Новости – Люди
Люди
Карта, парус, два весла
Фото: Из архива морского клуба «Полярный Одиссей».
Как и зачем живет и чем занимается петрозаводский морской клуб «Полярный Одиссей»
21 мая, 2014 12:00
18 мин
Табличка «морской клуб» на задворках Петрозаводска — повод вспомнить, что из города есть выход к двум океанам. Клуб «Полярный Одиссей» и правда морской. Появился он благодаря мальчишеской мечте. И существует уже тридцать пять лет.
– Мне было лет семь, когда я в Сортавалу к дедушке ездил на лето. Он жил на самом берегу Ладоги. Я приезжал, брал лодку деда и отправлялся в путешествие. Тяга к путешествиям дальше все укреплялась. И когда я окончил вуз, мне очень захотелось иметь свое суденышко, — говорит президента клуба «Полярный Одиссей» Виктор Дмитриев.
Теперь у него целый флот. На фоне кладбища ржавых советских кораблей стоят разнообразные деревянные «суденышки»: от хаусботов до бригантины. Поморский коч уже спущен на воду, шлюп вот-вот достроят, драккар только заложили. Тут же, у воды, музей. Виктор Дмитриев открывает дверь черного входа.
– Замки поломались, поэтому приходится отсюда заходить. У нас же музей тонул, горел…
Старый морской волк ищет указку:
– Указочка, конечно… Ну ладно, этим колышком тоже можно показать.
Чертежи коча в музее. Фото: Роман и Дарья Нуриевы
Культяшка елозит по картам, а мы путешествуем за ней. Тридцать пять лет назад самодеятельно заниматься мореходством значило стать настоящим пиратством. Дмитриев купил бот «Золотая лань». Но, раз с этим названием его опередил Френсис Дрейк, решил придумать свое:
– Я это судно назвал «Полярный Одиссей», потому что жил на улице Полярной.
К тому же, кораблю предстояло уйти в Арктику по северному морскому пути.
Первой задачей было прорваться в Белое море. На Беломорканале тогда стояли очереди — даже подводные лодки тащили. А вот частные суда не пускали. Пиратский проход обеспечил начальник охраны.
– Пропустивши раз, потом уже пропускали регулярно, привыкли, — рассказывает Дмитрий.
Дальше встречали сторожевые корабли: их удалось обойти берегом, где плавали местные суда. В Карском море «одиссеев» остановили льды, а пограничники завернули обратно.
Но остановить их было уже нельзя. Вернувшись, Дмитриев и компания принялись за старое.
– Знаешь, какая в то время была самая ходовая валюта? Водка. За эту валюту работяги с петрозаводской судоверфи нам двигатель потихоньку продали украденный, — смеется Дмитриев.
А вот грот-мачту добыли без «огненной воды» — просто выпросили у мэрии новогоднюю елку с площади Кирова. С этим добром реанимировали списанное на металлолом судно рыбокомбината, и получили корабль больше прежнего, но с прежним названием. Деньги от продажи старого «Одиссея» перевели в водку.
«Почем нынче теплоход?» — спрашивали их завистники со страниц газеты «Ленинская правда». Вопрос о том, откуда у простых советских граждан появился собственный корабль, заинтересовал и отдел по борьбе с хищением социалистической собственности. Тучи начали сгущаться. Но тут вдруг от журнала «Вокруг Света» приезжают двое шустрых москвичей. Они быстренько объясняют в местном обкоме партии, что «Полярный Одиссей» нужен им для экспедиции на Белое море: пропагандировать идеи журнала, испытывать носки в условиях Арктики и собирать подписи в защиту мира. И Дмитриева с товарищами тут же приглашают в ЦК ВЛКСМ.
– Решили, что надо выделить на экспедицию пять с половиной тысяч рублев денег. Начались споры. Эти два товарища хотели себе денежки отгрести, а нам паруса надо было. В общем, поделили пополам, и за две с половиной тысячи мы ткань добыли и паруса сшили, — говорит Дмитриев без обиды на коррупцию.
Перед новой экспедицией, сделали на судно липовые документы. Шанс проскочить Беломорканал, не показав их, был невелик. Но бывалые моряки выбрали правильное время — вечер пятницы:
– Служба, которая проверяет корабли, расслабляется, у них там уже баня топится, водка дозревает в холодильнике, — вспоминает Дмитриев.
Пройдя последний шлюз, в беломорском порту затарились рыбой и приняли вагон с космическим провиантом, добытый теми же ушлыми ребятами из Москвы.
– Кораблей космических было мало, а харчей наготовили в тюбиках много, надо же куда-то их девать. У нас на борту имелся большой запас водки, по разрешению — тогда же все было по карточкам. Вот и закуска появилась прекрасная, космическая.
Пока в суровых условиях Арктики проверялись носки и еда для космонавтов, к «Одиссею» пришла слава. А в Беломорском порту уже потирала руки транспортная прокуратура. Пираты телеграфировали генсеку Горбачеву — с просьбой о помощи.
Модель коча «Преподобный Зосима». Фото: Роман и Дарья Нуриевы
Помогли и местные власти — со строительством нового судна, поморского коча. Дмитриева с новым кораблем пустили в секретный цех завода «Авангард», где строились деревянные минные тральщики — последние боевые деревянные корабли. Зато его команда разбежалась. Она не поверила, что можно построить корабль своими руками и по собственным чертежам. Беглецы объявились, как только коч «Помор» начал готовиться к экспедиции в Мангазею. Но уже в пути они снова устроили настоящий бунт. На историческом судне отсутствовал мотор — люди роптали, отказывались грести и пытались захватить корабль. Дмитриеву пришлось обратиться к пограничникам и ссадить с корабля всех, кроме подкормщика. Вели судно обратно вдвоем. Дошли до Архангельска, и в кабаке подобрали третьего.
В следующую команду подбирали тщательнее.
После тренировок снарядили два корабля на Шпицберген. Экспедиция должна была стать советско-норвежской, но иностранцев не пропустили через Беломорканал. Оба коча пошли половинными экипажами, по семь человек. На Груманте, в самой северной церкви мира, Дмитриев придумал новый маршрут:
– Пастор Бьорн подарил нам всем по Библии. Читая Библию, очень захотелось погреть кости в теплых морях и посмотреть, откуда вообще это христианство идет.
Карелка на носу. Фото: Роман и Дарья Нуриевы
Эта экспедиция собрала семьдесят авантюристов со всего Союза, от Прибалтики до Камчатки. Три ладьи: «Вера», «Надежда» и «Любовь» стоили немалых денег. Строить их начали, выгодно заложив в банке коч. На паломничество в Святую землю приходили и пожертвования, но валюты не хватало. Выручила мысль пригласить на борт духовенство основных конфессий. Батюшку, архимандрита Августина, нашли в Ленинградской духовной академии. Он был полезным человеком, знал английский и французский. Иудеи отказали, потому что на корабле не было кошерной пищи. Мусульмане собирались, но их увлек первый чартерный рейс в Мекку. И тут оказалось, что в Советском Союзе при желании можно найти кого угодно. За прогулку по Волге экзотичные бахаисты пообещали несколько тысяч долларов в турецком банке. На Волге ладьи встречали колокольным звоном, отец Августин собирал записочки, а бабушки несли паломникам банки с заготовками в дорогу.
– Мы первыми проламывали железный занавес, таким вот оригинальным способом. Мы же, как Колумб, выходили в новый мир. И не знали, что там нас ожидает, какие там проблемы, — вспоминает капитан, своими руками раздавший команде доллары.
Виктор Дмитриев у каркаса драккара. Фото: Роман и Дарья Нуриевы
Проблемы начались уже в Стамбуле. Первыми сдались женщины. После пустых советских прилавков они впервые увидели роскошные витрины магазинов, кинулись скупать дешевые шубы и складировать на корабле.
– Куда плывем? — увещевал Дмитриев. — В Израиль! Моль, говорю, сожрет ваши шубы… Через день-два наши дамы с турками скорешились. Уже на машинах их привозят, все прочее. Какие это благочестивые паломницы? Это уже какие-то шлюхи…
Кое-кого капитан попытался сбыть, но консульство не позволило.
Отправились дальше. Но свой каприз возник и у батюшки, который не мог проплыть мимо Афона. Женщинам в монашескую республику ход закрыт: челнок по тросу собрал «сосуды греховные» на одном из кораблей. Мужики отправились на Святую гору без «Веры» и без благословения церковных властей. В гавани их заметили монахи Пантелеимонова монастыря, и пока те поднимались на гору, уже катили навстречу три тачки арбузов и несли большие амфоры с вином. Встречали их как первых паломников из России с 1914 года.
– И все бы ничего, но некоторые наши ребята рванули в сгоревшее здание монастыря. Фонари нашли, что-то еще, и все это потащили на корабль. Потом полиция нарисовалась, естественно. Стемнело, и батюшка грохнулся в трюм, сломал себе ребро. Потом он говорил, мол, мне Афон вышел боком, за то, что привел туда такую публику.
Дошли до Пирея, где команду снова захлестнул шопинг, и…
– Всех женщин до единой списали. И мужиков нестойких. Нам повезло, мы в одном из кабаков отловили Собчака, который там случайно отдыхал. Тот помог нам через консульство чартерным рейсом на халяву отправить наш народ обратно. А сами пошли дальше. В конце концов до горы Синай дошли только пять человек.
Кают-компания, в которой разместился музей. Фото: Роман и Дарьи Нуриевы
– Атос, ну-ка, хватит тебе нюхать! Он такой, может еще и сзади рвакнуть…
Старый лохматый пес бегает среди экспонатов, потом лежит на полу, потом снова пристает к нашей маленькой экскурсии. Морские путешествия кажутся сказкой в этом деревянном домике. Незамысловатые стенды с картами морей обклеены фотографиями — без живого рассказа была бы обычная стенгазета. Хозяин обнаруживает, что зимой треснуло стекло перед моделью парусника. Со стенда о паломничестве что-то содрано на память, но это уже своего рода достопримечательность, в которую тоже тычет указка. Здесь был приклеен значок экспедиции. Было и такое, что клуб грабили.
– Нам давали большой кредит, 30 миллионов рублей. Давали только потому, что «Авангард» (Петрозаводский судостроительный завод — Примеч. РП) погибал, военные заказы там остановились. А мы на «Авангарде» должны были строить фрегаты. Они получали заказ — мы получали корабли. Денег мы даже и не видели. Но нас «Авангард», естественно, облапошил: один корабль они у нас украли.
– Украли фрегат?
– Ну как… Они первый построили, и мы отправились в путешествие. Когда вернулись, второй решили сами достраивать, а они: «Мы вам его не отдадим. Инфляция прошла, наш теперь кораблик».
– И что же они с ним сделали?
– Они его продали какому-то генералу. Думали нажиться на этом, но не получилось, конечно. А это, — экскурсовод заводит нас в угол с кучей ядер. — Пушки. То, что осталось от фрегата. Мы когда поняли, что завод нас обманывает, не отдали пушки. Их отливали на другом заводе. У нас настоящие, а у них были деревянные.
Пушки в музее. Фото: Роман и Дарьи Нуриевы
Судьба первого фрегата тоже не сложилась. Дмитриев отпустил его в Европу. Неопытная команда попала в шторм у берегов Голландии, и оставила корабль.
– На буксир его взяли, зацепили за фок-мачту. Вот она, фок-мачта, — мы поворачиваемся к бесполезному столбу. — Все, что от него осталось. Наши балбесы ночью почувствовали, что нагрузка на винтах буксира ослабла. Оторвали ему нос, оторвали и утопили... Ну, он был застрахован, но страховку у нас украли.
Музей задумывался как плавучий, и сначала размещался на коче. После пожара его перенесли на дебаркадер. Дебаркадер потопил шторм, и музей до лучших времен переехал сюда, в кают-компанию. Длинный стол и лавки оказались между пушками и фок-мачтой. Со стола свисает белая ткань, ожидающая романтического будущего — стать парусами. Заходит местная Пенелопа и, не снимая куртки, начинает строчить на швейной машинке. За окном — серое Онего, хмуро открывающее навигацию.
– Петр Первый прорубил окно в Европу, а мы смогли сбить ржавый замок с речных ворот России и сюда корабли из Европы запустить. Это наше достижение. К нашим причалам и немецкое судно, и финские приходили…
А вот по суше к «Полярному Одиссею» дорожка не нахожена. Набережная далеко, вокруг промзона (по соседству ликеро-водочный завод). У калитки надпись: «Острожно, злая собака!». Встречает овчарка, хватает за рукав. Но это не Атос, который бегал с нами по музею — не «рвакнет».
– В принципе, музеем можно назвать всю территорию нашу…
Здешнее мужское царство больше напоминает гараж под открытым небом, где инструмент и запчасти кажутся постороннему глазу разбросанными в беспорядке.
– Это необычный культурный продукт, который создавался в течение 35 лет…
Юбилейный плакат прибит к борту старого полуразобранного корабля. Из пушечного люка над ним высовывается лохматая голова Атоса.
Ему оттуда виднее онежские просторы — нам, внизу, их загораживает кладбище ржавых кораблей. Один из них — особенный.
– Вот ледокол. Первый и последний карельский ледокол, озерный. Была идея создать музей истории судоходства в Карелии. Но у города нет денег.
Пошив парусов. Фото: Роман и Дарьи Нуриевы
Деревянные корабли Дмитриеву еще дороже. Он пытается возродить поморскую культуру, только по-настоящему, а не в рамках фольклорных праздников:
– У нас сейчас поплясали, потопали, бабки попели — вот она, культура поморская. Забыли, что основы-то поморской культуры — это мореплавание и судостроение.
Мужская часть культуры капитану ближе, чем та, что сохранили женщины.
– Читали в литературе о роскошном флоте поморском, а выйдя на берега Беломорья, сильно удивились. Флота самостройного нету, который был. Только, прямо скажем, примитивные посудины.
Дмитриев пытался найти остатки кочей, опрашивать поморов, но помогли архивы. На Соловках нашлись старые чертежи. Первое судно, спущенное в этом году на воду — поморский коч «Святитель Николай».
Яхта — синоним красивой жизни, такое же элитное развлечение, как игра в гольф. И вот она стоит у причала. Но петрозаводчан в клуб и сокровищами не заманишь:
– Мы даем приобщиться к миру приключений и морской романтики. Но местные не очень-то идут, хотя приглашаем. К нам чаще приезжают питерцы. А наши нет, наши люди инертные! — жалуется Дмитриев.
Членство в клубе не требует денег, но требует работы, участия в авралах. Пока мы разглядываем корабли, тут не только шьют паруса: кто-то красит борта яла, поодаль дымят, плавя свинец для балансировки весел. Отвлекаем ребят вопросом о том, как они сюда попали. Даша, девушка с кистью в руке — новичок, в плавание еще не ходила:
– Я увидела объявление — у нас в университете висело. Наш капитан Дима всех собирал.
Дима — тоже студент, только пришел в клуб на год раньше:
– Мы со знакомым по улице шли. Сюда случайно повернули. Опа, клуб… А когда я занимался привлечением людей, я человек сюда двадцать пригласил, и вот пять у меня в команде осталось.
– Членство в клубе — это, конечно, ради плаваний, а не ради такой работы? — спрашиваем мы, глядя на заляпанную краской Дашину спецовку.
– Нет, почему же, это тоже очень интересно. Когда работаешь, начинаешь ценить клуб, потому что тут все сделано своими руками.
– А почему ваших знакомых это занятие не привлекло?
– Это действительно занимает очень много времени и очень много сил. Сейчас вот у меня однокурсники отдыхают, спят, — говорит Даша.
Возвращается Дмитриев:
– Свинец плавите? А где другие ваши помощницы?
– Так отдыхают, сессия же начинается.
Отойдя в сторону, старый одиссей ворчит:
– Сейчас девчонки более активные, чем парни. Беда просто. А парни как коты кастрированные. Они дома на диване, в интернете, в пивбаре, а девки — те шустрее.
– А школьников вы пытаетесь привлекать?
– Да, у нас возрастных ограничений нет. Но сейчас интернет у нас очень серьезный конкурент.
«Полярный Одиссей» странствует гораздо дольше своего греческого прототипа. И все это время сравнивает себя с древними мореходами, на таких же кораблях.
Мы всматриваемся в его ребят, и даже спрашиваем в лоб: «А вы что, какие-то особенные?». Но ничего особенного они о себе не знают. Просто могут похвастаться не пройденными в виртуальном мире уровнями, а победой над двухметровой онежской волной.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
