Новости – Люди
Люди
Лесом до Китая
Руководитель лесопожарного центра Иркутской области Андрей Панько. Фото: Мария Чернова / «Русская планета»
Кто вырубает лес в Приангарье, сколько это стоит и почему не ловят этих людей
3 апреля, 2015 11:58
17 мин
Лесные инспекторы, почти каждый день выезжающие в иркутскую тайгу за «черными» лесорубами, в очередной рейд взяли с собой корреспондента «Русской планеты». Назвали имена контрабандистов, которых ищут, и показали места преступления. Рубщиков, правда, мы не увидели. Но у инспекторов и нет полномочий их ловить. Мы едем, чтобы согнать лесорубов с деляны и вызвать полицию. Которая может и не приехать.
Вместе с главой лесопожарного центра Иркутской области Андреем Панько за «черными» лесорубами едут, помимо нас, руководитель Иркутского лесничества Сергей Щипцов и общественница Любовь Аликина, после протестов которой удалось приостановить незаконную рубку векового леса в 4 км от Иркутска.
– Мы вообще стараемся чаще общаться с другими ведомствами и профильными службами: МЧС, авиалесоохраной, лесничествами. Многие недоработки и пробелы в законодательстве удается решить на уровне личного общения, — признается Панько. — Вот, к примеру, до прихода Щипцова в лесничество взаимодействие с полицией оставляло желать лучшего. Закон был, а исполнять его не исполняли. Видит лесник «черного» лесоруба, а сам задержать не может: полномочия не те. Надо вызывать полицию, но ведь они ехать могут по-разному: и час, и шесть часов. Есть объективные причины их задержек: допустим, вызов на лесорубов одновременно в отдаленные лесничества. Как-то в Плишкино у нас за раз 8 бригад орудовало, не разорваться же. Но есть ведь и другие причины.
Руководителю терротдела Агентства лесного хозяйства Иркутской области по Иркутскому лесничеству Сергею Щипцову на днях удалось плодотворно пообщаться с начальником областного УМВД и договориться о большей оперативности его сотрудников.
– Да, сейчас вроде контакт наладили. Вот скоро поедем в совместные с полицейскими рейды. А ведь раньше как было: лесники и полицейские выезжают параллельно, а потом ищут друг друга, блуждают. После, конечно, начинаются «непонятки»: «Это вы упустили лесорубов». — «Нет, это вы их отпустили, они вам на лапу дали». А сейчас мы их «смешаем» в одних экипажах, и работа пойдет. Ну, плюс начальство им отмашку дало сверху реагировать на звонки по лесу. У нас ведь пока личное начальство не скажет, закона вроде и нет, — говорит Щипцов.
Рейд наш стартует сразу на выезде из Иркутска на Голоустненском тракте. Мы едем вдоль крупного поселка Пивовариха, чуть не доезжая до элитного поселка «Серебряный ключ».
– Мы сюда не случайно направились. Сегодня Госконтроль здесь два КамАЗа с лесом тормознул. Эти машины вы сегодня у нас на площадке видели. Документов у них нет, сказали, позже хозяин подвезет. Ну, это вряд ли. Как правило, такие бригады — «черные». Вот мы и едем в этот район, где рубка шла. Может, и застанем кого, — объясняет Панько.
Такие грузовики часто встречаются за городом. Вероятно, это нелегальные лесорубы. Фото: Мария Чернова / «Русская планета»
Хотя, по словам самих же лесников, застать «черных» лесорубов прямо на деляне очень непросто. У них развернутая агентурная сеть: есть люди и на въезде в лес, и на трассах, по рации они оперативно предупреждают бригадира о лесной охране, полиции и случайных автолюбителях. После сигнала тревоги все рабочие с деляны разбегаются, по мере возможности прихватывая технику, а после ухода лесников, как ни в чем не бывало, возвращаются к работе.
Не найдя незаконной деляны, мы вновь возвращаемся на трассу. Глава лесопожарного центра с кем-то созванивается, и вскоре на дороге нас встречает мужчина в форме авиалесоохраны. Он показывает, где в последний раз видели технику «черных» лесорубов. Мы разворачиваемся и съезжаем с тракта в глубь леса прямо по бездорожью.
– Вы не волнуйтесь, — успокаивает Ксения, помощница Панько. — Наша машина и не такие буераки проезжала. Специально ее усовершенствовали для наших непролазных лесов. Вообще у нас много разработок техники, которые еще патентовать надо. Как Андрей Владимирович к нам пришел, сразу и автопарк обновили, и своих ремонтников наняли. Раньше до 5 млн рублей отдавали за ремонт сторонним организациям, сейчас все сами делаем. От безденежья, конечно: вот трал смастерили за 5 млн рублей, такой фирменный стоит все 35 миллионов. Для того чтобы по болотам ходить, наши мастера сделали вездеход, такого вообще больше нет. Впрочем, у «черных» лесорубов техника ничуть не хуже, обычно даже лучше. Вот смотрите, какие траншеи раскопали, явно вчерашние следы.
Мы с трудом переваливаемся через два глубоких следа от лесовоза, по дороге валяются упавшие с машины лесорубов и брошенные бревна. Валят лес они обычно днем, а вот вывозят его, как правило, по ночам. Впрочем, бывают исключения.
– В прошлый раз, когда я была в рейде с лесниками, прямо на выезде из Иркутска в сторону Плишкина по улице Карпинского мы догнали КамАЗ, груженный доверху лесом, — вспоминает активистка движения против незаконной рубки леса Любовь Аликина. — С ним же ехала машина сопровождения из полицейских — это чтобы не останавливал никто. Девяносто процентов леса, который рубят в области, вот таким образом «крышуют» полиция и ОБЭП. Сопровождение одного такого КамАЗа, груженного ворованным лесом, через посты ГАИ в Приангарье стоит в пределах 3–5 тыс. рублей.
Рядом сидящие Панько и Щипцов молчат, но Аликиной не возражают. Наконец Щипцов не выдерживает.
– Все так и есть. На все установлена цена, и, как ни цинично это звучит, она вполне рыночная. На нынешней должности я всего пару месяцев, а раньше работал в Госконтроле, тормозил на посту как раз такие вот груженные ворованным лесом машины. Документы на них и подделывают, и покупают. Сейчас они не то, что раньше: только печать, ни водяных знаков, ни голограммы, как было раньше на лесобилете. Но я, допустим, работал еще раньше в лесхозе. Если вижу, что подозрительный документ о происхождении леса выдал такой-то, звоню ему напрямую: он говорит, нет, не выдавал. Я машину торможу.
– Это было так просто?
– Нет, на самом деле это не так просто: единой базы нет, какие-то контакты арендаторов лесных делян я специально собрал. Но вполне себе честный инспектор их может и не знать. Так вот, когда воровать им стало труднее, стоимость документов, разрешающих провоз леса, выросла с 10 рублей до 250 за куб. В мои смены, бывало, ни одна машина не едет: знают, что я на дежурстве. Но продержался я там недолго — 10 месяцев. Подсидели. Сейчас, говорят, прикупить себе право на вывоз леса опять стало дешевле. Рынок, одним словом.
Главный лесничий Иркутской области Сергей Щипцов. Фото: Мария Чернова / «Русская планета»
К деляне по наводке авиалесоохраны едем через редкий березовый лес. Не самая дорогая древесина, но, по словам лесничих, Китай и за березу стал хорошо платить.
– Всю сосну почти свалили, теперь и за березу взялись, — комментирует Панько. — В районе уже с сосновыми лесами сложнее стало, перешли на то, что подешевле. За куб березы, к примеру, китайские покупатели готовы платить по 1,5 тыс. рублей. Сосна стоит где-то 2,5 тысячи за куб. С одной стороны, дефицит леса уже налицо, с другой — поглядите, как жируют. Бросают верхушки толщиной по 25–40 см — из них можно неплохой пиломатериал делать, и его купят, но они берут себе самую лакомую часть, а с трех-четырехметровыми верхушками даже не возятся. Так бросают.
Мы въезжаем на истыканную пнями и забросанную ветками и верхушками сосен полянку.
– Нет, смотри-ка, сосновый лес нашли, — замечает Щипцов. — Еще и в кучки сложили ветки, эстеты какие. Обычно бросают все, как есть. Не заморачиваются. Но тут, видимо, себе место расчищали: рощу эту не до конца вырубили, еще вернутся. Пару раз еще приедут, пока и здесь не станет голо, как на поляне по соседству.
Щипцов показывает лысую опушку, где раньше, судя по пенькам, тоже росли сосны.
– Первыми на деляну заходят работяги с пилами и вырезают самые лучшие сосны. Причем от ствола дерева забирают сначала основание, самое ликвидное. Остальное — в следующий раз, если удастся. И в основном удается. Они без особых препятствий возвращаются на уже оприходованные деляны, сильно не боятся. После пильщиков в лес заходит техника. Обычно это трактор, который складирует древесину в штабеля и готовит лес к транспортировке. Затем входит тяжелая техника: КамАЗы, лесовозы — куда уже грузят нарубленное. Ночью или днем в сопровождении полицейских они вывозят древесину из леса, — рассказывают схему инспекторы. — Вся техника, как правило, без номеров и опознавательных знаков.
По словам наших собеседников, одновременно в Иркутском районе может работать до нескольких десятков таких бригад.
– По 8–10 бригад работает на одного заказчика. Крупных лесных воров у нас в области трое. Все их знают, даже в лицо. Это некто Георгий, группировка грузинская, Антонов, известный как Антончик, и Фрунзик. У этих уже налажен экспорт промышленных масштабов в Китай, — перечисляет Шипцов. — Есть и мелкие рубщики и торговцы. Ну, как мелкие — до 30 машин леса за зиму они вывозят.
Застать лесорубов на деляне очень непросто. Фото: Мария Чернова / «Русская планета»
Как рассказывает активистка Аликина, в прошлом рейде по Хомутовскому МО они встретили бывшего полицейского, который уже давно в одиночку ведет войну с местным рубщиком, своим соседом по поселку.
– Он не сразу разговорился, был напуган, но увидел надписи «Лесная охрана» на машине и успокоился, рассказал о своих попытках защитить лес. Милиционер на пенсии, а признался, что надо бороться не только с «черными» лесорубами, но и их «защитниками в погонах». Рассказал: 12 марта этого года в районе 4 часов вечера он заметил вырубку леса, задержал наблюдателя с рацией и вызвал полицию, позвонил в Куйбышевское отделение Иркутска. Те перенаправили вызов на полицию Иркутского района, и «всего» через 5 часов приехал наряд, — говорит Аликина. — Они, по словам бывшего милиционера, грубили ему и заверяли, что ничего сделать с незаконной вырубкой леса нельзя. В итоге ничего не предприняли, задержанного при нем же отпустили, ответа на обращение в отделение он так и не получил. Сам борец за лес, как выяснилось, живет в соседнем садовом товариществе под горой, а через три дома от него — тот самый Грудинин, который незаконно рубит деревья и уже купил себе всю нужную технику на выручку от их продажи. За зиму «заготавливает» по 8–10 КамАЗов древесины. Нам показали «деляны» Грудинина, следы воровства — налицо, но, на вызовы экс-милиционера никто не реагирует. Полиция «крышует» «черных» лесорубов.
Коррупцию среди полицейских и лесничих наши собеседники не исключают, но оговариваются: даже работа неподкупных инспекторов часто оказывается безрезультатной.
– Во-первых, после принятия нового Лесного кодекса в 2007 году был уничтожен институт лесников, их заменили инспекторами, которых сильно понизили в полномочиях. Перед «черными» лесорубами нынешний лесничий бесправен и бессилен. Да, он может вызвать полицию. Но он же не может ездить с полицейским постоянно. Между тем, на лесников нападают, их машины и дома поджигают, угрожают им и их семьям. Уголовную ответственность их противники не несут. В случае убийства, а такое было, его семье никто не платит компенсацию и пенсию, как родным полицейского. Кто согласится на такую работу за несчастные 12–15 тыс. рублей? В том году на усольского лесника напали. Пришли и избили инспектора прямо в кабинете. Так и не нашли нападавших. Одному моему леснику тоже угрожали. До мордобоя пока дело не доходило, слава богу, — рассказывает Сергей Щипцов. — Дальше: ну, повязали этих «черных» лесорубов, а что в итоге? Дадут 2-3 года условно, и до свидания. Задержанную технику через пару недель владелец заберет со штрафплощадки: мол, я ничего не знаю, сдавал ее в аренду, вот документы на машину. По сути, все сработали как надо, а результата все равно нет. Что делать?
На вопрос, что делать, сам же отвечает: ужесточить наказание, ввести уголовную ответственность для рубщиков. Ведь ловят исполнителей, а не заказчиков.
– В лесорубы идут местные мужики, которым нужно кормить семью. Если он будет знать, что за эту работу ему светит 5 или 10 лет тюрьмы, он уже не согласится. Либо запросит такую цену, что заказчику станет уже невыгодно этим «бизнесом» заниматься.
Вторая большая проблема лесничества — дефицит инспекторов или, «по-старому», лесников.
– В 2007 году кончилось то время, когда каждый лесничий знал каждое дерево в лицо, а браконьеров — пофамильно и поадресно. Сейчас на 300 с лишним тысяч гектаров у меня только 21 инспектор. Больше 20 тыс. га на одного. Кто такие объемы проконтролирует? И за год не объедешь. Да даже и не пытаются. ГСМ же нам выдают по 200 литров в месяц на всех — только на неделю хватает. Своего бюджета нет, ходим просим. Выручают пока личные дружеские связи с такими же «болеющими» за лес, — признается Щипцов.
По словам лесничего, низкая зарплата и отсутствие системы поощрений и премий привели к тому, что многие работают «для галочки».
– А то и хуже, — добавляет Панько.
Весь прошлый пожароопасный сезон глава лесопожарного центра провел в Усть-Кутском районе, где бушевал огонь. Резонансное видео «дороги смерти» от жителя Железногорска, где машина едет по задымленной трассе сквозь горящую тайгу, до сих пор расходится по Интернету.
Панько признается, что по приезде в район застал там лесника, играющего в карты с работниками пожарно-химических станций.
– Они вообще ничего не предприняли. Рассудили, что их и так мало, все равно потушить не выйдет. Стали ждать нас и эмчеэсников. Что с ними стало? Да поувольняли всех. Жители поселка только вот недавно сгоревшие дома заново отстроили, — рассказывает он.
– Кстати, оставленные ворами останки леса — ветки, пни — причина половины всех лесных пожаров. Те туристы, что разводят костерок у палатки, а потом уезжают, толком его не потушив, виновны в 2–3% пожаров, не больше. Основные виновники — «черные» лесорубы. Нарубят на 4–5 млн рублей, а пожар из-за брошенных ими веток уничтожит леса еще на 40–50 миллионов. Посмотрите, вот эта хвоя на срубленных ветках дня через два подсохнет и загорится в первый же солнечный день. От прямого луча солнца через час-два загорается не то что ветка — и пень вспыхнет, — объясняет лесничий. — Я было хотел зарабатывать на очистке этих разграбленных делян — сдавать в аренду эти участки добросовестным пильщикам, древесину хорошую здесь еще можно подсобрать, заодно и лес очистят. А нам хотя бы на бензин деньги будут. Но запретили коммерческую деятельность разводить — боятся, арендаторы лишнего нарубят, а я к каждому из них лесника не могу приставить, слишком мало их у меня. В итоге лес завален отходами, а пожароопасный сезон на носу.
Вторую половину всех пожаров устраивают, по словам Андрея Панько, селяне, садоводы и дачники, жгущие палы вокруг своих же домов.
– Непрошибаемая категория людей. Рубят сук, на котором сидят, а потом удивляются, что их привлекают, — сетует начальник лесопожарного центра. — Как бороться? Мы тут думали, камеры ставить. Есть такие модели — на 40 км в округе отследить можно. Но стоят они неподъемно: по 20 млн рублей одна камера, а нам на Иркутский район надо штук двадцать. Будем привлекать бесплатную помощь волонтеров, школьников начнем подключать к мониторингу леса. В условиях ограниченного финансирования вся надежда на добровольцев.
Подсчитав ущерб, нанесенный рубщиками, главный лесничий Щипцов просит его не снимать: он недоволен тем, что упустили лесорубов.
– Только и расписываемся в своей беспомощности. Ходим и оцениваем размеры ущерба, — цедит лесничий. — Надо будет сюда еще поездить. Через пару дней, когда все подсохнет, они еще вернутся. В распутицу-то, как сегодня, они не суются в лес. Ну, ничего, сейчас возьмем их за горло. Полицейские согласились выделять нам по четыре сотрудника в сутки на рейды. Еще и казаки 20 человек обещали дать на выезды. Начнем их гонять.
– Когда и сколько экипажей поедет?
– А это уже секрет, рубщики ведь тоже СМИ читают. Но не один экипаж, это точно.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
