«Давали полмиллиона рублей. Мы не взяли»

Татьяна Дьякова, фото из личного архива

Координатор рязанского отряда «Лиза Алерт» Татьяна Дьякова — о поисковом азарте, неблагополучных семьях и «волшебных» на голову

Екатерина Вулих

20 октября, 2014 11:19

13 мин

Поисково-спасательное движение «Лиза Алерт» (Alert — в переводе с английского «сигнал тревоги» — Примеч. авт.) возникло в сентябре 2010 года и было названо в честь 5-летней погибшей девочки Лизы Фомкиной. Ребенок пропал в Орехово-Зуево Московской области, ее поиски начались только на пятый день, умерла девочка на девятый день от переохлаждения, а тело нашли через сутки. В поисках Лизы Фомкиной приняли участие более 500 человек — они не были знакомы с семьей пропавшей, не имели никакого отношения к правоохранительным органам или службам спасения, это были просто неравнодушные к чужой беде люди. День обнаружения погибшей девочки стал днем рождения отряда. Впоследствии поисково-спасательные отряды (ПСО) были организованы во многих российских регионах. Добровольцы занимаются поисками людей, пропавших в городе и в природных условиях.

24-летняя Татьяна Дьякова, координатор рязанского отряда «Лиза Алерт», долгое время не могла решиться присоединиться к поисковикам и отправиться на поиски пропавшего человека. Тому было множество причин.

– Целый год читала в Интернете про отряд, была зарегистрирована на форуме, подписана на сообщения о пропавших. Мне очень хотелось найти применение своей энергии — делать какие-то добрые дела, как бы пафосно это ни звучало, но такие дела, результат которых будет виден сразу. Это я к тому, что не хотелось кидать деньги на какой-то виртуальный кошелек, чтобы спасти жизнь незнакомому больному. Вот такое было желание, но решиться вступить в отряд никак не могла, думала: «а что ж я там буду делать, если ничего не умею, навыков никаких нет, буду только обузой». И как буду добираться, ведь и машины у меня нет. А потом как-то решилась и приняла участие в поисках. И все страхи развеялись: в машину меня посадили по дороге, да и в лесу не бросили. Потом узнала, что все поисковики действуют согласно своим возможностям: физически крепкие и выносливые прочесывают местность, новичкам могут дать задание расклеить ориентировки или опросить людей в населенном пункте, в котором последний раз видели пропавшего.

Татьяна живет в Рязани недавно, переехала из Подмосковья по личным причинам — вышла замуж за добровольца отряда. Алексей входит в информгруппу — распространяет сообщения о пропавших в Интернете, обзванивает больницы и морги. Более активно участвовать в поисках пропавших людей он не может: после травмы прикован к постели. Так они и познакомились: сначала на форуме, потом в реальности.

Пока мы разговариваем, Татьяна периодически просматривает сообщения форума — не нужна ли ее помощь.

– Людей, которые занимаются информподдержкой, не хватает. Но те, которые работают с нами, — удивительные люди. К примеру, работает человек, у него маленькие дети, и он никак не может выехать на поиски. Но 3–4 часа в день, пока занимается домашними делами, может поработать инфоргом на телефоне и в Интернете. У нас есть несколько пар, которые познакомились во время поисков, поженились, родили детей… Точно не скажу, но я знаю пятерых таких деток. И вот, представьте: женщина теперь сидит дома с ребенком, на активный поиск малыша не возьмешь, поэтому мама помогает нам информационной поддержкой. А муж по-прежнему отправляется на выезды по сигналу тревоги. Потому что для многих, как и для меня, поиск пропавших людей — это не хобби и не развлечение, это стало частью жизни.

Татьяна не без гордости говорит, что ПСО «Лиза Алерт» подготовлен к поискам людей в природных условиях гораздо лучше, чем сотрудники полиции и МЧС.

– На них возложено много других обязанностей, ни одна служба не может быть универсальной. А наша подготовка и оснащение — именно для поиска пропавших людей. Работают с нами картографы, потому что правильно расшифровать карту и разъяснить добровольцам, где болото, а где чаща непроходимая — тоже целое искусство. Есть мощные фонари, рации, туристические навигаторы — очень нужный прибор, на котором отмечается, что в таком-то направлении лес уже прочесывали. Он позволяет не проделывать вторично выполненную работу и не терять время. Время в поисках — самое главное, важно его не упустить.

Отмечает, что пропавшего в городе человека активно разыскивают первые 4 суток, в дальнейшем поиск происходит путем распространения информации в соцсетях, обзвона больниц, расклейки ориентировок. Если не нашли в первые сутки, это может означать, что либо человек сам скрывается, либо его удерживают насильно, либо он уже умер — с криминальными случаями волонтеры стараются не иметь дел. В природных условиях пропавшего активно разыскивают более 10 суток, поиски детей в любой местности проводятся бессрочно.

– Признаться, выезжать на поиски детей очень тяжело морально. Страшно и то, что они оказались в опасности, и то, что в 90% — это дети из неблагополучных семей. Очень трудно с этим смириться. Вы можете даже не понимать, что такое неблагополучная семья в отдаленном районе. А я скажу: если у матери трое детей и она изредка напивается, а муж пьет, но иногда работает — это благополучная семья. А однажды я видела: семеро детей, мужа нет, беременная восьмым и пьяная валяется в дымину — вот это неблагополучная по-настоящему. Так в деревнях рассуждают. Стараюсь всегда выезжать и «на стариков» — они тоже как дети.

Собеседница рассказывает о некоторых принципах существования ПСО. К примеру, они никогда не берут деньги, даже если человек желает внести добровольное пожертвование.

– У нас нет никаких кошельков для пожертвований, мы никогда не возьмем деньги из рук в руки. Однажды был случай: нашли человека, его родственник давал нам полмиллиона рублей. Мы не взяли. Он нам пытался втолковать, что нет у него времени пойти в магазин и накупить на эти деньги снаряжения. Мол, купите сами, вы же лучше знаете, что нужно. Закончилось тем, что благодарный родственник все же приобрел для нас отличное снаряжение. А вещи в дар берем охотно: рации, мощные фонари, палатки — спасибо всем, кто помогает со спецснаряжением. Нам бесплатно помогают типографии, частный вертолет помогал в розыске, одна компания обеспечивает бесплатные авиаперелеты, если дело срочное и сложное. Ведь мы не разделяемся территориально — мол, раз мы в Рязани живем, будем искать пропавших только в нашем регионе. Взять, к примеру, Шатуру — она ближе к нам, чем к Москве, хотя относится к Московской области. Мы туда быстрей доберемся.

Татьяна особо подчеркивает, что в поисково-спасательный отряд принимают всех желающих, вне зависимости от их профессий, возраста, пола и состояния здоровья. В поисках пропавшего важна помощь любого, лишним никто не будет, для каждого найдется посильное дело.

– Среди нас и врачи есть, и учителя, дизайнеры и солидные предприниматели, и безработные, и IT-специалисты. В поисковые отряды вступают люди, чьих родственников мы помогли найти, они понимают, как это важно. С нами работают кинологи «РОССПАС-КВ» — их собаки надрессированы именно на поиски человека. Сама я — мастер маникюра, никаким спортивным ориентированием и даже физкультурой в школе не увлекалась. Теперь знаю все азы поискового дела, налаживаю работу рязанского отряда.

В Рязани, по словам координатора, в настоящее время очень хорошо налажено взаимодействие с полицией, в особенности с розыском. В общении со справочными службами возникают некоторые недоразумения: бывают случаи, что человек поступил в приемный покой больницы как неизвестный, но при обзвоне о нем ничего не сообщают. И волонтеры продолжают искать человека, переживать, жив ли он.

– Последние поиски в Рязанской области проводились в Спас-Клепиковском районе. 3 сентября ушел за грибами 64-летний пенсионер и пропал. Поздним вечером родные забили тревогу, к поискам нужно было приступать без промедления: у Анатолия Николаевича был сахарный диабет, в лес отправился с костылем, потому что к тому же хромал. Пенсионер должен был по часам принимать инсулин, но рассчитывал вернуться раньше, чем понадобится лекарство. В общем, дедушке стало плохо, он потерял возможность двигаться. Так и лежал на сыром мху. Позже выяснилось, что он слышал голоса полицейских, которые его искали, кричал в ответ, но звук его голоса «гасила» болотистая местность.

Некоторые волонтеры прекратили поиски и отправились по домам, потому что сильно устали, батарейки в рациях и фонариках сели. По настоянию Татьяны оставшиеся поисковики фактически полезли в болото. В Спас-Клепиковском районе все еще попадаются дикие звери, и добровольцы продолжали поиски, вслушиваясь во все эти звуки ночного леса.

– Если совсем честно, было страшно?

– Конечно. Но во время поиска человека охватывает такой азарт, что обо всем остальном забываешь — о холоде, опасности. Адреналин зашкаливает. В голове стучит: найти скорей, скорей, пока он должен быть жив. А радость от нахождения живого человека просто не описать. Когда слышишь по рации «Найден, жив», сердце ухает, хочется кричать от радости.

– Приходилось находить трупы?

– И не один. Самое страшное при нахождении умершего — тут же понимаешь, как он мучился от голода, жажды или медленно замерзал. Но бывает и такое: видишь, что потерявшийся умер мгновенно, от сердечного приступа, к примеру.

Татьяна отмечает, что этот год не грибной, поэтому тревожных выездов было немного, по сравнению с прошлым летом. Говорит, что их работа, в основном, сезонная: больше всего теряются в весенне-осенний период. Эта ранняя весна стала исключением из правил: пропали и погибли трое подростков — сначала две девочки в Сасовском районе, потом подросток, отстающий в развитии, в Рыбном. Все дети найдены мертвыми.

– Больные люди — это отдельная тема. Они могут отойти от дома на несколько метров, вдруг им становится хуже, они перестают осознавать себя и окружающую действительность. Вот так побродят несколько суток, а прохожие уже думают, что это бомж и алкоголик, и не подходят к нему. Потому что через несколько дней человек становится таким же грязным, как бездомный, от него исходит запах ацетона — это от обезвоживания, но запах схож с перегаром опустившегося пьяницы. Так и бродят эти люди среди нас, а ведь кто-то их ищет. Поэтому крайне важно расклеивать по городу ориентировки на пропавших, вдруг кто обратит внимание?

Этой весной был объявлен розыск в Подмосковье, в Конобеево, — искали 15-летнюю девочку Свету, больную, с отставанием в развитии. Поиски были затруднены тем, что местность смешанная — и поселок городского типа, и рядом лес, поля. Света была одета в легкую куртку, а на дворе — март месяц, морозы. Искали около полутора суток, думали — все. И вдруг выпал свежий снег. Ребята кружили-кружили по лесу — увидели свежие следы. Потом кашель услышали. Посветили фонарем — а она стоит себе под деревом, кашляет. Света потом сказала, что знала: ни в коем случае в такой ситуации нельзя останавливаться, садиться или ложиться — заснешь, замерзнешь и умрешь. И она постоянно двигалась.

Собеседница говорит, что пропасть даже в очень небольшом лесопарке может абсолютно здоровый человек. Причина — паника.

– Был случай, пропала 55-летняя женщина в лесочке. Лесочек-то смешной, километр на километр. Прочесали мы его, нашли женщину — в дикой панике, в голове полная дезориентация. Ходит, чуть ли не зубами стучит от страха. Хотя отовсюду раздаются звуки автодороги, промзоны.

Насчет численности рязанского отряда Татьяна поясняет, что добровольцев посчитать «по головам» просто невозможно. Сегодня на поиски могут выйти одни, завтра поедут другие, а первые не смогут.

– В интернет-группе зарегистрировано 42 участника. Обычно на выезд собирается от 15 до 20 человек. На прошлой неделе ездили на поиски в Коломну — было 18 добровольцев из Рязани. Надеюсь, что волонтеров будет больше. Одно время рязанский отряд почти распался: не было четкой организации, не было взаимодействия с правоохранительными органами. Сейчас все налаживается, вернулись волонтеры, которые одно время разочаровались в деятельности отряда. Наши добровольцы посещают учебный центр подготовки спасателей — по окончании получат жетон спасателя. Впоследствии можно пройти аттестацию и поступить на службу в МЧС. Я проходила такое обучение в московском центре — он дает очень много знаний и умений.

Татьяна, смеясь, говорит, что находятся «доброжелатели», распространяющие нелепые слухи о платных услугах отряда, о том, что они лишь мешают профессионалам.

– Жаль, что в наши дни многим людям просто непонятно: что это такое — помогать другим безвозмездно. Считают, что либо такого не может быть, либо добровольцы немного «волшебные» на голову. Пусть так, мы никого не переубеждаем. Но я пришла на встречу с корреспондентом с такой мыслью: а ведь где-то сейчас сидит дома человек, который хочет помогать людям, но никак не может решиться, как я когда-то. И если такой человек, прочитав статью, соберется с силами и придет к нам добровольцем, это будет здорово.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе