Новости – Общество
Общество
«Мой дом — моя могила»
Фото: Анна Чудакова
Как живут бездомные в Севастополе — городе, где нет ночлежки
2 июня, 2014 20:43
6 мин
Площадь восставших
Владимиру 72 года. Он родился в 1942 году в Харькове. Когда ему было девять лет, мама решила переехать в Свердловск, где ей предложили работу. Она собрала вещи, взяла Володю, его старшую сестренку, и они отправились в путь.
– На вокзале города Пермь, который раньше назывался Молотов, объявили стоянку поезда 15 минут, — рассказывает Владимир. — Я выскочил из вагона, чтобы размяться и погонять мяч. Когда поезд тронулся, меня увидела сестра и закричала. Пришлось запрыгивать на ходу, но мои ноги застряли между вагонов. В больнице, в которую меня привезли, врачи только разводили руками. Пришлось ампутировать обе ноги. До Свердловска мы все же доехали. Меня даже возили в школу, но учился я плохо, да и поведение хромало, а мама все время была на работе.
Тогда директор школы определил Володю в детский дом для инвалидов. Он находился в селе Щелкун, далеко от родительского очага. Когда Владимиру исполнился 21 год, он приехал к маме и начал собирать документы во взрослый интернат, который находился рядом с ее жильем.
– В 1978-м мама умерла, и через год сестра забрала меня к себе в Севастополь. Но прожил я с ней всего месяц, ее муж меня выгнал — сказал, что инвалид им не нужен и чтобы я шел искать себе другое пристанище. В собесе меня распределили в интернат, расположенный в Ровенской области. Я прожил там 29 лет и только в 2009 году, спустя 10 лет после смерти мужа, сестра снова взяла меня к себе.
– Почему же вы сейчас просите милостыню?
– Ну как же, мне сестре нужно помогать, у нее пенсия маленькая. Я сам получаю пособие по инвалидности с девяти лет. Сейчас оно составляет около 8 тысяч рублей, но этого мало. Сестра помогает своим детям, вот и приходится работать.
Проходящая мимо женщина дает ему бублик.
– Спасибо большое, — говорит он и принимается за еду.
«Да и я любовь свою встретил»
Кафе «Турист» на автовокзале. Захожу выпить чашечку кофе и замечаю юношу, которому подносит какие-то коробки грязный и плохо одетый человек. Знакомлюсь: парня зовут Василий, а помогает ему местный бездомный Юрий.
– Я работаю в этом кафе уже около 5 лет, — говорит Василий. — Раньше тут было много бездомных, сейчас осталось два-три человека. Некоторые замерзли зимой, кого-то убили, другие просто скончались от различных болезней. Вот, например, Юра — один из старожилов.
– Как вы попали на улицу? — спрашиваю я у Юрия.
– Сам я из Чернигова. В Севастополь приехал в 1993 году, служил мичманом в воинской части №60135. Вначале все было хорошо. После трех лет срочной службы начал работать. Когда умерла моя матушка, стал сильно пить, побил капитана, меня уволили по статье. Вскоре скончался и отец. Я продал родительскую квартиру, а деньги пропил.
– А семья у вас есть?
– Были жена Людочка и дочка Кристина. Супруга развелась со мной, потому что я сильно поддавал и спал с ее подругами. А с дочкой я до сих пор встречаюсь. Сейчас ей уже 11 лет. После того как меня уволили, я работал грузчиком, затем в стеклорезке. Тогда я хоть что-то мог, голова еще работала. Но вот уже больше пяти лет живу на улице. Тут, — Юра указывает на небольшой участок земли, — была моя яма. Я жил в ней летом, называл ее домом, своей могилой. Застелил ее коробками и тряпками. Она была большая и неприметная.
– Помню как он пугал наших официанток, которые выходили сюда покурить, — говорит Василий.
– Зато в ней было тепло и уютно. Ко мне даже гости приходили и мы ночевали в моей могилке по два-три человека, — говорит Юра. — Но в прошлом году ее засыпали, и теперь я круглый год ночую в здании бывшего торгового комплекса «Корабельный». Помимо меня сейчас там живет еще несколько человек, бывшие заключенные, которым больше некуда идти.
– Если бы вас простила жена и приняла обратно, вы бы вернулись?
– У нее уже давно другой мужчина. Да и я свою любовь встретил. Мою избранницу зовут Яна, ей 23 года, и она живет в квартире с мамой на проспекте Победы. Однажды они забрали меня к себе, но я только месяц там продержался, а потом вернулся обратно. Сейчас Яна навещает меня здесь. Ну а я подрабатываю, разгружаю вагоны, чищу топки, выношу мусор. Заработок, правда, нестабильный: то пусто, то густо. Иногда выходит в день под 300 рублей, порой даже больше, а иногда вообще работы нет. Так и перебиваюсь. К тому же у меня эпилепсия, только водка и спасает. Бывали случаи, когда мне ее даже милиционеры наливали, так как им на участке лишний труп не нужен. Вот была бы ночлежка в Севастополе, я бы с радостью там зимовал, да и вообще захаживал туда частенько. А сейчас чтобы помыться и побриться приходится к знакомым в барак ходить. Благо люди хорошие, — говорит Юрий.
Попросился в тюрьму «на зимовку»
В бывшем торговом комплексе разбиты стекла. Встав на козырек подвального помещения, заглядываю в окно. Прямо на полу в куче мусора — матрас с подушкой. Слева на стене — пожелтевшая карта СССР.
Рядом оказывается полицейский. Объясняю ему, что пишу репортаж о бездомных людях.
– Да, у нас тут встречаются интересные экземпляры, — замечает он. — Помню, был и у меня один необычный случай. Я тогда работал постовым милиционером на вокзале. К нам в отделение пришел бездомный, маленький неказистый мужчина, весь черный, отвратительно пахнущий и плохо одетый. Хотел написать заявление о потере паспорта. Начал его опрашивать. Уточнил фамилию, где и при каких обстоятельствах он потерял документы. В этот момент к нам в отделение вошли две молодые женщины. Ко всеобщему удивлению этот неказистый и грязный мужчина обратился к барышням на французском языке. Позднее он рассказал мне свою историю.
Местные звали его Борзой, это было прозвище от фамилии Борзыкин. Раньше он работал на Севере, был капитаном дальнего плавания, в совершенстве владел тремя иностранными языками: английским, французским и немецким. Там у него была жена и дочка. В какой-то момент они решили переехать в Севастополь. Продали квартиру, а купить жилье в нашем городе не успели. Жена скончалась. Похоронив ее, Борзой сильно запил, а дочка в это время забрала все деньги и уехала за границу, бросив отца на произвол судьбы. Когда он очнулся, было уже поздно. Ни дочки, ни денег, ни жилья. Он долго бродяжничал, а несколько лет назад попросился в тюрьму «на зимовку». Там и умер, так и не дождавшись весны и оттепели.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
