«Если где-то и рванет, то не в Башкирии»

Тимур Саблин. Фото: Наталья Кузнецова.

Руководитель социологической службы «СИМАКС», кандидат философских наук Тимур Саблин — о том, как Башкирия реагирует на экономический кризис и чем это может завершиться

Наталья Кузнецова

3 февраля, 2015 13:20

9 мин

– Тимур Витальевич, согласно данным опросов, прошлый кризис в 2008 году уфимцы встретили достаточно спокойно. Как обстоит дело на этот раз?

– Действительно когда мы проводили опросы в 2008 году в октябре, 18% опрошенных ответили, что внимательно следят за ситуацией в экономике, а 60% что-то об этом слышали. Чуть позже внимательно следить за событиями в мировой экономике стало около 70% населения. В этот раз ситуация, я полагаю, будет несколько иной. Связано это, прежде всего, с тем, что кризис этот более масштабный в экономическом плане. Из всех стран с таким же уровнем развития, как у России, больше всего пострадала именно наша страна: у других есть хоть какая-то диверсификация, а у нас все по-прежнему завязано на нефти. Ну и, во-вторых, этот кризис имеет политическую окраску, и он четко завязан на том, что сейчас происходит на Украине, В такой ситуации субъективный фактор всегда выходит на первую роль. Поэтому в этом году число людей, следящих за тем, что происходит в экономике, я думаю, достигнет порядка 80–90% от общего числа опрошенных.

– Как изменился уровень доходов населения за эти годы? Много ли таких людей, которые, условно говоря, и сегодня просто продолжат считать свои копейки? Увеличилось ли, например, количество людей, имеющих банковские вклады?

– Безусловно, экономика региона к началу этого кризиса восстановилась от кризиса предыдущего. Уровень жизни в регионе значительно вырос. Увеличились доходы граждан и нередко они имеют банковские накопления. Поэтому падение рубля непосредственно задевает многих людей. И в этом плане, кстати, Уфа, не сильно отличается от соседних городов-миллионников. Другое дело, что многие другие города, такие как Екатеринбург, Самара, Казань, более привлекательны с точки зрения инвестиций: туда больше вкладывается бизнес, быстрее развивается экономика. Но что касается доходов частных лиц, то существенной разницы мы не зафиксировали. В итоге, если в прошлый раз на вопрос «Отразился ли кризис на вашей жизни?» положительно ответили около 40% респондентов, в этот раз их число, по нашим прогнозам, должно достигнуть 60–70%.

– Какие негативные последствия кризиса жители региона ощутили сильнее всего?

– В 2008 году на первое место вышел рост цен, падение доходов, потеря работы и инфляция. В этом плане не думаю, что ситуация сильно изменится в этот кризис. Особенно это касается роста цен, который так или иначе затрагивает всех. Опросы показали, что 60% жителей Башкирии, например, в условиях кризиса не поменяли структуру питания: они покупали те же продукты, что и раньше. Тут, правда, стоит оговориться, что в сельской местности влияние кризиса в плане изменения цен на продукты питания будет меньше, так как местные жители сел и деревень кормятся в основном за счет подсобных хозяйств. Но в Башкирии в последние годы этот слой населения все больше сужается. Сейчас около 70% жителей региона живут в городах, и только порядка 30% — в сельской местности.

– Получается, мы стали более подвержены влиянию кризиса?

– Если говорить, что реакция на кризис горожан и сельчан различна, то теоретически так сказать можно. Однако многочисленные опросы, которые мы проводим, показывают, что наше общество все-таки более консервативно, чем в других регионах, с точки зрения реакции на какие-либо события. Можно сказать, что наши люди более осторожны, более терпеливы. Во-вторых, в регионе выше уровень доверия к власти, чем, например, в Москве. Там жителей гораздо проще вывести на улицы на митинги, демонстрации. Во многом, конечно, сказывается то, что, например, даже в крупнейшем городе региона — Уфе, многие жители — выходцы из сельской местности. Ну и в целом сказывается некоторая провинциальность: все-таки Москва — это Москва, а Уфа — это Уфа. Это, например, достаточно ярко проявилось в период валютного ажиотажа в декабре прошлого года. Мы не проводили на эту тему исследования, но я чисто из интереса прошелся по магазинам, чтобы узнать, не исчезли ли с прилавков магазинов товары длительного пользования, такие, например, как бытовая техника. Да, спрос может и вырос, но такого, как показывали в других городах, чтобы были пустые полки, у нас точно не было.

– Какие еще региональные особенности поведения жителей Башкирии в период кризиса вы заметили?

– Мы проводили, например, такое исследование в кризис: «Считаете ли вы себя счастливым человеком»? Можно было бы предположить, что в кризис число людей, которые могут ответить на этот вопрос положительно, должно резко сократиться. Однако на практике оказалось, что это не так. Ощущали себя счастливыми и несчастливыми примерно одинаковое количество людей. Абсолютно счастливым чувствовал себя каждый пятый человек. Две трети респондентов выбрали вариант «скорее да», ответы «скорее нет» и «безусловно, нет» выбрали около семи процентов участников опроса. И самое главное, что такое же соотношение счастливых и несчастливых людей сохранилось и посткризисное время. Это говорит о том, что, по крайней мере в регионах, экономическая ситуация не является главным критерием человеческого счастья. В провинции даже если в экономике плохо, человек все равно может чувствовать себя счастливым.

– Вы хотите сказать, что параметры оценки счастья у жителя столицы и провинциала разные?

– Я думаю, в столице тоже подавляющее число людей, отвечая на этот вопрос, сказали бы, что чувствуют себя счастливыми. Другое дело, что в столице выше конкуренция, больше дифференциация людей по уровню доходов, маркам машин, например. Это может вызвать большую степень зависти у людей, которые определенными благами не обладают. В Уфе и Башкирии доходы распределяются более равномерно, нет разницы в сотни раз, как в столице. Поэтому я полагаю, что здесь уровень зависти ниже, а уровень счастья выше.

– Высокий уровень счастья, наверное, не исключает заботы о своем будущем? Каким источникам информации о кризисе доверяют жители Башкирии?

– Опросы показали, что в период кризисов 40% доверяют независимым аналитикам, 20% — выступлениям политических лидеров, 5,6% — банковским работникам, 2-5% — советам друзей и родственников. Остальные предпочитают иные источники информации. То есть, большая часть все-таки доверяют независимым экспертам, и прежде всего федеральным. Если судить по опросам о том, какими техническими средствами пользуются наши жители для получения информации, то в возрасте от 18 до 45 лет люди используют в основном в равных объемах телевизор и интернет. Около четверти населения предпочитают только телевизор. Поэтому в общей сложности главным источником информации для жителей региона пока все-таки остается телевизор. И СМИ в регионе действительно формируют общественное мнение, а что касается интернета, его используют больше в развлекательных целях, особенно в некризисные периоды. Ну, а политика большинства региональных СМИ в этот период укладывается в общероссийский тренд на успокоение: «Все переживем, войну пережили, не такое бывало…».

– Вы уже сказали, что этот кризис имеет в том числе политический характер. Как он влияет на общественно-политическую ситуацию в регионе?

– Мы проводили опрос в рамках общероссийского исследования, и он показал, что, например, после присоединения Крыма рейтинг Владимира Путина резко вырос. Очень многие жители региона на вопрос о том, одобряют ли они политику действующей власти, ответят утвердительно. Однако если попытаться расспросить, что именно он одобряет, человек ответить уже не сможет. Так происходит потому, что большинство людей не сильно интересуются политикой.

– А какой была общественная реакция на поток беженцев с Украины?

– Отношения жителей региона к потоку беженцев, хлынувшему в республику в прошлом году, мы не выясняли. Но осмелюсь предположить, что помимо материальной нагрузки на регион, появились и позитивные моменты. Например, беженцы — это и альтернатива гастарбайтерам из Средней Азии. Наши исследования, правда, показали, что жители региона терпимо относятся к тому факту, чтобы в Башкирии работали мигранты из Средней Азии. Однако, например, не согласились, с тем, чтобы мигранты были их соседями по лестничной клетке, чтобы вступали с ними в родственные отношения. Условно говоря: в целом положительно, но чтобы меня не касалось.

– Даже при самых благоприятных условиях кризис, по словам экспертов, продлится не менее двух лет. А сколько еще будет ощущаться посткризисный синдром в общественном сознании? Есть ли вероятность того, что где-то в Башкирии может «рвануть»?

– Здесь, конечно, возникает такой более общий вопрос: как связана динамика кризисных явлений с динамикой общественного сознания. С одной стороны кризисные изменения могут привести к тому, что люди будут считать, что они живут хуже. Но с другой стороны, может, например, возникнуть такая ситуация, что кризис идет, но люди к нему притерпелись, и их уровень жизни будет ощущаться ими как нормальный. Например, после декабрьского шока, даже если валютные скачки будут, это уже ощущается менее резко. Пошатнуться авторитет власти в кризис, конечно, может. Однако если удастся не допустить повышения уровня безработицы, установить взаимодействие с бизнесом, негативных выступлений можно избежать. И лично я считаю, что если где-то и «рванет», то точно не в Башкирии: наша экономическая база оснований для социальных взрывов не дает.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе