Ученые исследовали язык челябинских рабочих

Рабочие Кыштымского медеэлектролитного завода. Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости

Лингвисты послушали, как общаются между собой сотрудники 25 предприятий Урала

Елена Коваленко

4 апреля, 2013 17:00

2 мин

В Челябинске готовится к изданию «Словарь языковой личности уральского рабочего» — над ним работают сотрудники кафедры теории языка местного госуниверситета под руководством профессора Елены Головановой. Еще в 1995 году она защитила диссертацию «Становление уральской горнозаводской терминологии в XVIII — начале XIX веков». Но в ту работу вошли лишь официальные термины, использовавшиеся преимущественно в письменных документах, а словечки и выражения из устного обихода рабочих остались за кадром. Хотя именно они в первую очередь и характеризуют менталитет людей, работающих на уральских заводах, — вовсе не невежественных пьяниц, как считают многие, а остроумных, мудрых и усердных тружеников.

Работа над словарем продолжается уже семь лет. Авторы составили вопросники, раздали их знакомым, работающим на всевозможных промышленных предприятиях, подключили студентов-заочников из области. В результате удалось собрать около 500 анкет, заполненных руками рабочих Златоуста, Усть-Катава, Миасса, Аши, Кыштыма и Челябинска — всего около 25 предприятий. Теперь систематизации и паспортизации дожидаются примерно 2,5–3 тыс. слов и выражений.

В фильме Шукшина «Печки-лавочки» профессор-лингвист называет «пудом золота» фольклор, который он насобирал в алтайских деревнях. Пара колхозников, путешествующих с ним в одном купе, поначалу принимают его за вора, а потом с удовольствием пополняют коллекцию:

– Ударил — вломил, жогнул, тяпнул. Хряпнул. Ломанул. Перелобанил. Окрестил. Саданул. Нае... Нет, это не туда.

Примерно так же опрашивали челябинские филологи простых уральских работяг, хотя те искренне изумлялись интересу ученых к своим скромным персонам. Кстати, словарь не будет универсальным: рабочие двух заводов, скорее всего, не поймут лексикон друг друга. Как правило, крылатые словечки и выражения рождаются внутри стен предприятия и имеют хождение только в его периметре. Даже, казалось бы, универсальное «айда» — «пойдем», как выясняется, понимают далеко не все. Башкирские рабочие, побывавшие в гостях на Челябинском кузнечнопрессовом заводе, такого слова не знают. У них в ходу «алга».

Чужаку не под силу догадаться, что на Челябинском трубопрокатном заводе «стукнуть по голове» — значит «вызвать мастера». Один палец — электрик, два — слесарь и так далее. Щелчок по шее сигнализирует о том, что пора попить чайку. Другой вариант позвать на чаепитие — пригласить «промыть трубу». На язык жестов, который заслуживает отдельного словаря, здесь перешли вынужденно — по причине оглушающего шума.

В целом составители издания, которое должно выйти в свет в течение ближайшего года, откровенно восхищаются яркой образностью, точностью и юмором уральско-пролетарского жаргона. К примеру, на одном из заводов «мечтой» назовут циркулярную пилу. И это вовсе не официальное название, как у бензопилы «Дружба». Просто когда вскрыли упаковку с этим инструментом, кто-то не удержался от кровавой ассоциации, назвав его «мечтой маньяка». Оттуда и пошло.

Дальше — проще: «козел» — козловой кран, а также застывшая глыба металла, возникшая в результате какого-то технологического брака. Трещина в детали у сварщиков зовется «сквозняком», так же на некоторых предприятиях называют курьеров. Вахтеров и контролеров на КПП пренебрежительно зовут мухобойками. Расчетчиц и табельщиц — считалками, бухгалтеров — белоснежками, поваров — поварешками.

Как обычно бывает, на производстве не любят профанов и лодырей. Причем, очевидно, не любят настолько, что даже не берут на себя труд придумать для них какое-то новое обозначение. Их, как и везде, зовут здесь сачками, филонами, тетерями, лоботрясами, пустолаями, ватокатами и ханыгами. Неквалифицированных рабочих, своего рода «чернь», обозначают эфиопами — с намеком на их приниженный статус. Заводских гастарбайтеров кличут джамшутами и «насяльниками». А руководителей, которых не особо жалуют, называют буграми — это явное заимствование из тюремного лексикона. Оттуда же «зона» — так некоторые рабочие называют свой завод.

Только что разбитую стройплощадку, работу на открытом воздухе именуют Марсом и открытым космосом, а тех, кто здесь трудится, соответственно, космонавтами или марсианами. В противовес этому теплое, отапливаемое помещение получило имя Калифорнии — в честь самого солнечного американского штата. Когда на предприятии нет пункта питания и рабочие перекусывают практически на ходу, домашний паек называется «тормозком». Плохую столовую, как в фильме «Джентльмены удачи», клеймят «тошниловкой» или «кормоцехом».

Общение рабочих с основным орудием их труда можно сравнить с ритуалом. Его нельзя ругать, грубо с ним обращаться — чтобы оно не «отомстило». Если речь идет о чем-то серьезном, типа автогрейдера, его могут называть кормильцем. Впрочем, оттенок юмора и балагурства присутствует и в названиях инструментов. Тяжелый 15-килограммовый рифленый лом называют карандашом, мелкие гвозди — мелюзгой, чалки — удавками, пресс для изготовления деталей — балалайкой, восьмикилограммовую кувалду — тещей, а 15-килограммовую — свекровкой. Однако в целом трепать языком попусту на уральских заводах не любят, поэтому собрания зовут брехаловками и толковищами.

Вдохновленные результатами своего исследования челябинские филологи потихоньку начали составлять словарь профессионального жаргона представителей других профессий: врачей, учителей и парикмахеров.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе