«В России нет черного рынка органов»

Александр Быков с коллегой за операционным столом. Фото: Пресс-служба Государственной Новосибирской областной клинической больницы

Главный транспантолог Новосибирской области о том, как и для чего люди становятся донорами

Ирина Левшина

20 февраля, 2014 10:15

14 мин

данным

– Сейчас трансплантология, безусловно, является очень перспективным направлением медицины. Насколько она развита у нас, в Новосибирской области, в России и вообще в мире?

– Трансплантология в нашей стране пока не очень хорошо организована, а за рубежом, в большинстве цивилизованных стран, развита.

У нас есть огромный потенциал, но он еще пока не реализован. Хотя только за прошлый год больше 50 операций по пересадке органов (почка, печень) прошло только в нашей больнице. Плюс еще пересадки костного мозга и сердца, это те операции, которые делают в институте клинической иммунологии СО РАМН и НИИПК имени академика Мешалкина. В настоящее время мы также проводим операции по пересадке этих органов, пока кроме поджелудочной железы, это в наших ближайших планах. Но еще далеко не все нуждающиеся получают эту жизненно-необходимую медицинскую помощь.

– Известно, что самой острой проблемой трансплантологии является нехватка полноценных донорских органов. В мире обсуждается несколько теорий справедливого распределения этих всегда дефицитных ресурсов. В какой очередности получают донорские органы ваши пациенты?

– Есть такое понятие «лист ожидания», в нем находятся все пациенты, обследованные и признанные нуждающимися в пересадке, они ждут операции. Принцип отбора такой: кому лучше тот или иной орган подходит, тот и оперируется. Это принципиально не очередь. То есть лист ожидания — это группа людей, которые имеют равные шансы получить донорский орган. Потому что они все больные, и им всем нужна пересадка.

– У нас огромная страна налажено ли сейчас взаимодействие регионов по вопросам доставки донорских органов?

– Мы взаимодействуем, но пока еще нет четко объединяющей все регионы системы. Уже сейчас хорошо налажены контакты между нашей областью, Алтайским краем и Кемеровской областью. В ряде случаев, когда возникает такая потребность, мы действуем согласованно, передаем донорские органы в другие регионы, если они не востребованы здесь, на нашей территории, либо нам передают донорские органы из других регионов. Стоит понимать, что в таких случаях дорога каждая минута, и успех зависит от того, насколько скоординированными и оперативными будут наши действия. Все такие передачи, которые до настоящего времени происходили, были эффективными. Но пока такие случаи происходят крайне редко, 2-3 раза в год и, тем не менее, все органы, которые таким образом передаются из региона в регион, используются наверняка.

Безусловно, эти транспортировки затратны, но у людей, которые нуждаются в операциях, просто нет другого выхода. И государство, в случае необходимости, их финансирует, применяется все что можно: санавиация, сопровождение ГАИ и так далее и тому подобное.

– Зачастую люди испытывают просто панический страх даже от разговоров о возможном донорстве после смерти. Во-первых тема собственной смерти, естественно, малоприятна. Во-вторых, пугает информация о «принудительном» донорстве. Насколько правдивы рассказы о «черных трансплантологах»?

То есть задействовано просто огромное количество людей и аппаратуры. А потребность в оснащении такова, что не каждая муниципальная больница с этим справится. Так что вариантов организовать такое в какой-то частной клинике, как максимум, или в подвале, просто технически невозможно. Поэтому на территории России нет никакого черного рынка донорских органов, я могу сказать вам это совершенно ответственно! А все эти объявления в интернете, типа «куплю почку», или «продам почку», они бессмысленны. На счет «куплю» не знаю, таких объявлений, честно говоря, я не видел. Но если они и есть, наверное, их делают люди, однозначно находящиеся вне правовой сферы, возможно из-за границы. Нам тоже звонят ежемесячно раза по 4-5, предлагают продать свои органы, чтобы улучшить свое материальное состояние. Но практически эти «продавцы» никому не нужны.

– Проблемы нехватки донорских органов могли бы быть решены с развитием института посмертного донорства в России. Но пока он практически не развит, возможно, частично и из-за плохой информированности населения?

– Теоретически любой гражданин может завещать свой орган. Такая возможность есть у каждого из нас. Но в нашей практике ни разу не попал под наблюдение такой донор, который бы завещал свои органы для пересадки кому-либо.

Вообще каждому стоить помнить, что жизнь насыщена рисками. Очень травмоопасна, например, езда на автомобиле. И на месте донора, также как и на месте пациента, может оказаться любой человек: молодой, старый, работоспособный или инвалид, — не важно. Любой человек может попасть в ситуацию, когда он либо внезапно погибнет, либо заболеет настолько серьезно, что ему потребуется пересадка .

Бытует распространенное обывательское мнение, что наши пациенты, в основном, алкоголики и тунеядцы, которые не следят за своим здоровьем. Конечно же, это не так. На месте пациента может оказаться любой человек.

– Что человеку необходимо сделать, чтобы стать донором после смерти? Надо сдавать какие-то анализы, проходить специальные обследования?

– В больнице у всех берут анализы. А специальных анализов, которые могли бы свидетельствовать о том, что у человека такие органы, которые кому-то нужны, не существует. Процедура оформления решения человека о завещании своих органов, совершенно не имеет отношения к медицине — это оформляется юридически. Естественно, что используются органы только от погибших и здоровых людей, от тех, которые успевают пройти обследование в процессе умирания. То есть если человек разобьется на мотоцикле, например, между Новосибирском и Барнаулом, и голову ему оторвет в такой аварии, то никто не успеет использовать его органы, потому что их нельзя будет сохранить в пригодном состоянии. Речь идет о тех пациентах, которые умирают в многопрофильных клиниках в условиях отделений реанимации и интенсивной терапии. О тех, которые погибают в течение нескольких часов, или нескольких дней, по разным причинам. Речь идет о не совместимых с жизнью событиях, допустим это черепно-мозговая травма или сосудистая катастрофа в головном мозге (инсульт). И повреждения настолько серьезны, что, несмотря на проводимое в полном объеме лечение, пациент погибает.

Ежегодно в Новосибирске более 1,5 тысяч человек погибают от состояний и травм такого рода. И даже если бы на территории нашей области не было трансплантации, эту летальность никуда не денешь, это судьба любого мегаполиса. Но от этих умерших людей, в ряде случаев, можно использовать донорские органы, чтобы помочь, тем, кто в них нуждается.

– Отечественное законодательство в области посмертной трансплантации и донорства прошло несколько этапов. Начиная с 1937 года медицинские работники могли изымать органы и ткани для пересадки или в учебных целях у любого умершего человека. Подразумевалось, что принимать решения по данному вопросу — исключительное право государства. В 90-х годах была закреплена «презумпция согласия», предполагающая, что каждый, прямо не выразивший свой отказ быть донором посмертно, согласен им быть. Обсуждаемый сейчас закон предлагает принцип «информированного согласия», которым руководствуются в ряде развитых западных стран, а какие формы выражения своей воли там сейчас наиболее эффективны?

– На Западе предусмотрены разные формы волеизъявления. У нас тоже скоро такие формы будут заложены. Человек может, например, нотариально оформить свое решение и носить завещание с собой, среди личных документов. И если с ним что-то произойдет, и он попадет в больницу, там изучат его личные вещи, документы, осмотрят все то, что при нем находится, и, обнаружив такую бумагу, примут ее во внимание. Несколько лет назад была дискуссия на НГС (Новостной портал — Примеч. РП). Поступали остроумные предложения, о том, что можно делать татуировки и таким образом, выражать свою волю стать донором после смерти. Как бы это ни было смешно, тем не менее, информация, предоставленная даже в таком виде, не должна игнорироваться.

Если серьезно, на Западе, например, в той же Америке, есть модель волеизъявления, при которой решение относительно посмертного донорства заносится в водительские права. В них предусмотрена специальная графа, или, в нескольких штатах, есть карточка донора, которая прикрепляется к правам. И так как они у большинства людей обычно с собой, этот документ попадает в руки к специалистам. Если там обозначена информация, что человек не желает быть донором посмертно, то она обязательно принимается во внимание. У нас сейчас, с 2015 года, будет предложена новая модель закона, согласно которой будет существовать регистр или единая база данных, и каждому будет предоставлена возможность выразить свое мнение в отношении посмертного донорства. В нем предлагается сохранить «презумпцию согласия» для совершеннолетних. Если они при жизни не волеизъявились в регистре и если их родственники, при условии информирования их о факте смерти, не высказали возражений по поводу посмертного донорства. Для детей же наоборот, необходимо будет очное волеизъявление родителей, то есть как раз «испрошенное согласие».

– Как ваши пациенты живут после пересадки с чужими органами?

– Как правило, после пересадки органов люди живут хорошо. Иначе эти операции бы не выполнялись. Они ведь делаются по ряду показаний. Либо они спасают человеку жизнь, например, пересадка печени или пересадка сердца, а также пересадка почки маленьким детям. Либо, в случае пересадки почки взрослым, эта операция не спасает жизнь, но значительно улучшает ее качество. Выживаемость увеличивается. Органы приживаются не всегда, но мы делаем все, чтобы такие случаи были редкими. Стопроцентных результатов ни в какой области медицины не бывает. Безусловно, все люди после пересадки органов нуждаются в регулярном наблюдении врачей. Наилучшие показатели по приживаемости, по сравнению с трупной трансплантацией, показывают трансплантации органов от живых родственных доноров, так называемая родственная трансплантация. Мы практикуем варианты родственной пересадки доли печени или почки. Родственники — это те доноры, которые очень охотно делятся своими органами, особенно, когда речь идет о пациентах — маленьких детях. Но далеко не всегда родственники могут стать донорами. Например, это невозможно в случае необходимости в пересадке сердца. Сейчас наши ребятишки едут за рубеж на такие пересадки, а это неправильно, хотя бы потому, что тогда не вовремя оперируют нуждающихся детей-граждан тех стран.

– В настоящее время много говорят об искусственных органах, насколько перспективно их применение?

– Наверное, это очень перспективная область науки, но пока еще ни одного органа, пригодного для трансплантации, не создано. Пока это только научные разработки.

– Многими религиями запрещается нанесение повреждения телу умершего человека. Как представители разных религиозных конфессий, в том числе и православной церкви, относится к донорству органов?

– Все, что делается во благо человека, церковь поддерживает. При том и православная, и католическая, и, насколько я знаю, и мусульмане относятся к этому положительно. Вот недавно в Белоруссии прошла акция, которую широко осветили СМИ. Католическая церковь и ее прихожане сформировали инициативную группу, и массово оформили завещания, выразив желание стать донорами после своей смерти.

– Очень распространенный сюжет для художественного фильма или околонаучной передачи: пересадили чужое сердце, или иной орган, и вдруг пациенту передалась чужая судьба, он чувствует себя другим, меняется мировоззрение, он вдруг полюбил близких своего донора: детей, мужа, родителей, Вам приходилось сталкиваться с подобными случаями на практике?

– Таких фактов нет. Передать часть души с органом невозможно. Но положительное решение человека при жизни о возможном донорстве после смерти создает условия спасения жизни других людей. Наверное, это является великодушным решением.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе