Новости – Люди
Люди
«Еду в ДНР с сохранением контракта»
Фото: страница Павла Воронцова на odnoklassniki.ru
Мать погибшего на Украине читинца два месяца пытается узнать, как он попал в зону боевых действий
22 октября, 2014 11:22
9 мин
В начале сентября Татьяна Воронцова начала просить о помощи через Интернет — чтобы привезти в Читу тело сына Павла, погибшего на Украине. Как рассказывал ей Павел, в августе он пошел служить кинологом во внутренние войска МВД. А меньше чем через месяц она узнала, что сын убит под Луганском. Про отъезд в зону боевых действий Павел маме ничего не говорил.
Татьяна Воронцова долго отказывалась встречаться с журналистами. Спустя 40 дней после похорон она дала интервью «Русской планете». Она до сих пор не знает достоверно, кто отправил сына на Украину. И еще неизвестно, служил ли он вообще по контракту в период пребывания там.
– Пока вся информация о том, как он там оказался — лишь наши предположения, — говорит Татьяна.
Последний рейс из дома
Павел уехал в Москву весной 2013 года. После срочной службы в армии, недолго поработав в Чите, он принял решение жить в столице.
– Никаких родственников там… У нас вся родня на Украине, в Белоруссии. У меня папа три войны прошел: финскую, Великую Отечественную и советско-японскую. И Паша, хотя и не знал дедушку, всегда его уважал очень. Он был для него примером. И характер, видно, в деда, упрямый был. Мы же про эту Москву столько говорили, я спрашивала: «Вот на перрон сойдешь с поезда — и что? Ты ведь даже не знаешь, куда идти!» А его ничего не пугало: «Поеду, и все. Буду там работать!» И вот уехал. На девятое мая были большие скидки на железнодорожные билеты. Купил с зарплаты билет, и все. Рванул.
По Интернету с девушкой своей будущей познакомился. Она сама читинка, но давно перебралась в Москву. Стали они переписываться, подружились. Она его в Москве и встретила, помогла устроиться в общежитие. И вот, стал он жить в Москве.
В Чите он жил так, как будто жить торопился. Из армии пришел — на другой день пошел на работу устраиваться. Никогда не сидел, не отдыхал, ничего от жизни не ждал. И вот он в Москве был в своей тарелке: там все бегут, торопятся куда-то, снуют. А для него это кайф. Курьером работал, зарабатывал до шести тысяч в день.
И вот, позвонил он мне в июле 2014-го и сказал, что идет служить по контракту в МВД. Рассказал, что прапорщик какой-то у него спрашивал, как он с животными общается. А Паша всегда собак любил очень. И я ему не раз говорила, чтобы шел кинологом. Он всегда прислушивался к этому, обдумывал. А этот прапорщик ему и предложил кинологом в органы идти. И вот тут началось.
Чтобы собрать справки перед поступлением на службу, Павел почти на месяц прилетел домой. 18 июля в 11.45 был обратный рейс шереметьевский. Кто бы знал, что я его видела в последний раз.
«Командировка»
– Я его всегда учила свои дела планировать заранее. «Тогда дороги будут для тебя открыты», — я всегда так говорила. И он внял… Когда мне дочь привезла его вещи личные, там был блокнот, в котором все планы были расписаны по пунктам. Вот его план на август: «Еду в ДНР с сохранением контракта». С 4 августа, по приказу, он был принят дрессировщиком служебных собак. И распределение в часть есть. Он все время мне звонил, говорил, что он на работе, что все в порядке. 14 августа у него день рождения. Я звоню, а он недоступен. 15-го позвонил сам, сказал, что в командировке в Электростали (Московская область — РП.). Я так удивилась, но тут же подумала: может, там какие-то площадки тренировочные для кинологов? И успокоила себя.
Последний звонок от него был 20 августа. Звонил с чужого номера. Сказал, что это номер друга и что у него самого по каким-то причинам не работает сим-карта.
Разве я могла подумать, что мой сын там, в самом пекле? Он мне сказал, что в командировке. И все. Я не знала ничего. Теперь уже — подчеркну, по моим соображениям — он был в районе Изварино. Это же самый близкий переход к Краснодону? Был час ночи. На второе число (2 сентября — РП.) зазвонил телефон. Я на даче была. Смотрю: Паша звонит. Ой, обрадовалась я так! Десять дней он мне не звонил уже. А там, как в кино, чужой голос: «Нехорошее для Вас известие: ваш сын погиб. На Украине». У меня земля из-под ног ушла. Звонил ополченец. Я не могу сказать вам о нем. Имя — Иван, больше не скажу ничего.
В блокноте Паши на 13 августа было записано, что «должны быть собраны вещмешок, средства гигиены, бушлат… Готовность в 21.00».
Иван сказал, Паша прибыл на границу с Украиной 19 августа.
«Штирлиц»
Воронцова написала письма во все возможные инстанции: в следственный комитет, прокуратуру, МВД, — чтобы выяснить, как сын попал на Украину и кто его туда отправил. Забайкальские подразделения органов уже переслали ее обращения в Москву.
У Татьяны также есть телефоны подразделения Внутренних войск, в котором, как говорил Павел, он служил. Но на ее звонки ей ответили, что Воронцов пробыл на службе два дня и больше не появлялся.
– Дочка потом нашла в Интернете: он писал, что едет на Украину. В заметках, в сообщениях. Той девушке, которая его встретила в Москве, об этом говорил. У них же отношения завязались, они хотели жениться. Ей он сказал, что гуманитарный груз едет сопровождать.
Но я думаю, что он сопровождал никакие не одеяла с тушенкой, а оружие. Эта девушка спрашивала у него, зачем этот груз везти. А он отвечал: «Еду помогать тем, кто хочет жить! Кто, если не я? Они же тоже славяне, наши, почти родные. И родственники там живут, помочь надо хоть как-то».
Я так своих детей воспитывала. И сама такая. Если бы танки пришли на мою территорию, я бы тоже встала под дуло, защищать свою землю. И они у меня такие, а Паша — так особенно такой был. И я понимаю: мой сын погиб, но он выполнял что-то важное. Иначе и быть не могло. Это могло бы выпасть на долю другой матери, а выпало на мою. Я приняла это, как ни тяжело. Значит, так было надо.
Позвонили б мне и сказали: «Татьяна Григорьевна, такое вот дело!» Я бы приняла и унесла бы с собой в могилу эту тайну. А они все молчат. Врать предлагают, что на учениях гибнут в Ростовской области. Потому что семьям всех, кто погиб, предлагали принять эту версию. А я не хочу! Из Читы там было трое ребят, включая Пашу. Я не знаю, какую версию приняли их родственники, я пытаюсь до правды докопаться.
Ополченцы рассказали, что 24 августа Паша торопился в Луганск по какому-то делу. Зачем, он не сказал. Он был таким человеком, молчал всегда. Штирлиц! На его телефоне был установлен сложный графический пароль. Так эти ребята, ополченцы, пытались посмотреть его телефон, чтоб понять хоть его миссию на Украине… Не смогли пароль подобрать — заблокировался телефон. Теперь его только через год можно будет разблокировать, и не факт, что информация сохранится.
УАЗик, в котором ехал Паша, попал под обстрел. Дочка видела эту машину. Говорит, что не понимает, как вообще там кто-то уцелел. Их было там пятеро: один ногу сломал, другой с легкими ранениями. Весь удар пришелся на Пашу. А двое других вообще уцелели чудом. Пашину форму привезли, а она вся в решето. Видимо, он закрыл собой тех, остальных… Артерию повредили на шее. Его увезли в больницу живым, но он скончался от кровопотери. Врач Краснодонской больницы (близ Луганска — РП.) сказал, что если бы он и выжил, то был бы растением. Там полголовы снесло потому что.
Возвращение
– Дальше начался ужас с доставкой тела сюда, в Читу. В МВД нам вообще ничего не говорили и, соответственно, ни о какой помощи в этом деле и говорить не пришлось. Мы пошли по всем инстанциям, по партиям. Там нам говорили сразу: «Денег у нас нет! Две тысячи можем дать, но что, они вам помогут?» А мы денег и не просили: мы думали, может, нам какими-то действиями могут помочь.
И вот только комитет солдатских матерей Забайкальского края смог помочь. Низкий поклон им всем, и председателю, Мордовой Валентине Викторовне, особенное спасибо. Это такая женщина! Она всех поставила «на уши»: и губернатора, и военкомат, и «Боевое братство», позвонила в Москву председателю Комитета солдатских матерей России. А наш губернатор, Константин Ильковский, решал, как бы борт выделить, чтобы отправить его за телом Павла. Потому что просто заказать «груз-200» стоило бы нам больше миллиона рублей.
Губернатор и выделил деньги, чтобы моя средняя дочь Катя слетала за ним туда, потому что процедура опознания будет длительной, если тело будут забирать чужие люди. Господи, а дочери-то у меня взрослые. Старшей 40 лет, средней — 37. Он для них был, как ребенок. Что пережили они! Но Катя полетела, хотя до ужаса боится высоты, даже окна дома не моет сама.
Она полетела с Александром Юрмановым (членом союза десантников Забайкальского края — РП.), он договорился с кем-то из ополченцев, чтобы там их встретили и помогли в Ростове-на-Дону. Она прилетела, ее встретили, провели через границу. И вот 9 сентября сын вернулся на родную землю. В которой мы его и похоронили.
***
В штабе Сибирского военного округа «Русской планете» заявили, что им ничего не известно о военном контракте Павла Воронцова: есть информация только о его срочной службе. В ближайшие дни Татьяна Григорьевна собирается в Москву — искать командиров части, где, как она уверена, служил сын.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
