«Ларек считался таким ДОТом»

На Привокзальной площади Волгограда завершается демонтаж торговых киосков. По распоряжению врио главы региона Андрея Бочарова площадь перед железнодорожным вокзалом будет благоустроена, а во внешний облик обновляемой территории непрезентабельные киоски, где втридорога торгуют жвачками и бутилированной водой, не вписываются. На днях врио губернатора Андрей Бочаров отметил, что всех владельцев ларьков необходимо проверить на наличие документов, подтверждающих право собственности на землю, где расположены их торговые точки. По мнению Бочарова, Привокзальная площадь является визитной карточкой Волгограда, и ларьки портят всю архитектурную особенность центра города.

Любовь Пятова — известный в прошлом предприниматель, совладелица нескольких продуктовых магазинов. А в начале 1990-х Любовь Пятова стала первой ларечницей в Волгограде. Свою первую «точку» она открывала как раз на Привокзальной площади, в нескольких десятках метров от железнодорожного вокзала.

– Я работала продавцом, муж — на заводе «Аврора», — рассказывает корреспонденту «Русской планеты» Пятова. — У нас росли двое сыновей, старший только что вернулся из армии. Еще в советское время мне представлялось, что когда-нибудь открою свой магазин, и вот пришла пора свои мечты реализовывать. Мой отец был хорошим инженером, часто бывал в заграничных командировках и благодаря его связям я сумела взять в аренду металлический ларек. Поставили прямо на «привокзалке», и первым товаром были далеко не «Сникерсы» и «Марсы».

– Приветствовалось две формы собственности: ОАО и ИЧП, — рассказывает Любовь Пятова корреспонденту «Русской планеты». — Больше доверия было индивидуальным частным предприятиям. Я открыла именно ИЧП, и началась «игра» в «купи-продай».

Буйным цветом расцвета спекуляция. То, что раньше было запрещено законом, теперь разрешалось, причем товар покупался буквально в паре километров от места продажи. Пятова рассказывает, что старт своего дела дался ей тяжело. В стране творилась неразбериха, без работы остался муж, который не поддерживал начинания супруги и стал часто выпивать. Одна надежда — на старшего сына. Он-то и предложил женщине начать. С горючего для зажигалок. Сын Артем и двое его бывших одноклассников отправлялись с Привокзальной площади на троллейбусе № 2 в Ворошиловский район, где возле кинотеатра «Гвардеец» находился магазин «Культтовары». Это был единственный в городе магазин, где продавали топливо для зажигалок. Газовые зажигалки только входили в моду, и на них был большой спрос. Горючее в них заканчивалось быстро, и только в ларьке Пятовой у вокзала можно было купить газ, чтобы их заправить.

19-летние парни закупали сотни баллонов с газом, грузили их в рюкзаки, ящики, старые детские коляски и везли «на точку». Работа была несложной: начав с 10 утра, к 13 часам дня юноши были совершенно свободны. При этом в кармане у каждого денег было примерно столько же, сколько за месяц получал трудяга моторного завода. Этого хватало, чтобы пройтись по комиссионным магазинам и прикупить пару новых шмоток. А на следующий день Пятова отправляла своих помощников на Центральный рынок города. Здесь, в подвале, располагалась самая крупная в городе негласная оптовая база. Ставка была сделана на алкоголь, продавцами которого в основном были кавказцы — спирт и водку продавали в бутылках, в канистрах и даже в трехлитровых банках. Здесь же можно было закупить 96-процентный польский спирт «Ройал» и важный ингредиент, который чуть позже стали использовать для «приготовления» ликеров — сироп «Citron».

– Крепчайший спирт разводили водой, а чуть позже — сиропом «Citron», у которого была масса разных вкусов — мятный, малиновый, персиковый. Из литровой бутылки 90-процентного спирта получалось 4 бутылки «Малинового ликера». Такой алкоголь стал «золотой жилой» для многих ларечников, которые для антуража добавляли на прилавки «Сникерсы» и «Марсы», — рассказывает Пятова.

Волгоградка решила попробовать расширить ассортимент промышленными товарами. Ее сын стал ездить в Краматорск — там жила мать Любови Пятовой. Бизнес на Украине в то время развивался быстрее, чем в России. Это объяснялось отсутствием таможенных правил и границ, что позволяло завозить на территории республик бывшего Союза товары из Европы. Проблема заключалась только в наличии денег на закупку товара.

– В то время был очень популярен анекдот. Встречались два коммерсанта, один у другого спрашивал: «Купишь у меня вагон мармелада за миллион?» Второй отвечал: «Куплю!» Договорившись встретиться на этом же месте ровно через сутки, коммерсанты расходились в разные стороны — один в поисках вагона мармелада, второй — в поисках миллиона рублей. Стоит признать, что все отношения строились на доверии. Часто товар можно было взять под реализацию безо всяких условностей и бумаг. Каждый знал, чем рисковал — не выплатишь долг по товару — тебе сожгут ларек, изобьют продавца или что-то в этом роде.

Сын Пятовой стал привозить в ларек из Краматорска панорамные автомобильные зеркала заднего обзора. Таких «штучек» в городе еще не было, как и автомобильных дезодорантов, которые шли «на ура». Затем Артем стал ездить еще и в Казахстан, откуда привозил австрийские магнитолы — их тоже продавали в ларьке возле вокзала.

– Платить за бизнес приходилось всем, — вспоминает Любовь Дмитриевна. — милиционерам и «крыше». Первым — чаще всего товаром, а со вторыми было сложнее. Приходили парни, говорили условную фразу, и нужно было без лишних разговоров отдать требуемую сумму. Помню случай — у причала на набережной какой-то умник решил открыть кафе прямо на теплоходе. Пришли к нему накаченные ребята, представились, от кого они, сказали, что нужно платить. Владелец кафе замахал руками — идите, мол, отсюда, у нас свободная страна, никто никому платить не будет. На следующее утро его кафе сгорело вместе с теплоходом, а того коммерсанта в бизнесе больше никто не видел.

Предприниматели старались брать для работы металлические ларьки, в которых только 15% общей площади было застеклено. Пятова объясняет — а как иначе? Ларек — он считался таким ДОТом, оборудованным крепкими врезными замками и в случае непредвиденных ситуаций мог защитить и товар, и продавца. «Крыша» была очень строгой — если не понравилось, как продавец улыбается, деревянный ларек могли сжечь, а вот с железными такой номер не проходил. Максимум — били стекла. Среди них были и «красивые» — первые фирменные металлические ларьки с надписью «Мальборо» появились в Волгограде осенью 1992 года на Аллее Героев, возле гостиницы «Интурист» и около Ворошиловского торгового центра. Ассортимент был привычный — спирт, шоколад, сигареты, водка «Белый медведь», пиво в жестяных банках. Любови Пятовой понадобилось три года, чтобы сбылась ее мечта — в 1995 она открыла свой собственный продуктовый магазин на улице Советской в центре города. Через некоторое время — еще один. Сейчас бизнесом волгоградки заправляет ее сын и его дети. Сама глава бизнеса уже почти 10 лет живет в Чехии. Она сделала себе пластические операции и совершенно не похожа на ту Любу, которая в начале 1990-х проявила удивительную для женщины предпринимательскую смекалку.

Волгоградец Сергей Акимов — владелец сетевого магазина, торгующего различными компьютерными «прибамбасами». Спрос на его товар есть всегда, и чтобы расширить свой бизнес, Акимов открыл несколько таких же магазинов в Астраханской области, намереваясь расширяться и дальше. Сегодня он собственник нескольких десятков квадратных метров недвижимости в Волгограде и за его пределами, владелец дорогой машины. Сергей считает себя преуспевающим коммерсантом, который может позволить себе очень многое. А 20 лет назад он, вчерашний выпускник вуза торговал «Сникерсами» в ларьке. Первый коммерческий опыт у Акимова связан с «ларечной эпохой.

–Это было время исторического поворота, — рассказывает корреспонденту «Русской планеты» Сергей Акимов. — СССР уже фактически не было, а новая Россия только набирала обороты. Торговые поставки со странами бывшего Союза прекратились, и в магазинах было шаром покати. В 1992 году я получил диплом инженера-строителя и мог отправляться на строительство городских и межгородских автомобильных дорог. Родители настаивали, чтобы я получил в «политехе» (Волгоградский государственный технический университет. — Примеч. авт.) распределение, попросившись на какую-нибудь важную стройку века с таким расчетом, чтобы в будущем мне дали жилье. На тот момент мы еще не осознавали, что в стране все изменилось окончательно и бесповоротно. В Ворошиловском районе жил мой друг, Валерий Федоров. Он только что вернулся из армии и был в некотором шоке: служил в Карелии, в армию уходил из СССР, а вернулся в страну с непонятным названием и внутренней ситуацией.

Акимов рассказывает, что вместе с другом они решили искать работу. Многие сверстники говорили, что теперь не обязательно пахать целый месяц, чтобы получить заводскую зарплату, это можно было осуществить за день-два, но как?

– Случай привел нас в Ворошиловский торговый центр, — рассказывает Акимов. — У его главного входа появились первые коммерческие палатки, и мы с приятелем хотели посмотреть, что там продают. На наше счастье продавцом оказался знакомый парень. Мы приходили к нему каждый день, чтобы понять, почему волгоградцы выстраиваются в очереди возле ларьков, ничего не покупают, а только глазеют на товар?

Акимов рассказывает, что первые коммерческие палатки в Волгограде представляли собой раскладной стол, который продавался в магазинах «Спорткульттовары», и пару спортивных сумок, которые стояли под этим столом. Из сумок доставали сам товар и выкладывали его на столе. Ассортимент трудно было назвать широким — турецкие жвачки — «шарики» в пластиковых упаковках по 10 штук, шоколадные батончики, сосиски в консервных банках и водка, производителя которой не знали даже сами продавцы. Первый месяц «открытой продажи» показал, что товар надо беречь — случалось, что он пропадал с импровизированной витрины. После этого вещи стали привязывать обычной бельевой резинкой к вмонтированному в край стола шурупу.

– Но накануне нового 1993 года торговля шла настолько активно, что продавцу понадобились помощники, — вспоминает Акимов. — Родителям я ничего говорить не стал, хотя они настаивали, чтобы я нашел наконец работу и ходил каждый день на производство. Продавец позвал нас с приятелем, так я получил свой первый опыт «прямых продаж».

Акимов вспоминает, что в первый же день ему выдали на руки две тысячи рублей. Это были огромные по тем временам деньги. Сергей потратил их на «пирушку» с друзьями, ничего не сообщив родителям. Пили спирт «Ройал», который сами и продавали, закусывали консервированными сосисками и шутили, что выпивка по вкусу и запаху чем-то напоминает тормозную жидкость. В то время мама Акимова, работавшая учителем истории в старших классах, получала 5 тысяч рублей в месяц.

– Увидев, какие доходы может приносить такая работа, я решил стать продавцом, — говорит Акимов, — захотелось открыть свой ларек.

Задуманное осуществилось уже через год. Сегодня бизнесмен вспоминает, что никаких особенных документов на это не требовалось. Он написал заявление и отнес его в районную администрацию, где получил устное «добро» и рекомендацию — устанавливать киоск не менее чем в 100 м от Ворошиловского торгового центра.

– На тот момент районные власти руководствовались документами Совета министров СССР «О создании кооперативов общественного питания», «О создании кооперативов по бытовому обслуживанию населения», «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления», — говорит Акимов. — Появилось желание поставить себе такой киоск, как у «Спортлото». По слухам, он стоил два миллиона рублей, и я решил найти компаньонов. К счастью, они нашлись. Одним из них был Александр Пустовалов, ставший нашим «мозговым центром»: находил деньги, организовал поездки в Москву за товаром. Мы стали возить ликеры «Амаретто», «Кокос», тушенку «Великая стена».

Так в Волгограде появились «коммерсанты», которых многие считали спекулянтами — по сути так оно и было. Но накручивать стоимость приходилось — чтобы выплатить долги, закупить товар и заплатить «крыше».

– Законы местного рынка были таковы, что до 40% выручки я был вынужден отдавать «крыше», — вспоминает Сергей Акимов. — Это давало мне гарантию, что мой «комок» не перевернут, не сожгут. С некоторыми из парней, которые были «крышей», общаемся и по сей день — это солидные господа, один, кстати, был депутатом местного заксобрания. Но в то время было все иначе. Первая встреча с ними выглядела примерно так — они пришли поговорить. Объяснили, что раз в месяц наш ларек должен платить определенную сумму, иначе никакой торговли не будет. К тому моменту я уже был наслышан, как бандиты громят киоски «непослушных» в Московской области, и спорить не стал. Пару раз приходили «чужие», на которых мы жаловались «своим». Они разбирались меж собой, но и нам мстили — в киоске выбивали стекла, уносили товар.

Волгоградец вспоминает, как ему довелось впервые отправиться за товаром в Москву. Но где именно ведется оптовая закупка — он узнал только в столице. Приехали на машине друга к Казанскому вокзалу. Там на запасных путях стояли вагоны, которые требовалось разгружать — в них и был товар. Его грузили ящиками в машины, расплачивались с людьми сомнительного вида, не задавая никаких вопросов, и везли в Волгоград.

Акимов вспоминает, что его торговый ларек не раз поджигали хулиганы, решившие попугать продавцов, которые работали в палатках круглосуточно. Помнит он и то, что делиться выручкой приходилось не только с «крышей», но и с милиционерами, для которых возле Торгового центра поставили опорную точку.

Еще один волгоградец, совладелец агентства недвижимости Евгений Романов, считает, что «ларечная эпоха» многому его научила. Корреспонденту «Русской планеты» Романов рассказал, как в начале 1990-х он сутками стоял в очереди в оптовый магазин у Тучкова моста в Санкт-Петербурге. Неподалеку жили родственники, у них Евгений останавливался, заваливал одну из комнат пустыми баулами, а после закупки в «оптушке» вез в Волгоград сумки с блоками сигарет, жевательными резинками, шоколадными батончиками.

– Заняться коммерцией предложили друзья-однокурсники, — рассказывает Евгений Романов. — После школы я поступил на истфак Волгоградского государственного университета, а через полгода ушел в армию. Был 1993 год, когда вернулся. В магазинах — пусто. Продукты — по талонам. Девушки на улицах — в цветных колготках, которые оказались «дольчиками», и с синими челками. Парни — в малиновых пиджаках и с неопрятными прическами. Восстанавливаться в университете не стал. Первый коммерческий опыт состоялся на Каче — в торговой палатке продавал водку и сигареты. Точка представляла собой «шатер» — металлические стояки, сверху накрытые непромокаемой тканью. Ларек появился гораздо позже. Прознав о его бизнесе, «в точку» стали захаживать бывшие одноклассники и их друзья, которые считали, что Романов просто обязан их угостить заморскими продуктами.

– Называли «жидом», и меня это расстраивало, — рассказывает Романов. — Я считал каждую копейку, потому что брал в долг на развитие своего дела. И приятелей, которые воровали из палатки товар, потому что я якобы должен был угостить, просто вычеркнул из списка друзей. Подружился с владельцем соседней точки дядей Яшей. Он закупал ткань и шил чехлы для автомобильных сидений. Дядя Яша был инвалидом, жил неподалеку. Но вскоре дело в свои руки взяла его супруга Светлана Евгеньевна, которая поле смерти мужа очень удачно развернула производство, открыв фирму «Комфорт».

В планах у Романова была торговля одеждой. Путешествуя в северную столицу за сигаретами и алкоголем, он планировал скопить небольшую сумму, чтобы открыть свою точку по продаже китайских джинсов, шлепанцев и курток. По его словам нормальное зимнее пальто в то время можно было купить за 250 тыс. рублей, кооперативные сапоги — от 70 тысяч. Брендовые наклейки, которые выдавали китайский ширпотреб за «Мальвину», «Ливайсы», «Ранглер», можно было купить на Центральном рынке в Волгограде оптом — тысяча рублей за упаковку, в которой находилось пять наклеек «Монтаны».

– Мать и отец работали на металлургическом заводе «Красный Октябрь», — рассказывает Евгений Романов. — Отец получал 140 тысяч рублей, мама чуть меньше. Но все деньги были только на бумаге, завод не платил зарплату по 14-16 месяцев. У отца скопился долг почти в два миллиона рублей. Как жили в то время? Родители все лето проводили на даче, овощи и фрукты запасали на зиму. Младшая сестра поступила учиться в кооперативный техникум, и впервые я узнал, что обучение может быть платным. В месяц отдавали 60-70 тысяч. Где брали деньги? Выручала торговля в киоске.

Торговая точка Романова ничем не отличалась от других. Евгений рассказывает, что в то время во всем ощущалась полная неограниченность. Водку в торговых палатках разбавляли водой. Цену на шоколад и жвачки продавцы нещадно накручивали. Родственник Романова работал на кондитерской фабрике «Конфил» — уходя со смены, он уносил в карманах шоколадные конфеты без оберток. Их тоже потом продавали в ларьке. До середины 1990-х годов никакие службы санэпиднадзора не спрашивали у него документов, подтверждающих качество товара.

– Не было ничего: ни хороших вкусов, ни стилей, ни направлений, ни ориентиров, — говорит Романов. — Сейчас я осознаю, что то время многому нас научило. Мы учились выживать в диких условиях. Торговый ларек, который ежедневно мог приносить до 50 тысяч рублей, был спасательным кругом. Но одному содержать его было невозможно. Как минимум трое-четверо парней объединялись и складывали капитал, чтобы потом получить прибыль. На первых порах доверяли друг другу, а когда дело доходило до дележа выручки, начинались скандалы. Порой доходило до драк. Такие случаи в городе были не редкостью. Весь ларечный бизнес был поделен между криминальными группировками. Ларьки и киоски выкупались у их прежних владельцев, в некоторых случаях даже просто отбирались. Так произошло с торговыми точками на Привокзальной площади в Волгограде — сейчас никто вам не скажет, кто был первым владельцем тех палаток. Они переходили из рук в руки, потому что считались «лакомым куском». Оно и понятно — центр города, постоянный «проходняк», пассажиры проезжающих поездов, которые обязательно затаривались в ларьках съестным.

Сегодня в Волгограде коммерческих киосков в стиле «а-ля 90-е» практически не осталось. По распоряжению городских властей два года назад в городе началась тотальная проверка права собственности на землю. Руководитель департамента развития потребительского рынка администрации города Дмитрий Семененко рассказал корреспонденту «Русской планеты», что мэрия города разработала целый алгоритм действий, в рамках которого выясняется, что многие коммерческие ларьки — бесхозные и подлежат демонтажу и вывозу за пределы города на специальную штрафстоянку, которую организовал департамент при поддержке мэрии. Со штрафстоянки киоск можно забрать, предварительно выплатив штраф и расходы, связанные с демонтажем, вывозом объекта и его охраной на штрафной территории. К слову, забирать демонтированные киоски волгоградцы пока не спешат. Конечно же, у каждого ларька есть хозяин, вот только документы на ларек есть не у всех — в 1990-е официальных бумаг на киоск не требовалось, да и о праве на землю в то время практически не говорили.

– В прошлом году согласно постановлению, утвержденному городской думой, коммерсантам, владеющим торговыми ларьками, была предложена новая форма работы, — говорит Семененко. — Торговые точки, в которых запрещена продажа крепких алкогольных напитков, а с недавних пор и табачных изделий, предложено переоборудовать под закусочные. Предприниматели могут реализовывать в своих киосках горячие напитки, например, чай или кофе, а также горячие закуски — пирожки, бутерброды, и таким образом сохранить торговое место и статус. Единственное условие — облагородить коммерческий ларек, предоставить документы на право на землю. Увы, эти условия смогли выполнить не все.

В областном министерстве промышленности и торговли корреспонденту «Русской планеты» сообщили, что на сейчас на территории Волгоградской области работают около 13 тыс. торговых объектов. Свыше 3 тыс. из них — те самые ларьки, которые объединяют настоящее и постоветское прошлое. Правозащитники считают, что в ближайшие год-два ларьки и палатки перестанут «мозолить» глаза — они будут все до единого демонтированы.

– Российское законодательств не регулирует взаимоотношения органов муниципальной власти и собственников коммерческих палаток, которые были установлены самовольно, — говорит корреспонденту «Русской планеты» юрист Виктор Проскурин. — Вывод напрашивается сам собой: предприниматель, понимая свою выгоду, уйдет из ларька в собственный пластиковый магазин, который окупится очень быстро. А киоски просто отправят в утиль.