Новости – Люди
Люди
«Покрыты копотью»
Успенский собор во Владимире. Фото: ИТАР-ТАСС, Владимир Смирнов.
Что происходит с Успенским собором, фресками Рублева и центром Владимира
7 февраля, 2014 16:15
13 мин
Генеральный директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника Светлана Мельникова руководит большим и неспокойным хозяйством. Шутка ли — уникальные произведения искусства, исторические раритеты, архитектурные памятники во Владимире, Суздале, Гусь-Хрустальном. Как все это сохранять и показывать людям? Это выяснял корреспондент «Русской планеты».
– Последний месяц СМИ бьют тревогу: знаменитые, уникальные фрески Андрея Рублева в Успенском соборе Владимира могут погибнуть. Что происходит на самом деле? В каком состоянии находится памятник?
– Проблемы, действительно, есть. Ситуация требует пристального внимания. Но все, что происходит с древним памятником, находится под нашим контролем. Постоянно идут работы, причем довольно дорогостоящие. Однако одновременно приходится учитывать много факторов.
– Например?
– Начнем с того, что Успенский собор — уникальный памятник архитектуры XII века, представляющий огромную историческую и культурную ценность, находится в оперативном управлении музея-заповедника. А с епархией у музея заключен договор о совместном использовании. Со всего света люди едут во Владимир, чтобы увидеть Успенский собор. И музей предоставляет им это право, организуя экскурсии. В то же время собор — это и величайшая православная святыня, кафедральный храм, где проходят богослужения.
Эта практика существует во все мире. Но, к сожалению, у нас она дает сбои. Де-юро хозяином является музей, а де-факто… В это трудно поверить, но у нас нет даже ключей от Успенского собора!
– Абсурдная ситуация!
– Иначе не скажешь! Старый договор о совместном использовании Успенского собора был заключен в 2000 году. Многое в документе не было прописано. Например, сколько в соборе может единовременно находиться человек, чтобы не нанести ущерб рублевским фрескам. Ведь для их сохранения мы поддерживаем в интерьере особый температурно-влажностный режим. Совместно используя уникальный памятник, музей и епархия должны учитывать каждую мелочь: количество горящих свечей, график богослужений, режим входа-выхода. Но заключить новое грамотное соглашение сейчас не представляется возможным. Потому что в законе просто отсутствует пункт о совместном использовании. То есть старое соглашение пролонгировать можно, а разработать новый документ, который устраивал бы все стороны и, главное, помогал сохранить памятник, нельзя.
– Значит, вариант один: договариваться, пытаться найти компромисс.
– Как количество свечей сказывается на фресках?
– Каждая горящая свеча коптит. Даже если она восковая. Я знаю, как решается эта проблема в Киеве, Великом Новгороде. Там в уникальных памятниках во время служений зажигаются только три большие свечи. Но нам, тем, кто приходит в храм на службу, обязательно хочется поставить свою свечу перед любимой иконой. И вдруг представьте, это запретят. Какой резонанс будет!
– Светлана Евгеньевна, Успенский собор считается единственным местом на Земле, где в таком объеме сохранились фрески Андрея Рублева. Как музей забоится о сохранении собора и фресок?
– Озвучу только одну цифру. За последние 10 лет на реставрацию было потрачено более 50 миллионов рублей. Замечу, что реставрация памятника ЮНЕСКО — дело не только дорогостоящее, но и очень ответственное. Например, работу на белокаменных фасадах могли выполнить специалисты только экстра-класса из ОАО «Владимирреставрация».
В прошлом году случилось событие, о котором мы мечтали десятки лет. Была смонтирована и запущена в эксплуатацию дорогостоящая климатическая система по отоплению, вентиляции и кондиционированию воздуха. Это стало возможным благодаря щедрой спонсорской поддержке. Проблема температурного режима в Успенском соборе сейчас снята. В ближайшее время мы намерены поставить в соборе датчики, чтобы в режиме онлайн следить за ситуацией. Необходимо постоянно понимать, что происходит во всех частях храма. Возможно, удастся поставить камеры.
А чего стоил ремонт электросетей и электрооборудования в памятнике! Как мы могли обойтись без этого? Старая проводка могла привести к пожару. А у нас, повторяю, даже ключей от храма нет.
– Скандальный оттенок в конце прошлого года приобрели реставрационные работы в Успенском соборе с участием компании «Вифания», которая была выбрана подрядчиком. Что в итоге?
– Была сложная ситуация. Заказчиком выступала епархия, хотя не имела на это право. Торги выиграла «Вифания» — фирма, нам до того времени незнакомая. Навели справки: компания зарекомендовала себя хорошо. Но что настораживало: фирма занималась созданием новых росписей. Мы могли бы обсудить все в рабочем порядке, но представители фирмы даже не приехали в музей-заповедник. В соборе поначалу даже леса ставили неправильно. О какой квалификации подрядчиков тут говорить! Торги выиграть может и Папа Римский. Вопрос в том, кого наймут на работу, направят на объект. В итоге помогла активная позиция музея-заповедника и поддержка администрации области. На работу сюда приехали профессионалы. Наших специалистов тоже взяли. В итоге реставрация в интерьере была выполнена хорошо, работы приняты.
– Кто обычно контролирует ход работ?
– Конечно, музей-заповедник. Мы говорим о работах на памятнике, внесенном в список ЮНЕСКО. Каждое телодвижение, любое действие по нему утверждается министерством культуры РФ. Оно же занимается и приемом работ.
– К слову, об администрации области. Губернатор Светлана Орлова не раз говорила, что будет держать на контроле ситуацию с работами в соборе.
– И здорово! Памятник не обделен защитой и заботой. Чем больше внимания будет, тем лучше.
– Что еще изменится в Успенском соборе в ближайшем будущем?
– Важна каждая деталь. Все, начиная со входа в храм, чтобы не было перепадов температуры. Мы обсуждаем этот вопрос со специалистами. Правильно говорит уважаемый владимирский реставратор Александр Игнатьевич Скворцов. Необходимо поставить заграждения вокруг столбов в храме. Верующие прислоняются к ним. Мебель двигают, царапают покрытие. Бывают, увы, повреждения.
– А когда начнется реставрация фресок Андрея Рублева?
– В идеале в этом году поставим датчики. Дальше будем, что называется, мониторить состояние фресок. Следующий шаг — нужно заказать специалистам методику реставрации живописи Рублева. Только на нее около миллиона уйдет. Деньги придется брать из текущего финансирования. Могу сказать откровенно: на все 58 памятников и 64 объекта хорошо, если 40 миллионов дадут. После этого нужно закончить реставрацию живописи XIX-XX веков, чтобы не пылить. И только после этого можно приступать непосредственно к реставрации фресок Рублева. Это долгий процесс. Аккуратный и деликатный. А ведь еще иконостасом надо заняться. Не зря говорят, реставрацию начать можно, закончить — никогда. Особенно, когда речь идет о таком уникальном объекте.
– Что с росписями сейчас?
– Покрыты копотью. В детстве я приезжала во Владимир с Сахалина школьницей. Мы с мамой долго стояли в Успенском соборе, и я видела на своде краба и осьминога. Когда училась во владимирском пединституте и начинала работать экскурсоводом, нас тоже водили в собор. Помню, как стала искать краба с осьминогом — и не нашла. Все поблекло, потемнело. Сегодня я знаю, где они находятся, но увидеть их почти невозможно.
– Какова ситуация с Георгиевским Собором в Гусь-Хрустальном? Неоднократно шли разговоры о том, что он будет передан церкви.
– Запрос епархии существует. Они собрали документы в соответствии с законодательством. Обратились в министерство культуры РФ с просьбой передать им собор. По закону с момента обращения начинается отсчет срока в шесть лет, за который нам должны предоставить альтернативное здание. Но насколько это реально? В музее хрусталя хранится огромный уникальный музейный фонд. Государство вложило много денег в сохранение здания. Там стоит специальное оборудование, специальные витрины. Мы что, так просто все это разрушим? Будет такой подход — первыми закричим. Но сейчас панику поднимать не стоит.
– Как вы относитесь к тому, что храм должен быть живым?
– Согласна! Однако давайте думать практично. Вот предлагают: отдайте под службы Золотые Ворота. Так в центре города как минимум пять храмов действующих. А вот в жилом микрорайоне Доброе некуда людям прийти помолиться. Может, епархии следует там часовенку построить? Хоть деревянную. Есть церковь, часовня. В Гусь-Хрустальном схожая ситуация. Город, у которого так много проблем, имеет жемчужину — Георгиевский собор. Больше 15 выставок проводят ежегодно. Работает детский центр: там первоклассники дают клятву, что в городе мастеров вступают в школьную жизнь. Выпускникам колледжа там вручают красные дипломы. Отнять у города этот очаг культуры — лично я от одной этой мысли физически страдаю. Равно как я страдаю, когда не могу сходить в кинотеатр «Художественный» во Владимире. Он закрыт и, кажется, никому не нужен. Потрясение было, когда я впервые туда зашла. Там увидела фильм «Гусарская баллада». Кинотеатр, кукольный театр, музей, парк — все эти кусочки, константы создают нашу жизнь в целом. Нельзя их отнимать! Иначе теряем историческую память, преемственность.
– Изменился ли облик Владимира за последнее время?
– Он меняется, и порой не в лучшую сторону, к сожалению. Владимир теряет историческое лицо. Я никогда не пойму тех, кто разрешил строительство высотки на улице Семашко. Смотришь в арку Золотых ворот, а видишь тело огромного современного дома. Как можно было такое допустить? Господа архитекторы, где вы? Кто дал разрешение на строительство? А как можно было на улице Горького строить «Китайскую стену» рядом с БСП. Этот дом перекрыл всю панораму города.
– Приезжая во Владимир, режиссер Тонино Гуэрра говорил: «Застраивать заливные луга рядом с городом — преступление». Вот так и с Семашко.
– Именно! Помню, мы стояли на смотровой площадке у собора с вице-премьером Шуваловым. И он сказал: «Кому же пришло в голову построить на той стороне реки многоэтажки?» Нет ответа. Другой пример: на пути к Вознесенской церкви, в том месте, где расходятся три дороги, построили без разрешений таксистское депо. Это историческая зона города. Ни в какие ворота такие действия не лезут. Разве там ему место? Но наша беззубая городская власть не может прекратить это безобразие.
– Выходит, специалисты неквалифицированные в градостроительной сфере и у них нет понимания того, что мы теряем?
– В таких городах, как Владимир, должна быть очень сильная архитектурная служба. У нас в городе долгое время не было главного архитектора. Профессионалы есть, но они не задействованы должным образом. Вообще я считаю, что у мэров исторических городов должны быть особые полномочия, направленные на защиту исторической составляющей. И спрашивать с них нужно по-особому. Ведь даже рядовая застройка создает городской колорит.
– Все-таки в городе появляются какие-то новые, привлекательные места.
– Все они несут разное. И разной степени доступности. Открывают и музеи водки, и музеи пива. Вот у нас во Владимире открылся «Музей Бабки Ежки». Отличный магазин по продаже сувениров с интерактивной программой. Ну, не называйте его музеем только. Или если уж назвался музеем, соответствуй званию! Расскажите тогда и об истории образа, и о Бабе Яге в русских сказках и других произведениях искусства. Дайте человеку, входящему в ваше пространство, всю информацию. Билет туда стоит 200 рублей! Для сравнения: билеты на выставку «Екатерина Вторая: путь к трону» из Государственного исторического музея, которая работает в Палатах, стоят: взрослый — 120 рублей, детский — 80 рублей.
– Как Суздалю удается сохранять город-музей под открытым небом?
– В этом году городу 990 лет. Через 10 лет — охнуть не успеем — будет тысячелетие. Мы сейчас должны сделать все, чтобы появилась федеральная целевая программа, нацеленная на спасение, сохранения Суздаля. Надо помнить, что Суздаль в России один. Поэтому нельзя допустить, чтобы его уникальный исторический облик исчез за евроремонтом.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
