Новости – Люди
Люди
Волки умнеют, зайцы толстеют, кабаны сдохли
Фото: Лариса Бахмацкая
Корреспондент «Русской планеты» считала пятнистых оленей на горе Стрижамент
28 января, 2015 13:23
13 мин
В государственном природном заказнике краевого значения «Стрижамент» был проведен учет численности пятнистых оленей. Методов подсчета парнокопытных существует несколько. В этот раз использовали самый простой: считали, прогоняя животных через определенные площадки. Сам процесс ведется в режиме онлайн: за перемещением животных руководитель группы следит через спутник и по рации координирует действия учетчиков.
Меня привозят на гору Стрижамент утром, чтобы успеть на олений завтрак. Животные появляются не сразу, видимо, удивленные количеством людей. Мы стоим и ждем, когда голод пересилит животную осторожность. Температура за городом, да еще и на возвышенности, ниже на несколько градусов городской. Ветер ледяной и пронизывающий. От этого сухая трава с застрявшим в ней снегом пригнулась к земле.
В какой-то момент кажется, что олени не выйдут. Мой пессимизм усугубляется, когда сотрудники министерства природных ресурсов и охраны окружающей среды Ставропольского края говорят, что в прошлый раз грациозные животные так и не появились. Но тут вдалеке появляются силуэты. Из леса выходит сначала один, потом еще несколько оленей. За ними — еще больше, десятками. Животные издают звуки, которые я не могу сравнить ни с чем из ранее услышанного. Они синхронно подпрыгивают, словно на пружинах, и кажутся ожившими героями сказок. Одни, поев, убегают за деревья, другие выбегают им навстречу, словно переговариваясь.
Егеря просят не мучать животных и дать им спокойно поесть. Мне становится стыдно, что невольно мешаю оленям. Егерь Валерий Кружалин ведет меня к домику, говорит, что сейчас будем пить чай. У него смеющиеся голубые глаза и несколько детское выражение любопытства.
– Здесь кто-то живет? — спрашиваю я Кружалина.
– Конечно, я живу.
– Постоянно или посменно?
– Уже три года с женой тут. Наверное, не каждый поедет, тут условия жизни особые. Устроился работать в дирекцию особо охраняемых земель егерем. А здесь, на Стрижаменте, никто долго не жил, не выдерживали без людей, а смотреть надо было за животными. Ну, мне и предложили, я и остался.
– Когда вы жене сказали, что переезжаете, какая у нее реакция была?
– Да нормально, чё, — хитро улыбается мужчина, — куда она без мужа денется. Мы первый год жили в спартанских условиях, вообще ничего из благ цивилизации не было: ни света, ни воды. Печку дровами топили, хозяйство небольшое завели.
– Ваш рабочий день во сколько начинается?
– Часов в пять утра. Кормим оленей мы где-то в семь. Они не боятся меня, привыкли к запаху. А вообще звери очень осторожные, побаиваются чужих. И очень красивые. Я раньше их с ладони кормил. Сейчас здесь 71 олень. Начинали с 30 голов, были они разновозрастные. Огорожено забором 150 гектаров, 6 километров периметр, каждый день я обхожу, смотрю, чтобы деревья на ограду не упали, таскаю упавшие стволы на себе. А бывает, что несколько раз за день проверяю.
– Олени никогда не убегали?
– Сплюньте, пока не было такого.
Я плюю через плечо, и мужчина благодарно расплывается в улыбке, словно я выполнила важную просьбу.
– В город часто выбираетесь?
– Редко. За хлебом, да заправить машину. Сами хлеб, конечно, тоже печем, но часто покупаем.
Егеря наливают кипяток из чугунка, кипящего на костре, приносят еще теплые, ароматные пирожки. Валерий Петрович предлагает попробовать, говорит, что жена пекла утром. Беру один с картошкой, и иду в небольшой дом. Внутри удивительно тепло. Я начинаю разуваться, дожевывая аккуратный пирожок. Хозяйка моет посуду. На столе стоят микроволновка и миксер.
– Галина Алексеевна, хотела у вас узнать, вы сюда переехали с какими чувствами? Потому что муж хотел?
– Я на переезд легкая, муж сказал собираться, я так и сделала. Раньше мы с ним в Невинномысске жили, потом год в селе, где купили хатенку, а потом уже сюда. Муж не хочет в городе жить, деревня ему ближе. Да и я не против. Приехали сюда, а за водой надо было ходить до родников, генератор стоял, но бензина на него не напасешься. Родственники спрашивают, не страшно ли мне тут, особенно когда Валера уезжает на отчет, или в обходе. А я не боюсь, нет страха, и в мыслях нет, что чего-то надо бояться. Ладно бы не пуганая, но я пуганая, жизнь тяжелая была. Первый раз мы в августе сюда приехали, я пошла гулять, а тут пруды рядом, красота, лопухи огромные. Пруды, правда, частные, но не выгонял пока никто. Свет провели, хлебопечка есть, поэтому даже если дорогу заносит и проехать нельзя, испечь что-то могу, в крайнем случае, лепешки.
– И часто вас заносит?
– В том году неделю никто к нам добраться не мог, да и в этом году у нас машина поломалась, и мы тут сидели без всего. Да и проехать никто не мог даже на хороших внедорожниках. Каждый год случается вынужденная изоляция. Тут медведей, конечно, нет. Волки есть.
– Подходят близко?
– Следы рядом с домом видела. Вдоль вольера ходят. Валера в прошлом году за две недели четырех волков убил. А в этом году они поумнели, похитрели. Приманки едят, но стали осторожней. Шакалов много, тявкают, лисы. А живых волков видела издали. Вышла из дома утром, а они по склону горы идут, шесть штук друг за другом, след в след шли, красиво. Так интересно наблюдать было.
– А зарплата у мужа хоть нормальная?
– Да что вы, — машет на меня руками хозяйка, словно я сказала какую-то глупость, — как у егеря может быть зарплата большой? Зато у нас тут природа.
Чувствую, что не могу больше находиться в верхней одежде в доме, так жарко. Оглядываюсь по сторонам. Галина Алексеевна берет на руки двухлетнюю кудрявую внучку, рассказывает, что дети катаются на лошадях, не хотят уезжать в город.
– Был у нас один олень ручной прям, не боялся людей, ел с рук. Видимо, он в прошлом году ногу поломал и потерялся. Потом уже нашли, погиб.
– Оленей чем кормите?
– Ячмень, кукуруза, сено, конечно.
Из окна вижу, как егеря накрывают стол в беседке, нарезают сладости. Пирожки уже съедены. Возвращаюсь к ним, наливаю себе чай. Спрашиваю, куда девают убитых волков.
– Утилизируем, — смеется Валерий Петрович, впрочем, смеется или улыбается он практически постоянно. — Они носители вируса бешенства, поэтому их нельзя оставлять.
– Как вы оленей считаете? Они же все похожи, не по мордам же различаете?
– Мы с помощью нанотехнологий считаем, — вступает в разговор подошедшая женщина Татьяна Верзун, которая представляется начальником отдела охраны и функционирования особо охраняемых территорий, — тепловизор у нас специальный. А Валера, наверное, и по мордам всех знает. Он у нас почти олений папа. Сегодня у животных стресс, люди новые пришли, будем валерьянкой всю неделю отпаивать.
Я растерянно смотрю на Татьяну Георгиевну, не понимая, шутка это или нет. Тут же вспоминаю, что цирковых слонов поют вином и даже водкой.
– Конечно, серьезно, — смотрит на меня женщина, а потом смеется, — не пишите, я шучу. Они сами успокоятся через пару дней, голод не тетка, все равно есть придут.
– Они самостоятельно могут питаться в лесу...
– Да, копытят снег, а под ним и корешки и травка. Они молодцы.
– В вольере живет кто-то помимо оленей?
– За пределами вольера бегают больше ста косуль, кабан, волк, лиса, ласка, енотовидная собака, лесной кот, каменная куница. А за ограждением — олени и зайцы. Когда делали вольер, то что попалось, то там и осталось.
– Зайцы выходят через ячейки, пролезают, — объясняет внимательный Валерий Петрович, — а когда жирные становятся, тогда застревают. А что им не жирнеть: вода родниковая, еда в достатке и естественных врагов нет.
– Оленям подходит местный климат?
– Хороший климат. Они раньше жили тут, в дикой природе. Это не сибирский олень, а олень пятнистый. А в Георгиевском районе на Ставрополье живет олень благородный. Подвидов оленей много. Благородный более крупный. Некоторые маралов разводят для срезки пантов, а панты можно от любых оленей брать.
– Вы же рога не трогаете?
– Нет, конечно. Мы же природу охраняем, а не вредим.
– Те рога, которые олени уже сбросили, куда деваете?
– Сначала ищем их, собираем, а потом даем всем фотографироваться. Не продаем их, сдаем. Или дарим.
– Олени не всегда будут в вольере, вы их выпустите?
– У нас проблема. Чтобы их выпустить, на каждого должно быть ветеринарное свидетельство. Вдруг олень будет носителем какой-то болезни?
Я растерянно пожимаю плечами, показывая, что в болезнях парнокопытных ровным счетом ничего не понимаю.
– А еще их надо по половому признаку разделить, чтобы не перепутать, кого выпускать. А то можно ведь, к примеру, выпустить одних самцов, а самки останутся без кавалеров. Или наоборот. И нам надо какую-то часть оставить, а остальных выпустить. И для этого надо построить раскол, который стоит порядка двух миллионов рублей.
– Раскол? — переспрашиваю я, не представляя, о чем идет речь.
– Это такой коридор разной ширины, в котором происходит сортировка оленей, там можно взять аккуратно у животного кровь или осмотреть его без ущерба для здоровья. Но только проблем в крае много, а мы не спешим. У нас в свое время в крае возникла африканская чума свиней, и поголовье дикого кабана практически исчезло. На Стрижаменте было их больше двухсот. Бывало, идешь по лесу, и редко, когда кабан тебя за бок не заденет, пробегая мимо. А потом они сдохли, а это один из основных охотничьих видов. И хотелось, чтобы в степях что-то еще водилось. И правительство региона дало поручение увеличить число копытных. Но из-за того, что вирус африканской чумы живет до пятидесяти лет, мы решили пока с кабанами подождать, а разводить оленей, хотя можно было и муфлонов.
– Это для оленей хорошее увеличение поголовья?
– Конечно. Тут и кормовая база великолепная, минеральная подкормка, соль круглый год выкладываем, чтобы лизали. И врагов нет. В природе, конечно, и волк, и человек.
– Для края браконьерство серьезная проблема?
– Есть более глобальные проблемы, но проблема браконьеров все же существует.
– На днях в Русском лесу мы задержали браконьера. Человек шел с палаткой, чуть ли не с пулеметом, — вздыхает подключившаяся к разговору Татьяна Верзун, — и когда его остановили, он объяснил, что оружие на случай, если на него нападет кабан и ему придется отстреливаться. Кабан так и мечтает на него напасть, забраться в палатку. У нас мало инспекторов, один на два района.
– Гора Стрижамент — одна из самых красивых в крае, вы не планируете здесь проводить экскурсии? Тем более, раз пока нет денег, чтобы выпустить оленей, можно же на них смотреть здесь.
– Мы уже проложили экологическую тропу, ведь кроме оленей есть и «каменный хаос». Это памятник природы краевого значения, известный далеко за пределами Ставрополья. Он находится на северном склоне горы Стрижамент и протянулся почти на километр, а в ширину достигает двухсот метров. Между камнями бьют родники. Образование «каменного хаоса» объясняется резким обрушением края мощной плиты известняка, бронирующего плоскую вершину горы Стрижамент, которое произошло 2–2,5 тысяч лет назад, в период вулканической активности Эльбруса. Каменный хаос является уникальным местом Ставропольской возвышенности: здесь и пещеры, и каменные лабиринты, составляющие единый природный комплекс. К тому же здесь есть все необходимое для отдыха: чистый воздух, родники, много растений, животных и птиц, занесенных в Красную книгу.
Олени больше не появлялись, видимо, ушли в лес бороться со стрессом. К асфальтированной дороге меня везут на внедорожнике. Водитель рассказывает, что раньше жил на Курилах, уходил на охоту на четыре-пять месяцев.
– На медведя охотился, на красную лису, на горностая, зайца, куропатку. Потом оленей на острова завезли.
– На Ставрополье лисы мелкие, серенькие.
– Не скажите, есть тут неплохие особи. Но мелкие они, конечно по сравнению с курильскими. На снегоходе уезжал, жил в зимовье. Мясо медведя хорошее: и котлеты, и пельмени, и отбивные. Сам я ставропольский, дети школу заканчивали, я вернулся с Севера и первое время скучал. Ставропольский край с точки зрения охотничьего хозяйства удачный, если этим заниматься: здесь развести можно все, что угодно. Но промысловой охоты в степях сельхозназначения никогда не будет, лесов мало.
– То есть вы раньше на животных охотились, а теперь защищаете?
– Так жизнь повернулась. Природу люблю, поля наши бескрайние. А живность защищать — дело хорошее. Я никогда браконьерством не занимался, и другим не дам зверей незаконно убивать.
На дороге прощаюсь с егерями. Мне кажется люди рады, что я, наконец, уезжаю, и они останутся в тишине наедине с природой: волками, жирными зайцами и грациозными пугливыми оленями.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
