Новости Общество
Фото: Дарья Соловьева
Общество
Инструкция по возрождению
Корреспондент «Русской планеты» побывала в удмуртской деревне
7 июля, 2014 16:55
12 мин
В Мувыр, крохотную деревню с неблагозвучным названием, несколько лет назад стали ездить журналисты, туристы, жители соседних и не только городов. Иностранцы пишут по старинке письма — интернет в этом глухом месте плохо «ловит» — просятся в гости. Что хотят они увидеть в Мувыре? Это и решила выяснить корреспондент «Русской планеты».
Что происходило в этом месте раньше, мало кто знает. Новая история Мувыра началась она с того, что, однажды, деревни не стало. В 80–е кто-то сверху поставил на ней клеймо «неперспективная». 25 домов сравняли с землей. Название исчезло с карты. И оно не появилось бы на ней снова, если бы сюда не пришел простой мужик Александр Корепанов, который решил все изменить. Для начала в голом поле он построил дом. Туда первым делом и отправилась корреспондент «Русской планеты», но хозяина там не застала.
– Нет его, еще утром лес рубить уехал, до вечера не ждите, — машет на меня рукой жена того самого мужика Ольга Корепанова.
Я отправляюсь бродить по деревне. Смесь из сосновых и еловых запахов после городского смога кружит голову. В вдалеке тарахтит трактор. Пыльная дорога выводит в поле. Навстречу мне бежит страус. Когда он замечает меня, резко останавливается. Как по команде мы расходимся в разные стороны. «Галлюцинации», — думаю я.
– А чего это ты испугалась, он не кусается, — кто-то кричит мне. Мужик в потертых штанах протягивает страусу морковку. Мужик на вид кажется вполне реальным.
– У вас страусы в поле водятся?
– Нет, — смеется он. — Это Шурик, то есть Александр Геннадьевич, их решил разводить. Только номер не вышел. Поумирали они. Парочка вот осталась — Петька да Васька. Была еще Варвара. Ох, уж до чего любопытная девка! Везде ей нужно было свой клюв сунуть. А с сережками в ушах к ней наши бабы подходить боялись. Были случаи, воровала, выдергивала прямо из ушей. Все-таки два кавалера под боком. Красовалась.
– Со страусами понятно, они поневоле здесь оказались, а вас как сюда занесло?
– Так Шурик, когда решил здесь строиться, меня с собой позвал. А я холостой был. Мне без разницы было, где жить. В 92-ом году нас в поле прописали. Так и жили: дом № 1 и № 2. Потом ферму открыли. В 2009 году Шурик добился того, что нас деревней записали. Сейчас у нас тут 8 семей живет. Молодежь даже есть. Только без нас она пока не проживет.
– Почему это?
– Так она к труду не приучена. Видит, как городские живут, и пахать с утра до вечера не хочет. А у нас тут по-другому нельзя. Будешь сидеть — с голоду помрешь. Я так своим сынкам говорю: «Вам тут делать неча. Не по силам». Мдаа, — вздыхает Сергей Шкляев.
Страусы осторожно подходят к нему, смешно вытягивать длинные шеи, выпрашивают еще морковки, но он занятый своими мыслями, кажется, их не замечает.
– В деревне живем, даже не верится. Кран включил — и вода тебе, пожалуйста. А я в детстве столько на коромысле воды натаскал. Хо! С третьего класса начала работать. Каникулы в школе, а я с отцом — в поле. Постарше стал, он меня на лошадь посадил. В 13 лет я уже на тракторе пахал. Меня потом в «Советской Удмуртии» напечатали.
– А каким надо быть человеком, чтобы в деревне выжить?
– Работящим. И пить только с умом: 100 грамм по праздникам. Если больше и чаще, то кто работать будет? Государство нам не бежит на помощь. Крутиться надо, некогда пировать. Когда деревню восстанавливали, сутками работали. Водопровод делали сами, дорогу сами. Едрит-кудрит! Как будто, так и надо. «Дитя не ревет, мамка титьку не дает» — так говорят?
– А чего не «ревете»? Может, попросить стоит?
– Вы знаете, сколько бумаг заполнять надо? Жизни не хватит. И потом, Шурик гордый, он не станет жаловаться. Мы уж лучше сами все сделаем, так быстрее. Ладно, некогда мне базарить, работа стоит.
Мужик попрощался и зашагал к своему старому грузовику. А за ним, нелепо выставляя вперед тонкие лапы, побежали по ромашкам черные африканские страусы.
Если бы не Шурик и пара отчаянных мужиков, Мувыр бы до сих пор оставался бы «деревеней-призраком».
– Мы проводили анализ, и оказалось, что за 10 лет в Удмуртии исчезло 129 населенных пунктов, — рассказывает Наталья Кузнецова, председатель Постоянной комиссии по государственному строительству и местному самоуправлению Удмуртии. Стоит ли их восстанавливать — вопрос неоднозначный. Это же не дом построить. Процесс возрождения должен быть не искусственным, а естественным. Нельзя заставить народ вернуться по указке. Как вы это себе представляете?
Этнограф, доктор исторических наук, профессор Удмуртского института истории, языка и литературы Галина Никитина не сомневается в том, что деревни возрождать надо.
– Деревня кормит город. Он не вырастит для себя картошку. Экология на каком уровне будет, если у нас кроме каменных джунглей ничего не останется? И если власти не начнут поддерживать деревни, то они будут продолжать исчезать еще быстрее.
– А как сделать так, чтобы они жили?
– Вкладывать деньги в сельское хозяйство. Исправлять ошибки прошлого. Когда вводили ВТО, не спросили крестьянина, каково ему придется. Западный производитель обходится теперь государству дешевле, чем местный. Закупочные цены на мясо упали. Мужику не выгодно держать скотину. Специалисты с высшим образованием и молодежь в деревню не идут. А что им там делать, если зарплата 10 тысяч? Люди оставляют свои дома и бегут за комфортом в города. И как им возразить? Они правы. Им детей поднимать надо.
Когда Александр Корепанов вместо того чтобы переезжать в город, предложил жене построить дом в чистое поле, Ольга сопротивлялась долго.
– Вы понимаете, что здесь ничего не было, ничего. Из коммуникаций только заброшенный родник. Всю зиму ревела. Но переспорить мужа не смогла. Он такой. Что решит, то и сделает, не отступится.
– А я выдумывала себе всякие болезни, только чтобы сюда не ехать, — смеется дочь Александра Корепанова Нина. Мне, 10-летней девочке, здесь совершенно было нечем заняться. Дедушка зимой на санях возил нас с сестрой в Зуру повидаться с друзьями.
– Вам кофе, или чай с травками? — спохватывается хозяйка. Скоро по дому разносится мятный запах.
– Трудно жить женщине в деревне?
– Как вам сказать? Нам уже нет, мы привыкали работать с раннего возраста и другой жизни не знаем. В 5 утра бегом под корову, доить. Мужиков проводишь, и по хозяйству крутишься весь день. В огороде, в лесу, со скотиной, с пчелами. Так и день проходит. Хотите я вам своих цыпушек покажу?
Мы выходим во двор, а там пусто.
– Тю-тю-тю, тю-тю-тю, — зовет Ольга куриц. И уже через несколько минут выбегают на ее зов из-за поворота — комок пищащих на разные лады цыплят и мамаша-курица. Издалека кажется, что по земле катятся желтые шарики.
– Даже если бы мне предложили переехать в город, ни за что бы не согласилась. Куда я без них, — кивает Ольга на цыплят. Хотя вот моя старшая дочка в Москве живет, и ничего.
Нина тоже пыталась жить в городе. Но через 5 лет вернулась обратно.
– Здесь такая насыщенная жизнь, а там скука. Клубы не для меня, в кино каждый день ходить не будешь. А только одна работа не удовлетворит. Я просто не знала, чем себя занять. Вот и получается, что мы, деревенские, не знаем, чем можно заняться в городе. А городские не представляют, что вообще можно делать в деревне.
– Значит, вы в мегаполис ни ногой?
– Когда мой сынуля Макар подрастет, нам с мужем, наверное, придется вернуться в Ижевск. Чтобы ребенок мог посещать разные кружки и развиваться. В Мувыре это невозможно, тут даже школы нет. Хотя папа уверен, что и в деревне растут таланты. А еще так хочется хотя бы иногда носить шпильки.
В коридоре кто-то хлопает дверью.
– Дедуля! — кричит на весь дом Макар.
Шурик оказывается совсем не Шурик. Ничего уменьшительно ласкательного в его виде нет. Строгий колючий взгляд из-под бровей. Большие сильные руки. Твердая походка.
– Ну, о чем базарить будем? – спрашивает он меня, когда чай выпит и пироги съедены.
– Как вы пошли на такую авантюру?
– Все очень просто: я родился в Мувыре. Ушел в армию, а возвращаться оказалось некуда. Наш дом снесли. Я подозревал, что это может случиться, но не думал, что так быстро. За 2 года деревню кончили. Мне не оставалось ничего другого, как поехать за родителями в соседнюю деревню Зуру. Там и жил, пока на меня не нашло наваждение. Я больше не мог оставаться там. Меня тянуло сюда. Вы видели как здесь красиво? Какой лес, речка? Разве можно от них отказаться? И не я один так думаю.
Шурик-не Шурик резко встает и уходит куда-то. Скоро возвращается с письмом.
– На вот, почитай.
Читаю. «Возьмите меня жить к себе. Ваша деревня — моя мечта». Обратный адрес – Германия.
– Это письмо от русского, который живет в Германии. Уж не знаю, как он нас нашел. Письма вот нам строчит. Приехать хочет. Но я его принять пока не могу.
– Почему?
– Оказалось, что мы живем здесь незаконно. Земля принадлежит другому фермеру. Передать ее нам он не может, потому что умер давно. А его дочь упрямится. С какими-то адвокатами ешкается. Ее научили, что земли можно нам продать за миллионы. А где мы такие деньги возьмем? Так с ней договориться и не можем. Вот решу этот вопрос, тогда — пожалуйста. Но пока мне некогда. Других проблем полно. Надо работникам зарплату платить. За технику, за сенокос деньги отдавать. Часовню вот построили, теперь освятить надо.
– Послушайте, зачем вам все это надо?
– Человек должен делать в жизни то, что он после себя сможет оставить.
– А что вы посоветуете тем, кто тоже после себя хочет оставить деревню? Есть инструкция по возрождению?
– Главное — это любить землю. Вот тебе и вся инструкция. Без этого упахиваться не будешь. Это очень трудно, даже если ты знаешь, что дело правое. Мы когда начинали здесь ферму строить, работали сутками. И еще не надо ниоткуда ждать помощи, надеяться на государство.
– Но почему вы так категоричны?
– А вы посмотрите на наши зарплаты, и поймете, что никому мы не нужны. Поддержки нет. Хочешь ее получить, бегай, заполняй бумажки. А у меня времени на это нет. Законы выпускают такие, которые только тормозят нас. Недавно вот запретили надворный убой. Теперь если хочешь скотину заколоть на мясо, иди в то место, где это делают. Деньги им плати. Кому это надо? Ладно, у нас по соседству есть забойный цех. Мы потянем. А простые люди? Дешевле мясо в магазине купить. Если такое отношение будет, то еще сотни деревень вымрет. Захотят вернуть, а будет поздно.
– Желающих работать не будет?
– Умеющих. Это не просто вырыл, бросил семя, посадил. Землю ведь понимать надо. Знать, когда она рожает. Вовремя сеять. Нас скоро не будет, кто молодежь научит?
Когда мы заканчиваем говорить, на часах 22:00. А где-то вдалеке все еще тарахтит трактор.
– Отчаянные люди здесь живут, — кивает Шурик на поле, где все еще продолжают работать.
Подпишитесь на нашу e-mail рассылку
12 мин
