Новости – Люди
Люди
«Коровы спасают меня и от голода, и от одиночества»
Фото: Юрий Белинский, ИТАР-ТАСС
Один день таганрогского молочника
21 июля, 2014 08:36
10 мин
Утром в таганрогском дворе раздаются автомобильные гудки и крики: «Молоко-молоко!». Из подъездов появляются женщины. Одна в косынке, простом платье и тапочках бежит к машине с красным в белый горошек бидончиком, за ней степенно идет седая старушка с сумкой и белым бидоном. Затем появляются еще две.
Молочник открывает капот. Внутри стоят пятилитровые канистры с молоком.
– Доброе утро, а что есть сегодня?
– Творог, сметана, молоко, — отвечает молочник.
– Мне молока, пожалуйста, — машет она руками и начинает искать деньги в кармане. Пока женщина копается, во дворе появляются еще две пожилые дамы. Начинают новости обсуждать.
– Сегодня ночью уснуть не могла, — говорит одна из них, вставая в очередь. — У меня окно во двор выходит, оно было не закрыто. Часов в пять утра видела, как раздетую женщину мужчина шлепал прямо во дворе. Постыдники, совсем совесть потеряли!
– Да, — поддакивает ей другая женщина. — Я тоже слышала звуки. У нее еще волосы такие длинные были. Я присматривалась, она знакомой мне показалась. Минут сорок все продолжалось, потом они оделись и ушли. Наглые такие.
– Мне творога, — говорит главная рассказчица. — И молока.
Быстро все берет и уходит.
– А давно вы работаете? — интересуюсь я, тоже занимая место в очереди.
– Давно, девушка, давно, — говорит молочник. — Вы что хотите купить? А то мне еще пять-семь дворов нужно объехать.
– Сметаны и творога.
– Творог сегодня свежий, хорошо в этот раз получился.
Очередь заканчивается. Молочник заводит машину и едет в другой двор.
Соловьев, пожилой невысокий седой мужчина, живет в доме в Неклиновском районе Таганрога.
Пенсия, старая машина и три коровы — все, чем он живет. Родился Соловьев в Ростовской области, жил и работал в Якутске, Германии и на Дальнем Востоке. Много чем в жизни занимался. Был и плотником, и строителем, и инженером. Десять лет назад вернулся в Таганрог, завел огород и хозяйство.
– Да, — кивает головой мужчина. — На старости лет захотелось в родные места. Здесь и тепло и спокойно. Жена у меня умерла, дети разъехались, теперь я сам по себе. Я согласился рассказать вам о себе, только вы, пожалуйста, ничего не фотографируйте, так как у меня и так очень большие проблемы. Я продаю молоко с рук, это запрещено.
Утро Соловьева начинается в шесть-семь утра. В это время нужно подоить коров, навести порядок, расфасовать готовый творог по пакетам, а готовую сметану разложить по банкам для продажи. К девяти часам все это нужно развести.
– У меня есть любимая корова Зорька. Она старше всех, но и молока дает больше всех. Я ее люблю за спокойный характер. Другие нервные, и непонятно, чего от них ждать. Одна из них, Искра, вон та, что с белым пятном на лбу, боднула меня как-то раз сильно. Пришлось даже в больницу ехать, оказалось потом, что загуляла. А Зорька совсем по-другому себя ведет, с ней поговорить даже можно.
– Вы говорите с ней?
– Ой, да я со всеми коровами говорю, вы что, они же живые, все понимают. Но только с Зорькой можно о жизни поговорить. Они вместо друзей мне. Знаю же я здесь мало кого. Ну, вернулся, старый дом отремонтировал. Соседи — дачники, приезжают по выходным, не поговоришь. Да и кому я нужен в свои 76?
Соловьев зовет меня пить чай с медом, которым его угостила одна из покупательниц. Дом у него небольшой, с деревянными ставнями, из красного кирпича.
– Я когда приехал сюда, отремонтировал дом и участок, — уже за столом, разливая чай по красивым фарфоровым чашкам, доставшимся еще от матери, продолжает рассказывать Соловьев. — Решил, что нужно корову завести, хоть на старости лет молочка не из магазина попью. Съездил к одному знакомому, купил у него теленка, как раз у него тогда корова отелилась, выкормил его. Так выросла Зорька. Я с детства с коровами общался, знаю, как кормить, как ухаживать. А после этого, когда уже решил молоко продавать, еще двух телок купил. Сначала даже не думал об этом. Я же корову для себя заводил. А потом стали приходить соседи с просьбами — ну не откажешь же в молоке для ребятишек. Так давал, а потом они предложили покупать его у меня, я и стал продавать.
– А почему не остановились на одной корове?
– Молока перестало хватать. Стало много желающих на зорькино молочко, и я решил купить телушку. Хотя на самом деле все совпало, я подружился с соседями-дачниками, которые покупали молоко. Они посоветовали мне начать продавать молоко, так как лучше молока в округе они не пили. Я тогда искал как раз работу, но оказался никому не нужен, вот и подумал, почему нет. Купил двух телок. Вспомнил, как мать раньше делала творог и сметану, освоил технологию и стал понемногу продавать. Сейчас я даже масло могу сделать, у меня маслобойка есть.
Соловьев ведет меня в одну из комнат, где стоит небольшая маслобойная машина с ручкой. Я кручу ее и понимаю: для того чтобы взбить масло, нужно больше силы и терпения, чем у меня. В этой же комнате в углу на столе стоят полуторалитровые и пятилитровые пластиковые бутыли из-под воды, на них наклеены этикетки «Серебряная роса» и «Святой источник».
– Это посуда для молока, — объясняет Соловьев. — Я все тщательно мою и дезинфицирую перед разливом и использую тару только из-под воды. Другую просто не промыть. Но часто покупатели приходят со своей посудой.
– А сметану и творог вы тоже делаете здесь?
– Нет, что вы. Я соорудил специально для этого пристройку. Там всегда прохладно и света немного. Туда же и холодильник специально поставил, чтобы хранить было в чем. У меня все там хорошо, пойдемте, покажу.
Мы выходим из двора и заходим в пристройку — небольшое кирпичное помещение, выкрашенное в белый цвет, с парой столов и холодильником.
– Сегодня уже все в холодильнике, уже все подошло, завтра свежее буду продавать. Не успели вы немного, я бы вам показал, как это все готовится. Молоко прокисает обычно дня три, но летом за один день, затем с него снимают сметану. Сметана — это верхний слой прокисшего молока. Затем оставшуюся сыворотку нужно нагреть на водяной бане или просто в кастрюле. Это сложная конструкция, — смеется. — Трехлитровая банка ставится в кастрюлю, на дно которой кладется ткань. Кастрюля подогревается на медленном огне, банка подогревается также или на водяной бане. Творог в процессе начнет отделяться от сыворотки. После нужно дать всему немного постоять и можно откидывать на марлю. Так он просыхает, а после его нужно убрать в холодильник.
Летом коровы у Соловьева пасутся на лугу весь день. Загоняет их Соловьев домой с наступлением сумерек.
– Как-то раз какие-то дураки чуть не утащили мою Зорьку, перерезали веревку, на которой она обычно паслась, и потащили. Хорошо, она начала громко мычать. Они испугались и бросили — эту корову просто так не увезти. Так что все закончилось хорошо.
Наступает время обеда, и мы идем коров доить. За день Соловьеву приходится лелать это три раза. Днем — на лугу.
Мужчина тщательно моет ведра. В одно из них наливает воду — перед тем, как доить, обязательно нужно помыть вымя. Затем он забирает с кухни небольшой табурет, и мы отправляемся на дневную дойку.
– Коровы не любят чужих, могут повести себя неправильно, — Соловьев не разрешает мне ему помочь.
Он присаживается к каждой из своих подопечных, разговаривает минут по пять, гладит и только потом приступает к делу. Я стою в стороне, чтобы не мешать: только увидев меня, коровы начинают мычать.
Подоив, мы с Андреем относим в его пристройку три небольших ведра. Молоко нужно процедить.
– А сколько обычно у вас выходит в день литров молока? — интересуюсь я, поставив ведро с молоком на пол.
– В день одна корова дает от 10 до 13 литров молока, за один удой где-то три-четыре литра. Вот, считайте, выходит за сутки литров 30 набирается. Главное — правильно ухаживать и кормить. Я их кормлю хорошими кормами, даю отруби и сено заготовляю сам. Пока силы вроде позволяют. Потихоньку кошу каждый день и сушу, вот и на зиму еда. А с кормами иногда бывает плохо, они дорожают, так что приходится иногда и свои пояса потуже затягивать, а коровок кормить, — закрывает ведро крышкой.
– А что дальше будет с молоком?
– Мы оставим его на час-полтора, а потом решим, что и как из него приготовим. Обычно дневное молоко идет у меня на творог и сметану. Сейчас нужно накосить немного травы, чтобы завтра не косить двойную норму, а то будет тяжело.
– Может быть ее тогда проще купить?
– Нет, — машет головой. — Свое есть вкуснее, да и денег у меня лишних на сено нет. Продажа молока же не приносит много денег. Это так, даже больше для души. Уходит много средств на бензин, корм, да и много чего еще. С каждым годом молоко все хуже берут. Людям подавай магазинное, им лень его кипятить или просто наблюдать за тем, что с ним стало. Прокисло — значит, выбросим. А с продуктом так нельзя, молоко же живое. И с творогом также обращаются и со сметаной. Не жалеют люди человеческих трудов, тут вон сколько нужно сил, чтобы молоко получить.
Вечер, за забором мычат коровы. Соловьев отдыхает на крыльце. Закуривает старую трубку, подаренную друзьями еще в Якутске.
– Да, — вздыхает. — Никогда я не думал, что буду молочником, что буду доить коров, потом их вымя смазывать вазелином, чтобы не трескалась кожа. Да и этому скоро придет конец. Раньше можно было свободно ездить по дворам и продавать молоко, но теперь все изменилось. Нужны разрешения, куча документов. Всех отправляют торговать на рынок. А я не умею продавать свой товар. Постоял там пару раз, все потом пришлось выкидывать. Я люблю просто приезжать во дворы, общаться с людьми, узнавать, как у них дела. . Еще лет пять назад людей, которые продавали «свое», было раза в два больше. Теперь молочник — профессия вымирающая. Скоро никого не останется. Мы всем мешаем, нас все хотят убрать, нас душат штрафами. Да мы и сами знаем, что нельзя так возить молоко, это же несанкционированная торговля. Жалко, что все так происходит. Что не дают работать и общаться. Что превратили меня из человека, который честно пытается заработать, в преступникам. Обидно. Ну, если больше не смогу ездить, то буду по-прежнему соседям продавать, оставлю себе лишь Зорьку. Ладно, пора идти доить коровок, уже темно, завтра снова вставать рано.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
