На золотом дне

Разрушенный Спасский кафедральный собор. Фото: Мария Чернова

Почему бурятской глубинке нужно турбюро, чтобы выжить

Мария Чернова

6 февраля, 2015 08:00

14 мин

Жители просят спасти бурятский поселок Новоселенгинск. Местный учитель Иван Суетин написал главе республики Вячеславу Наговицыну письмо от лица всех селян: что древний город на Южном Прибайкалье погибает, здания школы, ДК, музея и соборов рушатся, а жители страдают от безработицы и бедности. Корреспондент «Русской планеты» съездила в Новоселенгинск, который региональные журналисты уже драматично назвали «бурятской Териберкой», взяв название из фильма «Левиафан».

Все уезжают

Подписавшегося под обращением заслуженного учителя России и Бурятии Ивана Суетина в Новоселенгинске мы не нашли. Как сказали жители, он давно живет в Улан-Удэ. Глава поселка Виктор Власов строит там же дом для дочек и, вероятно, уедет к ним после ухода на пенсию. Как говорит сам чиновник, с тех пор, как соседний город Гусиноозерск еще в 1960-е отнял у Новоселенгинска титул райцентра, из последнего все уезжают.

– С 14-15 тысяч жителей на пару-тройку тысяч население сразу сократилось. Ведь в центр сразу потянулись все приемные и офисы крупных производств: Винзавода, совхоза «Бестужевский» и так далее, — рассказывает РП Виктор Власов. — Но сильнее всего поселок подкосило, конечно, закрытие шахты в нулевые. Новоселенгинск же шахтерский поселок изначально: больше половины всех наших жителей работали на Холбольджинском разрезе, на добыче угля. Когда в 2000-х его закрыли, все трудоспособные мужчины поселка разом остались без работы. С тех пор число сельчан все уменьшается, сейчас нас немногим больше 2 тыс. человек. Разрез в 2006 году вновь открыли, человек 800 от нас туда пошли работать, но большинство-то уже успело переехать.

Добраться из Иркутска и Улан-Удэ до Новоселенгинска тоже можно только через Гусиноозерск. Маршрутка проходит мимо по трассе дважды в день. «Такси? Нет, у нас такого нету», — теряются местные жители.

На улицах чувствуется запах, как от испорченных продуктов. Глава говорит, это тянет как раз из угольного разреза — сероводородом.

– Да, с нарушениями сработали: добыча идет открытым способом, и старые шахты следует закрывать, а тут, видимо, этого не делают. Вот мы с гусиноозерцами и травимся: одинаково тянет что к нам, что в город. Но это, признаться, не самая наша страшная беда, — интригует Власов. — Гораздо опаснее, что в поселке после недавнишней заливки центральной дороги не стало ливневой канализации. Из-за этого поселок серьезно топит. Не каждый год, но однажды было дело серьезное: с отшиба поселка унесло дом, человека так и не нашли. Я пытался проложить канализацию по старой схеме, но место под нею успели застроить, и теперь уж никто не согласится подвинуть родной забор. А проблема в том, что проект этой канализации обойдется нам чуть ли не дороже самой ее прокладки. И денег на это, как водится, нет.

Но уезжают отсюда не из-за запаха.

– Безработица — наша основная беда. 600 человек безработных на 2 тысячи населения. Все здоровые и молодые мужики работают на северах вахтами. Разрез в этом плане помощник плохой. А их жены сидят в поселке, обычно на бюджетных должностях, получая по 8-10 тысяч рублей в месяц, — жалуется РП директор Дома культуры Виктория Кулакова. — Хватает ли? Да вы что, смеетесь… Чтобы нормально жить в семье, оба должны по 20 тыс. рублей получать. А это здесь нереально. Особенно сейчас: повсюду оптимизация началась.

В Доме культуры работают три человека, аккомпанировать на концертах просят учителя из музыкальной школы, «подсобить», как здесь говорят. «Бесплатно, само собой. Слава богу, соглашаются пока, но ведь не дело так», — комментирует Кулакова. Моют полы, к примеру, часто тоже сами сотрудники: уборщица в ДК должна успеть убрать тысячу квадратных метров за 2-3 часа и еще бежать в администрацию, чтобы получить зарплату выше прожиточного минимума. Вот и не успевает.

Кроме работоспособных мужчин, отток из поселка увеличивают студенты. «Виной» — хорошее образование и ЕГЭ.

– У нас в выпуске всего человек 15-20 каждый год. Да, по одному классу в год. Из них процентов 70, как правило, поступает в вузы, остальные — в училища. Возьмем прошлый год: из 17 выпускников 12 поступили в университеты, и не только улан-удэнские, а в том числе во Владивостоке, Благовещенске, Томске, Новосибирске. Ну и Чита да Иркутск — они уже давно нашими учениками освоены, — рассказывает РП директор новоселенгинской средней школы Анна Круглова. — Сейчас с этим проще: сдал экзамен у себя в родной школе, в Интернете посмотрел свои результаты, сравнил с требованиями любого вуза. И уже знаешь, куда прошел. Особенно сильны у нас биология и химия, физика и обществознание. Сами видите, оборудование в классах самое современное: в каждом есть либо интерактивная доска, либо проектор с экраном. В кабинете физики — новая лаборатория, которая больше миллиона стоит. Это мы в том году выиграли сразу два гранта, все и закупили. По всей школе у нас открытая сеть wi-fi.

Сельчане, с которыми мы говорили на улицах Новоселенгинска, все как один отправляют своих детей в крупные вузы страны.

– Мы и кредит под это дело взяли. А как иначе? С зарплатами нашими не накопишь, а учить надо. Да у нас почти все учат детей на кредитные деньги. Ведь даже если на бесплатное дети поступают, все равно нужны большие деньги: снять квартиру, на прожитье дать денег, на учебники. Запросы-то у них сейчас ого-го какие, — признается Зоя Алексеевна, мама двух студенток. — Младшая моя скромнее будет — так и она к 4 курсу запросила планшет. Говорит, у каждого в институте есть. Как тут откажешь? Пришлось еще один кредит брать.

– Все, кто детей отправил в Улан-Удэ, построили или еще строят там дома. Хотя бы в пригороде, да свой. А так дешевле выходит, чем покупать. Ну и по площади можно размахнуться. Думаю, многие рассчитывают и сами, вслед за детьми, перебраться в столицу на старости лет, — рассказывает продавец Ирина.

«Думаю стартовать с турбюро»

С гаджетами в сельской школе, действительно, «полный фарш», только сами здания диссонируют — два больших деревянных купеческих дома со скрипучими половицами, локальным отоплением из рядом стоящей котельной на угле. Одно из них снаружи вообще выглядит пугающе: поверх старых деревянных брусьев поперек прикрепили свежие доски, чтобы держать стены.

– Это у нас здание для старших классов, — говорит Виктор Власов. — Внешний вид, конечно, пугает. Но загляните внутрь: тепло, чисто, комфортно. Развалюхой назвать школу язык не повернется. Сказать, что в ней опасно находиться, тоже нельзя. Но по срокам свои 30 лет оба здания уже отслужили, надо строить новую школу. Мы этим активно занимаемся: последние препоны стояли у нас по проекту здания. Вроде бы Наговицын обещал посодействовать. В этом квартале должны утвердить проект и уже начать строительство. А в следующем году надеемся открыть новую школу.

Строящихся новых домов в поселке, как говорят жители, два. Брошенных и ветшающих — больше: жилье, сараи, хозпостройки.

– Руины остались от единственного собора за Уралом, возведенного в необычном для религиозного сооружения стиле — барокко. Его заложили еще в 1783 году! Удалось выяснить, что создали его архитектор-самоучка Воротников, мещанин из Тюмени, и строитель-подрядчик Басов, — рассказывает РП директор Новоселенгинского музея декабристов Любовь Цух. — В отличие от одноглавых забайкальских соборов, Селенгинский был пятиглавым. Историки пишут, что во время страшного байкальского землетрясения в декабре 1861 года собор едва не рухнул, но дал только трещины. Он стоит до сих пор, несмотря на полное запустение и нещадные бомбежки в советское время: собор прицельно рушили, чтобы из его кирпича строить новые здания. У нас в Новоселенгинске до сих пор одна из стен школы-интерната сложена из этого соборного кирпича.

Поскольку больше зарабатывать нечем, поселок решил использовать свои старинные разваливающиеся здания и свою историю. Тем более после того как назвался «Териберкой».

– Фермерство и скотоводство — не наша история, земля у нас не плодородна. Тот же совхоз все зерновые уродившиеся скармливал скоту. Добыча ископаемых — тут мы в зависимом положении, сами взять и увеличить объемы не можем. Торговлю не возродишь: поселок уже не центр района, — методично перечисляет глава Новоселенгинска. — Зато с точки зрения туризма поселок — золотое дно. Мы старше Улан-Удэ: их острог Верхнеудинский будут отмечать 350-летие лишь в следующем году, а мы — уже в этом. Яркая страница нашей истории, к примеру, ссыльные декабристы, жившие в поселке и окрест. Наш Музей декабристов широко известен по стране. Еще есть Чайный путь, который пролегал через Кяхту, а потом через старый Селенгинск, в бытность свою городом. И он был городом большого значения: несколько лет даже ваш Иркутск входил в единую с нами губернию и подчинялся Селенгинску. Не только исторический туризм может быть интересен в наших местах: климатически и природно здесь очень красиво. А ремесленники какие! В нашей школе же до сих пор учат резьбе по дереву и ковке по серебру, редкому бурятскому искусству. На обычных уроках труда. К выпуску школьники уже считаются мастерами. Многие выпускники связали с этим свою профессиональную жизнь: так, один из наших ребят открыл в Санкт-Петербурге мастерскую кованых изделий из серебра.

Город Селенгинск был первоначально основан на правом берегу Селенги. После крупного наводнения 1830 года его перенесли на левый берег, где сейчас и стоит поселок. В середине XIX века Селенгинск стал одним из мест политической ссылки братьев Бестужевых. Они устроили здесь столярную, токарную и оптическую мастерские, одновременно обучая бурят грамоте и ремеслам. В Селенгинск также ссылали декабриста Торсона, позже здесь жили другие политические ссыльные.

В музее декабристов и в школе уже работают несколько туристических маршрутов. За последние годы, говорят, посетителей стало больше на порядок.

– Навскидку, если раньше в год приезжало человек 800 туристов, то в прошлом году мы приняли 14 тысяч, — радуется Любовь Цух. — Большим успехом пользуются маршруты образовательные: их подготовили наши школьники, по ним любят пройтись школьники из Бурятии, Забайкалья и Приангарья. Им полезно для понимания истории нашей малой родины. Есть направление квест-туризм, когда маршруты связаны с какой-либо загадкой, которую пытливые путешественники в итоге разгадывают, пройдя весь путь. Из последних мы загадывали мыс Англичанка — место, где в позапрошлом веке жили протестанты из Англии, пытавшиеся обратить местных в свою веру. Кстати, сюда нередко заглядывают туристы из Великобритании, поскольку с 1820 по 1841 годы в Селенгинске располагалась Английская духовная миссия Забайкалья. А французы, как это ни странно, приезжают в поселок по той причине, что из местных военных был в 1796 году сформирован известный пехотный полк, участвовавший в Отечественной войне 1812 года. За стойкость и отвагу в войне с Наполеоном бурятским казакам установили обелиск на кладбище в Варшаве.

Виктор Власов с музейными работниками уже решили, что празднование юбилея древнего города в 2015 году пройдет на месте старого Селенгинска.

– Так мы привлечем внимание к такой проблеме, как отсутствие переправы к месту наших важнейших артефактов — к остову старого города. Вот как мы сейчас с вами ехали по льду через реку: трудно, со скрипом и буксуя. Так летом и вовсе не проедешь. В межсезонье и по лету паром, конечно, ходит, но до него надо идти несколько километров, а после на другом берегу потребуется перевалить [через] хребет и спуститься в долину. Не каждый турист это выдержит. Надо обратить на это внимание властей: к нам на 350-летие обещался приехать министр культуры Мединский. Думаю, момент будет подходящий, — рассуждает Власов.

И тут же выкладывает запасной план.

– Переправу можно отдать и частному перевозчику на реализацию. Купит катер, потом другой — будет еще один бизнес в поселке. Вообще вся инфраструктура, которой сегодня и вовсе нет — гостиницы, кафе, рестораны, транспорт — будет создаваться, по задумке, за счет местных предпринимателей. Но начать следует самим. Думаю стартовать с турбюро.

Шофер главы поселка Василий оптимизм шефа не разделяет. Но и уезжать отсюда от безнадеги тоже пока не собирается.

– Вот сейчас вас доброшу до города, заодно и деньги, наконец, с карты сниму, — говорит водитель. — Для этого нам приходится ездить специально в Гусиноозерск, потому что последний Сбербанк у нас в поселке закрыли в том году. И пенсионеры наши садятся каждый месяц на автобус, едут в соседний город снимать с карточек наличные. Почему? Потому что пенсии им теперь всем поголовно переводят на карты. Даже на телефон положить деньги можно только на почте. Первое и единственное кафе, которое открыли в поселке под Новый год, после 14 января стоит пустым: гулять нет денег ни у кого. Так что новый турист нам не помешает. Авось и переплюнем опять Гусиноозерск, вернется и к нам цивилизация.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе