«Есть люди первой категории — жители агломерации»

Зоны развития агломерации. Фото предоставлено А. Озяковым

Где в Ульяновской области находятся «100 точек роста», зачем «расширять Ульяновск» и «объединять» его с Димитровградом

Елена Тарубарова

20 января, 2015 19:49

15 мин

В конце прошлого года на заседании Совета региональных и местных властей было подписано соглашение о реализации пилотного проекта Ульяновско-Димитровградской агломерации. Этот проект — один из 16 проектов-победителей конкурса Минрегиона РФ. Согласно проекту, агломерирование должно идти от Ульяновска и от Димитровграда во встречных направлениях и вести к урбанизационному освоению всей притрассовой полосы, охвата городским образом жизни подавляющей части населения муниципальных районов: Чердаклинского и, частично, Мелекесского.

В Ульяновской области разработкой программы занимался департамент стратегического развития управления внутренней политики и управления стратегического развития администрации губернатора Ульяновской области. О том, что такое агломерация и зачем она нужна, мы поговорили с заместителем директора департамента Александром Озяковым.

– Как давно вы занимаетесь агломерациями?

– Пять лет, с 2010 года, когда появились первые статьи тогда еще президента Медведева о том, что агломерация — это перспективное направление. Суть ее в том, чтобы решать проблемы, возникающие в регионе, на уровне прогнозов, предупреждать их, а не решать, когда они уже появились. На протяжении перестроечной и постперестроечной эпохи планирование осуществлялось на год, два, три, в лучшем случае. Перспективное планирование, этапы которого исчисляются десятками лет, не было актуальным, потому что было достаточно животрепещущих проблем «здесь и сейчас». Просто никто не смотрел настолько вперед.

– И когда ситуация изменилась?

– 2008 год был годом перелома: хотя он и был кризисным, но при этом показал, что даже серьезный, большой системный кризис не способен как-нибудь значимо изменить стабильность ситуации. То есть были проблемы, сложности, но сам вектор развития не менялся. Это говорит о том, что система выстроилась, обрела определенную устойчивость, и в ее рамках можно уже планировать более длительные перспективы.

– Скажите, что такое агломерация.

– Агломерация — это система территориального планирования, предусматривающая выделение зон перспективного развития, на которых должно концентрироваться самое различное производство. Формируется она, в том числе, исходя из присутствующих кадровых ресурсов, из человеческого потенциала — то есть тех работников, которых пока нет, но которые могут прийти в ближайшем будущем, из работы всех социальных институтов, в которых нуждаются люди, которые живут в рамках агломерации. Вот все это в комплексе и порождает уникальный территориальный объект под названием «агломерация».

– Территории Ульяновска и Димитровграда были выбраны для агломерации потому, что это два самых крупных города области?

– Изначально мы планировали одноядерную модель, и первое соглашение об агломерации, которое мы подписывали в ноябре 2012 года, касалось именно Ульяновска и прилегающей зоны — Ульяновского и Чердаклинского районов. После этого, создав на базе этой агломерации какие-то наработки, мы вышли с предложениями в московскую Высшую школу экономики. Там подготовили документ — схему пространственного развития Ульяновской области. И в процессе работы пришли к выводу, что упираться только в Ульяновск в рамках большого перспективного планирования не совсем правильно.

Так, на территории Ульяновской области и прилегающих регионов работает схема территориального коридора «Ульяновск–Самара–Казань». И отказаться от Димитровграда в рамках работы этого коридора было бы неправильно. Во-вторых, Димитровград как точка развития, может быть, даже больше насыщена, чем Ульяновск. Ульяновск — это сформировавшийся центр, с уже сложившимся и даже реализованным потенциалом. Димитровград — точка, где формируется очень весомый атомный кластер, и под это направление в него будут привлекаться новые специалисты, будут открываться новые производства, новые медицинские центры. И все это будет реализовываться в ближайшем будущем.

Здесь, конечно, существует немало опасностей. Людей настораживает то, что стройка объектов ядерного кластера идет на государственные средства, не слишком благополучно на другом ведущем предприятии — Димитровградском автоагрегатном заводе. В обществе нет уверенности, что перспективы развития этой территории надежны, к ним относятся скептически. На самом деле при разработке программы развития все риски и неблагоприятные прогнозы учитываются.

– Каким образом в рамках агломерации планируется развивать Димитровград?

– Когда мы фиксируем Димитровград, мы говорим и о прилегающих к нему территориях: это Мелекесский, Новомалыклинский районы, прилегающая территория Чердаклинского района. Два первых района только входят в программу, у них еще начальная стадия, в отличие от Чердаклинского, поэтому, говоря о них, нужно говорить о перспективе долгосрочной.

На первом этапе, как мы понимаем, будет идти развитие придорожной полосы: трасса и от трассы. Это главная точка. И вторая — это кадры, которые есть в этих районах. Нужны образовательные учреждения, которые смогут выпускать специалистов с определенной квалификацией. Учебные заведения должны быть «привязаны к месту», чтобы человек, живущий, к примеру, в Сухом Колке, понимал, что ему не обязательно после сдачи ЕГЭ ехать в Воронеж, Тамбов или Ульяновск, потому что есть учебное заведение рядом. И, поступая туда, человек проходит практику на определенном предприятии, имея через три года уже гарантированное место работы и зарплату.

А под развитие предприятия будет строиться жилье, ведомственное. И, разумеется, человек не поедет неизвестно куда, если рядом с ним уже будет платформа, на которой можно строить стабильное будущее.

В конечном итоге развитие территории подразумевает формирование комплекса: территория, на ней — необходимое производство, для производства — необходимые кадры, для кадров — необходимое обучение и социальная инфраструктура. Этот комплекс и есть база агломерации.

– Вы сказали о коридоре «Ульяновск–Самара–Казань». Что он представляет собой?

– Основные потоки движения: транспортные, коммуникативные, развитие производства, поставки товаров проходят именно по этому пути. Если вы посмотрите на полки магазинов, то увидите, что там очень много товара от производителей из соседних регионов. Даже на этом простом примере видно, что эти территории в целом взаимодействуют. Таким образом, говоря об ульяновско-димитровградской агломерации, мы включаем ее в эту территорию благоприятствования инвестициям, бизнесу и развитию. Тесное взаимодействие территорий, включающее благоприятствование взаимопроникновению бизнеса, тоже имеет свои риски — ослабление собственного производителя. Зато в такой ситуации обостряется конкуренция.

Проникновение внешнего производителя позволяет избежать монополизма. Это известный факт, что на территории региона довольно часто возникают договорные отношения, бизнес делит сферы, и не всегда внутри региона становится возможным соблюсти должный уровень конкуренции.

Но рынок — это только одна сторона процесса. Вторая — это транспортный коридор Восток–Запад. Трассы, проходящие через Ульяновскую область: Челябинск–Самара–Казань–Москва либо Саранск–Москва — эти ветки равнозначные — они обеспечивают взаимосвязь предприятий. Пример кооперации: Димитровградский автоагрегатный завод, который производит запчасти для УАЗа.

Третий аспект — социальная инфраструктура. С ее помощью планируется удерживать внутри региона квалифицированные кадры. Поиск работы для людей давно уже выходит за рамки одного региона. Для ульяновца поиск работы в Самаре или Казани — вполне реальная вещь. Еще проще и очевиднее — отправиться в Москву, но на это, как правило, идут те люди, которые готовы на не самый квалифицированный труд, либо те, кто имеет достаточно весомый «бэкграунд» и готовы «прыгать» в трудоустройстве сразу на определенную ступень.

Работу в соседних регионах — Самара, Казань — ищет около 15% ульяновских трудовых мигрантов. Это люди определенных специальностей, в первую очередь инженерно-технические работники. И Самара, и Казань активно строятся, поэтому им нужны даже не рабочие на стройку — там ищут и набирают проектировщиков. Вторые по популярности, как ни странно, бюджетные профессии. Те же медики: если они поедут в Москву, то там, скорее всего, смогут устроиться только в бюджетную больницу, по сути, абсолютно не улучшив свое положение в сравнении с положением в Ульяновске. В хорошие дорогие московские клиники можно прорваться только при большом везении. В Самаре и Казани клиники плодятся как грибы, и там спрос на врачей очень большой.

– Проект агломерации единственный в области?

– Территорий активного развития и не может быть много. Может быть, в каком-то очень большом субъекте Федерации их и может быть два, например. Но это точно не Ульяновская область. У нас возникает другой риск: мы, говоря, что в регионе есть место, где он развивается интенсивно, как бы ставим на другую ступеньку развития прочие его участки. То есть остальные места как бы «ущербные», к ним не прилагают усилий и в них не вкладывают деньги. И соответственно, есть люди первой категории — жители агломерации, а есть все прочие. Поэтому для выравнивания ситуации параллельно с зоной агломерации формируются так называемые поддерживающие точки. Там также будут формироваться и поддерживаться ресурсные центры.

Это такие населенные пункты, как Новоспасск, Инза, крупные железнодорожные центры, станции, где есть перспективы. Для любой перспективы необходимы люди — и они там тоже есть. Нет людей, и территория — это голая пустыня. К несчастью — и этот процесс актуален для всей страны — процесс опустынивания деревень идет и здесь. Можно, конечно, относиться к этому со скорбью и говорить, что мы теряем село, а можно подойти к этому рационально. Да, есть такие села, где остается в буквальном смысле по два человека, которые живут там потому, что они решили там быть в любом случае. Это их дело, повлиять на них мы не можем. Но вкладывать деньги в развитие этого села с точки зрения заботы о других налогоплательщиках неправильно. Жителей бесперспективных деревень нужно по мере возможности обеспечить всем необходимым, но развивать эту территорию бессмысленно. Нужно выбрать точки роста — сейчас у нас существует программа под названием «100 точек роста».

– То есть, планы агломерации связаны с этой программой?

– В идеале должно быть все взаимосвязано. «100 точек» — это проект министерства сельского хозяйства, но в общем и целом они тоже понимают, куда мы движемся, и мы стараемся двигаться в одном направлении. Часть этих точек роста заходит на территорию агломерации — города в силу своей специфики выступают сильными точками притяжения. Если говорить о Димитровграде, то там этот ареал где-то, наверное, километров 40–50, если говорить об Ульяновске — то там ареал притяжения даже больше, захватывающий и Майнский, и Сенгилеевский районы (хотя Сенгилей, сам по себе также является сильной точкой притяжения), и Теренгульский. Формально они в зону агломерации не входят, но фактически все же к ней относятся. А вот населенные пункты, которые выходят за границы зоны воздействия городов — они и являются точками балансировки.

– В представлении многих людей агломерация — это объединение территорий.

– Да, разговор об агломерации для многих обозначал, что мы «расширяем Ульяновск». Это не так. Вся агломерация строится на соглашении. Территорию район может отдать — Ульяновску или другому району, если он понимает, что сам не в состоянии ее обустроить. Но это редкий и частный случай. Один таковой имел место, когда часть Чердаклинского района, прилегающая к Ульяновску, к его промышленной зоне, отошла к городу. У района реально не хватало возможностей обеспечить эту промышленную зону необходимыми ресурсами. А сделать это было необходимо для привлечения инвесторов. «Дайте мне свет, воду и слив — я буду работать», — говорили инвесторы. Главной проблемы промзоны было отсутствие воды. Нужно было строить новую станцию. Деньги были у города, но не было у района. Поэтому присоединение оказалось вынужденной мерой.

Там, где присоединение не требуется, оно не происходит. Присоединение — это не содержание агломерационных процессов. Это один из возможных сценариев, но далеко не единственный.

Гораздо больше внимания должно уделяться координации действий, когда людям с одной территории — скажем, из Чердаклинского района, которые начали работать на другой территории — скажем, в Ульяновске, предоставляется такая возможность — дорожная и транспортная. Кроме того, межмуниципальный транспорт — это уже полномочия области, так что, разумеется, во всех принимаемых соглашениях должна еще присутствовать и воля областных властей.

– Существует также мнение, что участие в агломерации перспективного Димитровграда имеет целью обеспечить некими ресурсами находящийся в стагнации Ульяновск.

– На первом этапе Димитровград присутствует в агломерации исключительно как самостоятельное ядро. Участие его в проекте подразумевает взаимное развитие города и его сельских территорий — Новой Малыклы и Мелекесского района. В зону Ульяновска эти сельские территории абсолютно не попадают — это ресурс для Димитровграда. Так что точка зрения, что из Димитровграда собираются выкачивать какие-то ресурсы для Ульяновска — абсолютная неправда. Иное дело, Старая Малыкла — это отдельная зона рекреации, одинаково интересная для обоих городов, так как находится на равном расстоянии между ними и с одинаково развитой транспортной инфраструктурой. А Новая Малыкла и Мелекесс — это исключительно зона под Димитровград, его развитие.

– Когда люди почувствуют изменения?

– При оптимистичном прогнозе первые результаты — в 2021 году. В первой пятилетке будут сделаны дороги, будут доведены до ума все проекты в Димитровграде — нанокластер, хирургический комплекс и вся соответствующая инфраструктура. Также планы этого периода — это развитие рекреации Старой Майны как места отдыха.

Последнее чрезвычайно важно — если люди получат возможность отдыхать качественно у себя дома, они поедут в Турцию разве что для ознакомления. Знаю по себе — здесь тоже интересно. Кроме того, в первую пятилетку реализации программы нужно будет решить проблему отходов. У нас есть в этом отношении некоторые разработки. И здесь тоже есть определенные риски, потому что планируется строительство новых полигонов — а это негатив со стороны населения, это падение цен на жилье в масштабах области и прочее. Но не делать этого тоже нельзя. Есть частный интерес, есть общественный, а есть интерес развития.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе