Из горячей точки — в холодные бочки

Фото Николая Борисова.

Уже 20 лет беженцы из Таджикистана живут в странных садовых строениях

13 марта, 2013 10:47

4 мин

Мем «Do a barrel roll» чрезвычайно популярен в англоязычном сегменте Сети. По-русски эта фраза звучит как «Сделай бочку» (то есть фигуру высшего пилотажа), и обычно ее используют для ответа на вопрос «Что мне делать?»

20 лет назад русские беженцы из Средней Азии, обосновавшиеся в Борисоглебске, тоже не знали, как быть, и для них пришлось сделать бочки. Фанерные, обитые железом. Так во втором по величине городе Воронежской области возник поселок вынужденных переселенцев.

Когда в Россию из бывших союзных республик хлынули потоки репатриантов, для них в разных концах страны стали возводить компактные поселения. В Борисоглебске этим занималась переселенческая организация «ХОКО». В 1992 году она совместно с Миграционной службой закупила садово-огородные домики (или СОДы). Планировалось, что новоприбывшие соотечественники будут жить в них лишь на начальном этапе. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное — борисоглебские диогены живут в своих бочках до сих пор.

Домики строили буквально в чистом поле. Именно поэтому территория поселка не освещена, с водой проблемы (особенно зимой, когда промерзает скважина), нет инфраструктуры — дороги отсутствуют как таковые. В межсезонье — настоящая русская распутица. Та самая, о которой писал в своих мемуарах Хайнц Гудериан и которая не раз выручала Россию во время войн. «Бочки» придают пейзажу удручающий вид, словно в них действительно нашли приют выжившие после войны. С той лишь разницей, что это была необъявленная война против этнических русских, развернувшаяся на национальных окраинах бывшего СССР.

– Уезжали в основном из-за детей. В Таджикистане вражда кланов переросла в вооруженное столкновение, а сына в любой момент могли забрать в армию, — рассказывает Лариса Астахова, 66-летняя жительница поселка. — Нам неоднократно угрожали расправой в случае, если не уедем. Младшего сына чуть не убили, когда он ходил за хлебом. Людей на наших глазах вытаскивали из автобусов, заводили за остановки и расстреливали.

В 1996-м она вместе со своим мужем покинула Душанбе. В Таджикистане Лариса Николаевна работала картографом при Министерстве геологии СССР, ее муж, Борис Васильевич, также работал геологом. Однако перед переездом был плотником в воинской части — делал гробы.

Из Таджикистана бежали все, за исключением немощных стариков. Повезло тем, у кого в России оставались родственники. А те, у кого их не было, сплотились вокруг художественно-оформительского кооперативного объединения (ХОКО) и переехали в незнакомый Борисоглебск вместе с организацией.

– Среди плюсов такого переезда то, что кооперативное объединение помогало в перевозке вещей, — говорит Ольга Васильева, комендант поселения диогенов. До переезда она работала в Институте сейсмостойкого строительства и сейсмологии Академии наук Таджикской ССР. — А после нас люди приезжали буквально в одних штанах.

Так «ХОКО» переквалифицировалось в переселенческую организацию. С ее помощью беженцы вселялись в гостиницы, общежития и даже бани, получали гражданство, оформляли прописку. В 1993 году по решению Верховного Совета РФ около 2,5 тыс. человек прописали по адресу ул. Терешковой, 20. Это пункт приема и обустройства вынужденных переселенцев, открывшийся на базе коммунально-эксплуатационной части. А центр временного размещения появился позже на окраине Борисоглебска в виде небольшого поселка из СОДов.

По словам Татьяны Трофимцовой, ведущего специалиста-эксперта отдела по работе с соотечественниками, беженцами и вынужденными переселенцами УФМС России по Воронежской области, вынужденным переселенцам полагаются жилищные сертификаты. Но только тем, у кого есть соответствующий статус.

Однако некоторым в статусе просто отказали. Лариса и Борис Астаховы в их числе. Формулировка отказа кратка и одновременно цинична: «В Таджикистане вашей жизни ничего не угрожало». К тому же они переехали в Борисоглебск в 1996-м, когда статусы давать перестали. Спустя три года процедуру возобновили, но было уже поздно — закон обратной силы не имеет.

У семьи Васильевых совсем другая история: статус они получили, но однажды просто не успели вовремя продлить.

– Когда в 1999-м младшего сына забрали в армию и отправили служить в Чечню, было не до этого, — говорит Ольга Васильева. — А когда кинулись продлевать — оказалось уже поздно.

Как пояснил Вячеслав Битюцкий, юрист-консультант по вопросам беженцев и вынужденных переселенцев, без статуса переселенцы становятся обычными гражданами РФ, только без движимого имущества. Поэтому, согласно российскому законодательству, свой статус они обязаны регулярно продлевать.

Сам процесс продления прекрасно иллюстрирует бессмысленный бюрократизм государственной машины — каждые полгода необходимо собирать многочисленные справки, отдавая за каждую по 500 рублей. По сути, пустая формальность, но если учесть, что жители поселка заняты на низкооплачиваемых работах, а почти все деньги уходят на оплату электроэнергии, то эти бюрократические формальности оставляют людей без средств к существованию. В таких условиях выросло несколько поколений переселенцев. Кто смог, уехал, остальные (в основном мужчины) поумирали. В поселке остались лишь пенсионеры, большинство из которых — женщины.

Им остается уповать лишь на общественные организации — как показала практика, они относятся к людям, вернувшимся из бывших союзных республик, куда более человечно, нежели чиновники.

– Уже более 20 лет работает схема, по которой обустройством вынужденных переселенцев занимается не только государство, но и они сами, — объясняет Борис Краснов, заместитель генерального директора переселенческой организации «ХОКО». – Некоторым дали незавершенку, а они все сами довели до ума. Но есть категория людей, которая сидит и ждет у моря погоды. И если честно, я им не завидую.

Тем не менее Борис Краснов считает, что обустройство вынужденных переселенцев нужно завершить, невзирая ни на что:

– Мы работаем изо всех сил, чтобы завершить эту эпопею, но все замерло на региональном уровне. В нашем распоряжении имеется восемь многоквартирных домов (более 300 квартир). Они находятся частично в нашей собственности, частично в государственной. Нужно, чтобы власти отдали нам свою долю. Тогда мы привлечем инвестора, который смог бы достроить дома и выделить нам по несколько квартир в каждом. А потом можно будет передать эти квартиры переселенцам, которые бы вложили деньги и обустроили их.

Однако и здесь не обошлось без столкновения интересов: администрация области хочет, чтобы «ХОКО» передало всю незавершенку в муниципальную собственность. Но для борисоглебских беженцев это будет равносильно катастрофе — при таком раскладе администрации придется давать квартиры очередникам, а переселенцам — становиться в общую очередь.

– И умирать в ней, потому что в таком случае они дождутся своего жилья очень и очень нескоро, — считает Вячеслав Битюцкий.

Тем не менее эпопея с вынужденными переселенцами постепенно подходит к своему логическому завершению. Если еще в ноябре прошлого года во времянках посреди поля проживала 31 семья, то теперь их число сократилось до 25. Получили незавершенку и комендант поселка Ольга Васильева с мужем. Остальные же написали открытое письмо Михаилу Федотову, председателю совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека. В письме — пронзительный крик души: «Неужели мы, граждане РФ, прибывшие из горячей точки, не имеем право на статус вынужденного переселенца?» Подписавшиеся просят Федотова не направлять письмо в Правительство Воронежской области: на региональные власти у них надежды больше нет.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе