«Это как дышать воздухом»

Ирина Кожухарова одной из первых открыла в  Крыму детский дом семейного типа. В ее семье рос и воспитывался 21 ребенок. Об одном из них знают далеко за пределами нашей страны — он виртуозный саксофонист.

На расхожий вопрос: «Как вас называют дети?» — потомственный биолог Ирина Кожухарова, не задумываясь, отвечает: «Дети не называют, они считают меня мамой». В августе 2014 года семейному детскому дому Кожухаровых исполнится 25 лет. В прошлом году в их приемной семье появилось пятеро новых детей.

История детских домов семейного типа берет начало в 1988 году. И связана она с именем советского детского писателя Альберта Лиханова. По его инициативе открываются первый такой детский дом. До этого считалось, что коллективная форма воспитания лучше. Теперь же детей-сирот передавали на воспитание в семьи.

По словам Ирины Кожухаровой, выглядело это примерно так:

– Вот вам дети. Вы несете за них полную ответственность, как кровные родители. Даже больше. Делайте, что хотите. Что вырастите, то и получите. Дальше будете с ними жить. Нас было 150–200 психов, которые решили идти по минному полю. Не зная, что их ждет впереди. Думали, возможны два варианта. Первый — дети будут бросаться на шею, а на ласку отвечать лаской. Второй — окажутся совершенно неконтролируемыми. Оказалось, совсем по-другому. Появились третий, четвертый и пятый варианты. У всех детей была общая травма — потеря семьи. И с возрастом она никуда не исчезает. Каждый ребенок требовал отдельного подхода. Цель была одна — взращивание ответственности. Он должен был вырасти в самостоятельного взрослого. В самом начале Лиханов сказал, что если мы уменьшим хотя бы на 10% уровень социального неблагополучия детей из интернат-учреждений, то это будет уже хорошо. Сегодня, взывая к профессионализму воспитателей семейных домов, от нас требуют 100%. В ответ, не устаю повторять: посмотрите, каков процент алкоголиков, правонарушителей вырастает в обычных семьях — большего требовать от приемных семей нельзя.

Воспитанники семейных детских домов, так же как и выпускники детдомов обычных,  достигнув совершеннолетия, должны получать собственное жилье. Но это в идеале. На данный момент ни у одного из воспитанников ДДСТ Кожухаровых квао=ртиры от государства нет.

– Поэтому кто-то работает и снимает жилье, — поясняет Кожухарова. — Кто-то живет на служебной квартире, предоставленной государством. Другие остались жить здесь, со мной.

Раньше семья Кожухаровых жила в центре города, в однокомнатной квартире на улице Пушкина. Когда они взяли на усыновление первых ребят из интерната, государство выделило им новую, но пустую пятикомнатную квартиру. К тому времени у супругов было двое своих детей. После, на деньги благотворителей, был отстроен двухэтажный дом. На собственные средства были проведены газ, вода и канализация, сделан ремонт.

Находится дом в микрорайоне Ак-Мечеть. В небольшом дворике, меня встречает собачий лай. Незнакомцев сторож не любит. В прихожей, выпалив «здрасьте», мимо проносится темноволосый мальчишка и выскакивает в дверь. Через просторный зал мы проходим на кухню. В доме тихо и уютно. За стеной играет саксофон.

– С первыми детьми было проще, — говорит профессиональная мама. — Мы только переехали. Вещей и мебели практически не было. Чтобы детям было, где спать, ходили с мужем по разным организациям. Вроде бы кошмар? Но нет. Дети видели своими глазами, как из ничего делается что-то. Это был дом не для нас, а для них. И воспринималось это как построение чего-то своего. Дети, которые приходили на все готовое, так это не воспринимали. Поэтому они говорили: «У вас».

Ребята, которые появились в доме последними, сейчас в лагере на море.

– Последние дети — все из одной семьи. Их пятеро. Воспитывать таких детей гораздо сложнее. У них совместный травматический опыт. Привычки и манеры, которые они сформировали в родительской семье. Соответственно, держатся вместе. А вот той привязанности среди братьев и сестер, о которой говорят, у детей нет. Они не защищают друг друга, а наоборот подавляют. Моя задача — сделать из них настоящих братьев и сестер. Это задачка для профессионалов. Получится у меня или нет? Честно признаться, не знаю. К слову, во Франции стараются не отдавать в один дом детей из одной семьи. По тем же самым причинам.

Входит девушка лет двадцати. Она достает из холодильника бутылку воды.

– Только не пей холодного, — предупреждает Кожухарова.

Поясняет мне:

– Оля занимается велоспортом. Ей нравится. И тренер говорит, что она способная. Если у ребенка есть хоть малейшее стремление, я стараюсь его поощрить. В этом плане у моих детей полная свобода.

Возмущают Ирину Ивановну бестактные проверки из различных инстанций. Она вспоминает, когда ей досталось за то, что у ее дочери постель была незаправлена. Девочка готовилась всю ночь к экзамену, утром подскочила и побежала на занятия. Опаздывая, про постель забыла. На что проверяющий возмущенно сказал: «Семнадцатилетняя девушка, и не приучена заправлять постель!». Кожухарова тогда ответила: «И что, она от этого как человек хуже стала?»

– Это личное пространство ребенка, — говорит мама. — У них никогда не было ничего своего. В интернате даже дни рождения, и те общие.

Что касается финансирования детдома семейного типа, то украинское государство ежемесячно платило детям два прожиточных минимума (около 2 тыс грн). Родителям выдавалось вознаграждение, процент от суммы на детей. Этого едва хватало, чтобы оплачивать коммунальные услуги, садик и кружки. Все остальное — за счет средств от благотворительности. Вопрос о пенсиях для мам-воспитателей до сих пор не решен.

– Как научить ребенка уверенности, если ты сам социально незащищен, не уверен в завтрашнем дне? — риторически спрашивает Ирина Кожухарова.

С переходом на российское законодательство должна измениться форма организации семейных детских домов. Все зависит от законов, которые примет Крым как субъект Российской Федерации. Пока что все остается, как есть.

– Придется начинать сначала, — оптимистично заявляет она.

Права детей-сирот Ирина Кожухарова отстаивает давно и успешно. Помимо этого она — практикующий тренер по подготовке приемных родителей.

Мимо нас с выстиранным бельем в руках проходит невысокая стройная девушка. Наталья — старшая дочь Ирины Ивановны. Психолог по образованию. Сегодня она сама родитель-воспитатель дома Кожухаровых. Поддержка мамы.

– Получилось само собой, — рассказывает Наталья. — Где-то глубоко внутри меня это было нужно. Да и вдвоем воспитывать проще. Образование пригодилось. Если мама берет на себя все дела, связанные с бумагами, то бытовая сторона — полностью моя. Часто спрашивают — как нам удается прокормить столько детей? Я не вижу разницы — готовить на четверых или на пятнадцать человек. Особенно, если дети тебе помогают. У каждого есть свои обязанности. Но за столом собираемся, в основном, вечером. Так как графики у всех разные: у кого-то кружок, кто-то на дополнительных занятиях.

Вздыхает и говорит:

– Лучше бы ели в одно время. Иногда кажется, что работаешь на конвейере. Одни поели, встали и ушли, другие пришли, потом третьи проголодались. Но привыкла уже.

Наташа улыбается, и становится ясно, что эта усталость в голосе напускная:

– Бывает, приходят в гости подружки наших детей из совершенно обычных семей и говорят: «У вас так классно». Уходить не хотят. Остаются ночевать.

На кухне один за другим появляются дети. Мы с Ириной Кожухаровой перебираемся в зал. Наталья остается с ними. Гремят кастрюли.

– В доме живут десять человек, — продолжает Ирина Ивановна. — В основном взрослые. Дети в лагере. С друзьями из Москвы приехала Вероника. Гастроли по Украине отменили, и у нее появилась возможность заскочить домой. В Крыму бывает не часто, где-то раз в год.

Услышав наш разговор, в комнату заходит Вероника. Гордость семьи. Саксофонистка. Недолго думая, садится на пол. Потом, откинув прядь рыжих волос, говорит:

– Когда приезжаю, все на меня набрасываются. Хотят поделиться секретами, рассказать, что произошло за год. Один говорит в одно ухо, трое — в другое. Очень эмоционально. Потом ничего не слышу.

Будущую саксофонистку Ирина Кожухарова удочерила в возрасте семи лет.

– Дети, попадая в семью, начинают искать себе некий авторитет. Кому можно подражать, кто более успешен, кто менее, что им ближе. Это как дышать воздухом. Ну а потом ребенок выбирает собственный путь. Мама же для них остается гуру.

Ирина Ивановна смеется и добавляет:

– Только Веронике никто не хочет подражать. Дети видят, насколько упорно она трудится, практически без выходных. Она — яркий пример того, как сложно быть музыкантом, связанной с этим ответственности. Здесь еще примешаны личные амбиции. Ребенок просто не хочет быть хуже.

Из кухни выходят две крохи: мальчик трех лет и девочка пяти. Садятся рядом. В руках сливы. Через минуту мы уже друзья. Еще через минуту — в моей ладони лежат две сливы.