Новости – Титульная страница
Титульная страница
Жизнь — это белые фасолинки
Фото: Дарья Соловьева
Корреспондент «Русской планеты» выясняла, чему учат в школе приемных родителей Ижевска
18 декабря, 2013 17:29
6 мин
Вот уже год как все кандидаты в приемные мамы-папы, прежде чем усыновить ребенка, должны пройти особые курсы. «Зачем нам это надо?» — самый популярный вопрос среди кандидатов. «Разве мы не сможем воспитать чужих, если своих воспитали?» — это тоже интересно. Корреспондент «Русской планеты» побывала учеником Школы приемных родителей (ШПР)и нашла неочевидные ответы на эти очевидные вопросы.
- В один прекрасный день на свет появились два здоровых малыша — Андрейка и Бориска. Из роддома Андрейку ждали счастливые родственники, а Бориску не ждал никто. Ни мама, ни папа его не хотели.
Это один из тренингов в ШПР. Одна часть потенциальных мам-пап пытается вжиться в роль Бориски, а другая — Андрейки. Кроме этой задачи, перед ними стоит еще одна — наполнять стаканчики белой фасолью, если с главными героями истории происходит что-то хорошее, и черной, если плохое.
- Андрейке повезло с мамой и папой, — продолжает рассказ специалист школы Светлана Жильцова. — Они его холили и лелеяли. А вот Бориске нет. Родители часто забывали про него, обижали и даже били. Чтобы защитить ребенка, органы опеки забрали его. Так он оказался в детдоме.
Три семейные пары, один мужчина и две немолодые женщины ловят каждое слово учителя. Стаканчик Бориски скоро наполняется черной фасолью. Малыша взрослым ужасно жалко. Но жалость еще не гарант того, что эти ученики дойдут до конца и возьмут своего Бориску из детдома.
- Бориску усыновили родители Андрейки. Как вы думаете, будет ли малыш доверять новым папе и маме после того, как с ним поступили взрослые? Он думает, что так поступают все.
Возможно, Бориска свою злость будет вымещать на новых родителях, потому что настоящих обидчиков рядом нет. Но это нормальный ребенок, просто он оказался в ненормальной ситуации. Родителям придется постараться, чтобы белой фасоли в жизни Бориски стало больше. Кстати, смогут ли родители Андрейки применить свой прежний опыт в воспитании Бориски?
- Нет, конечно, — отвечает один из пап. — Они же воспитывали совершенно другого ребенка.
- Вот для этого вы здесь, чтобы понять, как помочь Бориске, — улыбается ведущая занятий.
Урок подходит к концу. Напоследок Светлана предлагает посмотреть короткометражку Быкова «Я сюда больше никогда не вернусь». Фильм про девочку, которая не смогла жить с беспробудной пьяницей-матерью и прыгнула с косогора вниз, страшнее фильма ужасов. Уже на третьей минуте фильма, когда мать бьет девочку по щеке, а потом кричит: «Чтоб ты сдохла, доченька», я слышу за своей спиной всхлипы:
- Где вы такие фильмы берете? Это нельзя показывать всем.
- Кто не в состоянии это выдерживать, тот едва ли готов быть рядом с ребенком, который имел подобный опыт за плечами, — хмурится Светлана Жильцова. — Если вы не можете смотреть этот фильм, то вам стоит задуматься, а сможете ли вы жить с таким малышом под одной крышей и помочь ему справиться с тем, что он пережил. Мы вам не страшилки рассказываем, а реальные вещи. Наша задача в том, чтобы подготовить вас к рискам.
- А если они передумают становиться приемными родителями? — замечает корреспондент «Русской планеты».
- И слава Богу! Если они поймут сейчас, что не готовы, то смогут избежать трагедии в будущем. Ведь если они поймут это только после того, как возьмут ребенка, то сделают жизнь невыносимой и себе, и малышу.
В прошлом году ШПР прошли 327 мам-пап. Один из главных вопросов, который задают родителям в школе: «Зачем вам ребенок?»
- Мы внимательно смотрим на мотивацию человека, — говорит корреспонденту «Русской планеты» Лариса Гребенщикова, руководитель ШПР. — От нее зависит, как будут развиваться отношения между родителями и приемным ребенком. Например, жалость — ненадежный фундамент для построения семьи. Вряд ли она просуществует долго. Точно так же, как семья, которая была создана, чтобы сохранить распадающийся брак.
- Бывают ли у родителей корыстные мотивы, например, выплаты за приемного ребенка?
- К сожалению, да. Мой первый ученик-родитель пришел в школу, имея корыстную цель. Сначала я долго не могла понять, зачем ему нужен ребенок. В конце концов, передала его другому психологу. Потом она мне сказала: знаешь, ему вообще-то нужен был газ на участок. Больше к нам этот мужчина не приходил.
«Неправильная» мотивация может привести к возврату ребенка. Для него это сильнейший стресс — очередное подтверждение «никомуненужности». В прошлом году в учреждения вернули 150 детей. С одной стороны, не так уж много: всего 3% от общего числа сирот. Но с другой, это ведь не просто цифры, а реальные жизни реальных детей. Поэтому органы опеки и попечительства (ООП) не спешат отдавать малыша каждому обратившемуся.
- Желающих взять ребенка в семью много, — утверждает Татьяна Санникова, начальник Отдела опеки и попечительства в отношении детей-сирот, оставшихся без попечения родителей Комитета по делам семьи и демографической политике при правительстве Удмуртии. — Но приемные семьи очень капризные. Некоторые из них готовы брать только красивых, здоровых и талантливых детей. И совсем не готовы к психологическим расстройствам, которые есть практически у каждого ребенка из приюта.
Для большинства родителей приемный ребенок словно марсианин. Иногда папы и мамы отчаиваются и после нескольких месяцев, проведенных вместе, потеряв всякую надежду понять ребенка, хватаются за головы. Справиться с испытанием могут только самые стойкие и любящие.
- Первые дни не понимала, почему Ксюша с Ваней капризничают, плачут, — разводит руками Елена Васильевна, одна из приемных родителей. — А когда они начали проситься обратно в детдом, это было для меня как нож по сердцу. Признаюсь честно, тогда приходили в голову мысли, что я не справлюсь. Если бы не знания, которые мне дали в школе, я бы не смогла жить с ними.
Знания спасли не только эту семью. За год существования ШПР возвраты в республике сократились, утверждают специалисты.
- Перечитывала свои записи, которые сделала в школе, а потом шла к Ксюше со словами, что у нас все будет хорошо, что мы справимся, — продолжает свою исповедь приемная мама. — Прошло полгода как мы вместе, и сейчас уже все налаживается.
Ксюше было 9 лет, а Ване 7, когда они оказались в детдоме. Они цеплялись за малейшую ниточку, чтобы не расстаться с родителями.
- Как-то я включила телевизор, а там показывали детский дом, — вспоминает 12-летняя Ксюша. — Я смотрела на экран и думала, что мы ни за что там не окажемся, а вышло совсем по-другому.
- За нами пришли тетеньки и увезли от родителей, — подключается к разговору Ваня. — Нам повезло, что нас забрали из детдома. Кроме мамы и папы теперь у нас еще есть два брата, —он делает жест в сторону кровных детей Елены Васильевны и улыбается.
- Они еще не забыли прежних родителей, — признается мне потом приемная мама. Хотя и говорят, что обратно к ним не хотят, а все равно ждут, что родная мама за ними вернется. Хотя Ксюша, мне кажется, уже потеряла всякую надежду. Мама много раз ей обещала приехать, но не выполняла обещаний. Я ее успокаиваю: молись, это чудо может сотворить только Бог.
- Они вас называют мамой?
- Не часто, — грустнеет женщина. — Но ведь это звание нужно заслужить. Мы каждый день учимся любить друг друга. Я стараюсь понимать их уже без моих тетрадок. Вижу, что и они хотят полюбить меня. Ксюша, когда рисует или вышивает, обязательно пишет в уголке «love». Но полюбить по-настоящему друг друга, мы сможем только с Божьей помощью. Ведь Он есть любовь, — показывает вверх женщина.
«Моя профессия — быть мамой». Так начинает разговор с корреспондентом «Русской планеты» Елена Владимировна:
- Своих дочек мы с мужем вырастили, ресурсы и материальные и духовные у нас еще есть, вот и решили взять детей.
Это явление в школе приемных родителей называют синдромом «пустого гнезда».
- Это когда у родителей есть нерастраченные чувства, а излить их не на кого, свои дети «разлетелись», а внуки еще не появились, — объясняет Лариса Гребенщикова. — К нам в школу часто приходят такие родители.
- Это мои малыши: Дима, ему 9 лет, и Денис, ему еще только 7, — с гордостью показывает фотографии приемных детей Елена Владимировна. Вообще-то муж хотел месячных малышей, но я его отговорила. Когда ты берешь в семью маленького человечка, ты про него ничего не знаешь, и при этом клянешься ему в вечной любви и в горе, и в радости. Я убеждена, что лучше брать ребенка постарше: ты можешь увидеть его характер и темперамент. А главное, можешь понять: твой это человек или нет.
Елена думала, что детей будет выбирать долго и тщательно. Но вышло иначе. Она до сих пор не может разобраться в том, кто кого выбрал в этой истории. То ли они с мужем детей, то ли дети их.
- Мы пришли к Диме сначала как спонсоры, чтобы для него не было травмой, если не заберем его. Он позвал нас на роллердром. Когда мы вышли из машины, Дима неожиданно взял моего мужа за руку, а потом потянулся к моей. Я, конечно, не смогла отказать.
Не устояла Елена Владимировна и во второй раз, когда познакомилась с Дениской:
- Уже на второй встрече он назвал меня мамой. Этим он меня и обрадовал, и напугал одновременно. В школе приемных родителей нам рассказывали о «расстройстве привязанности». Когда малыш готов называть каждую вторую женщину мамой. Когда я пришла навещать его в следующий раз, поняла, что с ним все нормально. Дениска повел меня на скамеечку, а за нами увязался его друг, который начал со мной активно общаться. В какой-то момент Дениска заревновал меня, перебрался ко мне на колени. Повернул мое лицо к себе, начал заглядывать в глаза. И я поняла, почему он так быстро назвал меня мамой — просто он очень давно ждал меня.
- Больше вас ничего не пугало? Гены, например, которых так боятся приемные родители.
- Нет, у каждого человека в роду есть предки со своими особенностями. Меня пугают их воспоминания о доме. Даже те, которые они считают хорошими. Они мне говорят, «а мы на диванчике телевизор смотрели». А потом выясняется, что кроме диванчика у них ничего и не было. «А у нас было столько малины!» А почему малина? Потому что все заросло, и кроме нее ничего не было.
Елена Владимировна отворачивается и смахивает слезы.
- Извините, просто сердце разрывается, как представлю, как жили мои дети.
Про то, что они приемные, она уже не помнит. На вопрос корреспондента «Русской планеты», стоит ли скрывать правду от малыша, Лариса Геннадьевна качает головой:
- Мы не советуем хранить тайну. Взрослым все время придется на расспросы малыша о прошлом сочинять небылицы. Они сами рискуют запутаться во лжи. Что плохого в том, что ребенок будет знать правду? Не стоит бояться реакции ребенка. Все зависит от того, как вы преподнесете ему эту правду. Если сказать, что он был никому не нужен, и поэтому его бросили, то для него это будет трагедией. А если сказать, например, что у мамы, которая его родила, просто не хватило сил, и она не смогла быть рядом, можно рассчитывать на понимание.
Как сказать малышу, что он «свой-чужой», тоже учат на занятиях. И даже предлагают несколько вариантов. Алина пока свой не выбрала. Но зато она твердо знает, зачем ей некровный ребенок:
- Надеюсь, у меня получится наполнить его жизнь белыми фасолинками.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
