Новости – Общество
Общество
Очень личная история
Фото: издательство АСТ, редакция Елены Шубиной
Автор романа «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхина — о новой жизни, которая прорастает из огромного горя
21 декабря, 2015 18:09
9 мин
Первый роман молодой татарской писательницы Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза» называют самым ярким литературным дебютом этого года. Он повествует о том, как хрупкую крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по каторжному маршруту в Сибирь. В тайге, на берегах Ангары, сотни переселенцев вместе ежедневно борются за выживание. Роман уже отмечен несколькими премиями: «Книга года», «Ясная поляна», «Большая книга». Он вызвал горячий отклик у читателей, высокую оценку дали мэтры отечественной литературы.
«Русская планета» побеседовала с Гузель Яхиной о том, как создавался роман и почему современному человеку важно получить эмоциональный опыт переживших репрессии предков.
– Гузель, что в вашей писательской жизни предшествовало написанию романа?
– Я начала писать в 8 лет. Мечтала поступить на сценарный факультет ВГИКа, серьезно готовилась, но не сложилось. Затем училась в казанском пединституте на факультете иностранных языков. Окончив учебу, уехала в Москву. И вот уже почти 17 лет я живу в столице. Работала в сфере, совсем не связанной с литературой. Не так давно два моих рассказа были опубликованы в толстых литературных журналах: «Мотылек» — про мальчика с острова Свияжск и «Винтовка» — о девушке-санинструкторе во время войны, в 1944 году. И вот, какое-то время назад захотелось написать роман.
– Почему вас привлекла тема сталинских репрессий?
– Это часть моей семейной истории. Мою бабушку звали Шакирова Раиса Шакировна. В январе 1930 года, когда ее родителей раскулачили, ей было 7 лет. Тогда в СССР началась активная кампания: всем республикам были поставлены жесткие планы по раскулачиванию. И семья моей бабушки, к слову, вовсе не зажиточная, подпала под этот план. Случилось все в деревне Зюри Сабинского района Татарской АССР. Повезли их по маршруту: из деревни в Казань на лошадях, потом очень долго по железной дороге в Красноярск, а дальше по Енисею на Ангару.
Все свое детство и юность бабушка провела в ссылке. Это был таежный поселок, построенный силами переселенцев — Пит-городок. Городок — не потому, что большой, а потому, что очень красиво стоял на высоком берегу реки и отражался в ее водах, словно древний былинный град. Бабушка уже в ссылке закончила педагогический техникум и только в 1946 году вернулась в Татарию, в деревню Богатые Сабы. Ее старшая сестра в начале 1940-х годов сбежала из Пит-городка, попала на войну и стала зенитчицей, героем войны. По ее ходатайству бабушке разрешили вернуться на родину. Говорила она тогда лучше по-русски, чем по-татарски, причем с сибирским акцентом. Пошла преподавать русский язык в начальных классах. Познакомилась с дедушкой, он был учителем немецкого языка и директором школы. И тогда началась третья жизнь бабушки: первая — до ссылки в деревне, вторая — в Сибири, третья — мирная, где были дети, внуки, благодарные ученики.
Все свое детство и юность бабушка провела в ссылке. Это был таежный поселок, построенный силами переселенцев — Пит-городок. Городок — не потому, что большой, а потому, что очень красиво стоял на высоком берегу реки и отражался в ее водах, словно древний былинный град. Бабушка уже в ссылке закончила педагогический техникум и только в 1946 году вернулась в Татарию, в деревню Богатые Сабы. Ее старшая сестра в начале 1940-х годов сбежала из Пит-городка, попала на войну и стала зенитчицей, героем войны. По ее ходатайству бабушке разрешили вернуться на родину. Говорила она тогда лучше по-русски, чем по-татарски, причем с сибирским акцентом. Пошла преподавать русский язык в начальных классах. Познакомилась с дедушкой, он был учителем немецкого языка и директором школы. И тогда началась третья жизнь бабушки: первая — до ссылки в деревне, вторая — в Сибири, третья — мирная, где были дети, внуки, благодарные ученики.
Бабушка моя умерла почти пять лет назад. И сначала я интересовалась темой репрессий только для того, чтобы самой понять, представить, что переживала моя бабушка. Много после я пришла к мысли написать книгу. Но роман — это не совсем биография, моя героиня мало чем похожа на бабушку.
– В чем эта непохожесть?
– В романе я повторила временной период ссылки бабушки — 16 лет, с 1930 по 1946 годы, — и маршрут. Бабушке было 7 лет, когда ее отправили в Сибирь. Можно сказать, ссылка ее сформировала. Когда я родилась, ей было 54 года. Что касается моей героини, то она попадает в ссылку уже в 30 лет. Этот возраст для женщины в татарской деревне столетие назад — это, конечно, еще не конец жизни, но уже близко к закату. Все дела земные к тому времени обычно бывали сделаны: замужество, рождение детей, их воспитание. И когда Зулейхе предрекают смерть, она готова к этому. Но неожиданно у нее начинается новая жизнь — в ссылке. Новая жизнь появляется, прорастает из огромного горя. Нельзя сказать, что это сладкая жизнь, но в ней есть место счастью.
– А деревня Юлбаш, где живет Зулейха в начале книги, реальная?
– Она придуманная. Я расположила ее недалеко от Казани, где-то в Сабинском районе. Юлбаш происходит от татарских слов «юл баши», то есть «начало дороги». Она и есть символическое начало дороги — собственно, история начинается в тот момент, когда Зулейху увозят из родной деревни.
– Как собирали материалы для работы над романом?
– Когда бабушка была жива, я, к сожалению, не записала ее воспоминания на диктофон. Что-то я запомнила, но многое уже не восстановить по памяти — например, как подростки в Пит-городке сами изготавливали сита для промывания золота, мыли золото в притоке Ангары.
Большим и важным источником информации для меня был сайт Сахаровского центра. Там выложен в открытом доступе массив воспоминаний тех, кто прошел через ГУЛАГ, был раскулачен, переселен. Также я читала научные работы, статьи историков, книги, покупала и изучала диссертации. Документальные фильмы, музей ГУЛАГа в Москве помогли прочувствовать атмосферу. Детали приходилось выискивать. Чтобы попытаться понять, как себя ощущали люди в вагонах-теплушках во время транспортировки в Сибирь, я поехала на Рижский вокзал, где есть музей железнодорожного транспорта под открытым небом. Долго стояла там перед телячьим вагоном, представляла, как это — ехать в этих досках битком. Тесное, узкое пространство, маленькое оконце, мутные лампы, света хватает только на то, чтобы едва разглядеть друг друга, крошечная буржуйка посередине.
Большим и важным источником информации для меня был сайт Сахаровского центра. Там выложен в открытом доступе массив воспоминаний тех, кто прошел через ГУЛАГ, был раскулачен, переселен. Также я читала научные работы, статьи историков, книги, покупала и изучала диссертации. Документальные фильмы, музей ГУЛАГа в Москве помогли прочувствовать атмосферу. Детали приходилось выискивать. Чтобы попытаться понять, как себя ощущали люди в вагонах-теплушках во время транспортировки в Сибирь, я поехала на Рижский вокзал, где есть музей железнодорожного транспорта под открытым небом. Долго стояла там перед телячьим вагоном, представляла, как это — ехать в этих досках битком. Тесное, узкое пространство, маленькое оконце, мутные лампы, света хватает только на то, чтобы едва разглядеть друг друга, крошечная буржуйка посередине.
Фото: Le Courier de Russie
Что касается самого места ссылки бабушки, то сегодня его уже не существует. Давно иссякло золотоносное месторождение. После распада СССР мелкие поселки стали вымирать, и Пит-городок в 1994 году исчез с карты. Я туда не ездила.
– Что может дать современному человеку сопереживание опыта людей, прошедших через испытания в ссылках?
– Во время написания романа я поняла, что мы не представляем, даже не задумываемся о том, в каких прекрасных условиях сегодня живем. То, как жили люди буквально 80 лет назад, а тем более в ссылке, совершенно не сравнимо с нашей жизнью, у нас просто несопоставимый уровень проблем.
Также поняла, что тема раскулачивания коснулась очень многих. После выхода книги мне стали писать люди, у которых бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки испытали что-то подобное.
– Как долго писался роман?
– Два года я обдумывала разные возможные варианты построения сюжета, героев, их количество, сюжетные линии, пересечения. Все это было достаточно сумбурно. Я даже писала какие-то главы, но большая часть из первых набросков не вошла в роман. И только спустя два года прописала историю целиком — в виде сценария. Это дало мне возможность структурировать роман, отсечь все ненужное. А его, кстати, накопилось много: лес героев, лес мыслей — пробраться было очень сложно. Затем 8 месяцев писала: каждый день, в основном утром.
– Для вас стала неожиданной популярность романа?
– Да. У меня была цель минимум — написать до конца. Цель максимум — чтобы роман издали. Дальше я не думала и не мечтала. Все, что случилось с книгой, превзошло мои самые смелые ожидания. И случилось это благодаря поддержке людей, которые поверили в книгу: Елены Костюкович, которая захотела работать с моим романом и пригласила меня в свое литературное агентство; Людмиле Улицкой, которая написала теплую рецензию — выписала роману путевку в жизнь; самому главному для писателя человеку — издателю Елене Шубиной; Борису Акунину, который неожиданно опубликовал в «Фейсбуке» короткий пост, и благодаря этому люди стали активно читать электронный текст романа…
– В предисловии к роману Людмила Улицкая пишет, что вы продолжаете род «двукультурных писателей», таких как Фазиль Искандер, Чингиз Айтматов… Какое значение для вас имела национальность героини?
– Первую часть романа, где описана деревенская жизнь Зулейхи до ссылки, я постаралась насытить татарским колоритом. Даже вкрапляла в русский текст татарские слова — без перевода. Смысл их понятен из контекста, а для тех, кто хочет себя проверить, в конце книги есть словарик. Дальше, по мере того, как героиня осваивается в сибирском поселке, живет среди русскоговорящих людей, национальный колорит постепенно исчезает. С одной стороны, несомненно, это роман о татарской женщине и татарской деревне, но с другой стороны, чем дальше мы продвигаемся по роману, тем больше в нем интернационального.
– Как встретили роман на вашей родине, в Татарстане?
– Конечно, книгу читали в Татарстане. Мы уже заключили договор с «Татарским книжным издательством» о переводе книги на татарский язык. Он выйдет в 2016 году. Татарский читатель с большим вниманием относится к первым главам, его оценка иногда гораздо более строгая.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
