Новости – Люди
Люди
«Для иностранцев палаты, а мы — в нищете»
Бывшее здание школы, переоборудованное под Центр содержания мигрантов. Фото: Ирина Егорова
Корреспондент «Русской планеты» побывала в построенном для мигрантов центре в селе Батрацкая дача
12 февраля, 2014 14:34
10 мин
Не пуганное цивилизацией село
Официально заведение именуется Специальное учреждение временного содержания иностранных граждан УФМС России по Белгородской области. Оно открылось в декабре 2013 года в поселке Батрацкая дача Шебекинского района Белгородской области. В соседних областях подобных нет.
Судя по карте, поселок расположен в 16 км от областного центра. Население поселка — около 700 человек. Автобус из Белгорода ездит в Батрацкую дачу три раза в день. Здесь нет интернета, плохо ловит сотовая связь, нет полицейского участка, только одна аптека с минимальным набором лекарств, продуктовый магазин и ларек, а также три пятиэтажных и три двухэтажных дома, есть детский сад. Три года назад была школа, в которой учились 19 человек, ее закрыли как малокомплектную. Теперь ребят на специальных автобусах возят в соседние села.
Местные жители раньше выращивали сахарную свеклу и занимались семеноводством. Теперь об этом напоминают лишь развалины двухэтажного здания полуторавековой давности. Работы почти нет, те, кто еще не достиг пенсионного возраста, ездят в Белгород и Шебекино.
– У нас магазин от Шебекинского райпо, но цены баснословные! Мы за продуктами в Белгород ездим, — делится с «Русской планетой» пенсионерка Валентина Кочнева. — Там пакет муки 2 килограмма 45 рублей, а у нас 76, сахар килограмм по 26,3 — 25,9 рублей, а у нас — 40. Автолавка раньше приезжала, сахар по 29 рублей привозили, но сейчас им, видимо, перекрыли кислород. Мясо недавно я брала здесь по 168, а вчера пошла, уже 212 рублей за килограмм, масло растительное у нас по 72, а в городе – по 54.
Они с мужем переехали сюда из казахского военного городка больше десяти лет назад, купив «однушку» на первом этаже пятиэтажки за выданный российским министерством обороны сертификат. Тогда в селе не было ни регулярного автобусного сообщения с Белгородом, ни самой дороги.
В прошлом году Кочнева победила в местных выборах и стала депутатом. С тех пор пытается бороться с коммунальным беспределом. В планах написать руководству района очередное письмо про магазинную обдираловку.
Разговоры о том, что в пустующем здании местной школы будет центр для мигрантов, у местных сначала вызвали возмущение. Спустя месяц с начала работы центра жители успокоились.
– Да, ладно, пусть он будет, но люди взбунтовались, что для иностранцев каких-то, которые неизвестно откуда и зачем сюда приехали — царские палаты, а мы живем в нищете, нам даже не хотят дорожку сделать, которую поломали, когда школу эту ремонтировали, — говорит депутат. — Я написала в район, а мне ответили, что починят по мере выделения средств. Поломать поломали, а теперь мы будем ждать средств! А по дорожке все село ходит, а наши дома посмотрите, в каком состоянии!
Двухэтажные дома по соседству с Центром содержания мигрантов. Фото: Ирина Егорова
Она показывает на грибок, расползающийся под окном на кухне и в комнате. Для жителей этажных домов это привычная картина.
– Нам швы надо заделывать, дома утеплять, двухэтажные дома 1960-х годов постройки, там ни разу не проводился капремонт, а живут в основном пенсионеры, — Кочнева возмущенно выкладывает на столе кипу переписки с местными чиновниками. — Я уже кому только ни писала, осталось только Путину написать.
Сельчане относятся к центру по-разному:
– Сначала возмущались, конечно, что здесь центр для мигрантов будет, думали, что тюрьма. А зачем нам тюрьма? — говорит местная жительница Нина Соловьева, которая живет в поселке больше полувека — Но потом поняли, что тут не преступники, а просто люди без документов. Не знаю как других, а меня все устраивает.
Сын Соловьевой работает в центре УФМС — приняли на должность администратора. Раньше Сергею, отставному силовику, приходилось работать в областном центре, теперь работа— рядом с домом.
– Вы журналист? — хватает меня за руку на улице еще одна местная жительница. — Вы напишите, сколько с нас дерут за отопление!
– Я про центр приехала писать. Как он вам, не мешает?
– Да им вот какой ремонт отгрохали, а мы тут вот как живем, — показывает на двухэтажные домики пожилая женщина, представившаяся Раисой Сергеевной. — В подъездах все течет, кладка кирпичная у входа видна, почему за нас никто не переживает?
Центр для мигрантов расположен посреди поселка и обнесен высоким забором.
– Окон не было, крыша была ветхая, на спортплощадке трава выше человеческого роста, — рассказывает «Русской планете» замначальника отдела Специального учреждения временного содержания иностранных граждан УФМС РФ по Белгородской области Александр Рогозин.
Теперь тут новая жизнь — коридоры и комнаты в светлых тонах, на стенах картины и фотографии, а чтобы благому делу покровительствовали высшие силы, здание освятили. Рассчитан центр на 45 постояльцев, но сегодня здесь их шестеро — все по решению суда. С момента открытия через него прошли 12 мигрантов, большая часть из стран СНГ, но была и гречанка. Охраняют и обслуживают постояльцев 52 сотрудника центра. Работают сутки через трое. Когда объявили о наборе, из местных жителей выстроилась очередь, 14 человек приняли.
Священник освящает здание Центра. Фото: Ирина Егорова
В жилых комнатах, которых тут десять, трудно узнать бывшие классные кабинеты. Есть отдельные апартаменты для супругов (с двуспальной кроватью) и для семей с детьми (с пеленальными столиками). В каждой комнате туалет, душевая кабина, на этаже прачечная, кладовая для хранения личных вещей, небольшая библиотека, удобная столовая. Помимо столиков — микроволновка и три больших холодильника. Готовые обеды и завтраки привозят из кафе в Масловой Пристани (село в 14 км от Батрацкой дачи. — Примеч. РП), а тут только греют. Питание три раза в день, в меню также салаты и фрукты. Мусульманам блюда из свинины не предлагают. Во сколько обходится день содержания одного постояльца федеральному бюджету, сказать пока трудно.
– 180 рублей в день только на питание, мы только начинаем, пройдет год, тогда мы будем знать, сколько средств мы затрачиваем, сколько у нас расходов постоянно и будем иметь определенную картину, тогда сможем говорить о содержании вообще для государства одного такого мигранта, — продолжает Александр Рогозин.
Рогозин говорит, что январь и февраль — месяцы не показательные. Основной наплыв ждут летом.
В комнате для мужчин из четырех кроватей заняты три. Выходить из комнаты самостоятельно запрещено, сотовые телефоны выдают только на время прогулки.
Сергею Свинцову 41 год, он прибыл сюда 9 дней назад.
– Я из России домой ехал, меня с поезда сняли, не выпустили, — рассказывает мужчина. — Я гражданин Приднестровья, а наш внутренний паспорт нигде в мире не признается. Здесь неплохо, но домой хочется.
В России он был полгода. Говорит, что перешел границу пешком, ночью — хотелось попасть к жене и детям, которые живут в России уже 16 лет. Сергей работал на пилораме в Вологодской области, работодатель документов не спрашивал, да и на полицейский патруль за это время мужчина ни разу не нарвался. С женой не сложилось, теперь хочет вернуться домой, к родителям.
Его сосед, 21-летний Тимур, из Таджикистана. По-русски говорит плохо, а перед начальством зажимается еще больше. Рассказывает, что друзья позвали поработать на стройке, но разрешение на работу то ли потерял, то ли просрочил. Здесь активно изучает русский язык по тем немногим книгам, что имеются в скромной библиотеке центра.
Самая сложная история у Вячеслава, который в центре с 29 января. Мужчина освободился из тюрьмы, где провел больше 20 лет.
– Сам я с Украины, отбывал наказание с 1990 года в Красноярске, дали мне два билета: до Москвы, от Москвы до Белгорода, а дальше добирайся как хочешь, — говорит Вячеслав. — У меня советский паспорт, а ФСИН Красноярска не поменял мне его. Здесь очень хорошо, администрация хорошая, вежливая, я бы еще на года два-три задержался.
Вячеслав и правда уедет нескоро: УФМС будет делать запрос на Украину и если там его признают лицом без гражданства и согласятся оформить паспорт, то он поедет на забытую родину, если нет — судьба Вячеслава незавидна.
Вячеслав в Центре с 29 января, последние двадцать лет он провел в одной из тюрем в Красноярском крае. Фото: Ирина Егорова
– По закону человек может жить у нас до двух лет, после этого мы его отпускаем, — поясняет Александр Рогозин. Для таких, как Вячеслав, подобные заведения — просто курорт. — Но лучше пусть они будут под контролем в подобных центрах, иначе это потенциальные преступники. А за два года мы как минимум отработаем все возможные варианты.
Подобные центры должны были появиться почти в каждом регионе, но не все пока нашли для этого возможности. Возмущений в духе «столько денег на каких-то иностранцев!» здесь не боятся.
– Мы должны цивилизованно относится к иностранцам, соблюдать все нормы международного права — говорит Рогозин, добавляя, что главная задача — помогать людям в сложной ситуации. — У нас была гражданка Украины из Приднестровья, она очень благодарила нас, что мы помогли ей уехать, потому что иначе она бы попала в ИВС (изолятор временного содержания. — Примеч. РП).
А еще в центре скоро на месте бывшего спортзала появятся административные кабинеты и жилые комнаты. Сейчас там ремонт.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
