спустя!

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе