Новости – Люди
Люди
«Мы с акрилом нашли друг друга»
Татьяна Шацева. Фото из личного архива Татьяны Шацевой.
Тамбовская художница Таня Шацева о том, почему она до сих пор не уехала из провинции, о личной ответственности и коллективистском типе мышления
7 апреля, 2015 14:08
13 мин
Картины художницы Тани Шацевой покупают ценители современного искусства из Нью-Йорка и Сан-Франциско. О ней пишут престижные западные арт-журналы. Но сама девушка продолжает жить в Тамбове, размышлять о судьбе художника в России и искать в своих необычных картинах ответы на вечные вопросы.
– В Тамбове нет художественных училищ, только детские школы и студии. Ты получала какое-то базовое образование?
– Когда мне было восемь лет, я попробовала пойти в художественную школу. Всего пару дней я туда ходила. Я хотела рисовать Бабу Ягу, а они заставляли меня рисовать цилиндры. Мне кажется, художественное образование нужно получать, когда индивидуальность уже установилась и художник знает, чего он хочет. Вначале ты мягкий, а ты должен стать твердым. И твердым ты можешь стать только сам, потому что никто кроме тебя самого не знает, что для этого нужно. Учителя же как врачи — могут очень сильно все испортить.
Здесь и далее по тексту фото из личного архива Татьяны Шацевой.
– Почему ты выбрала именно акрил, он чем-то на тебя похож?
– Чем он на меня похож? Интересный вопрос... Может быть, универсальностью? Он сочетает в себе все. Им можно рисовать и как маслом, и как акварелью. И он очень быстро меняется. Я, наверное, все перепробовала. Сначала занималась цифровым творчеством, компьютерной графикой. Потом это все переросло в акварель, потом в масло. Видимо, краску выбираешь себе по характеру, по темпераменту. В общем, мы с акрилом нашли друг друга.
– А ведь художники терпеть не могут слово «рисовать»?
– Они же «пишут», да. Меня вполне устраивают оба слова, но почему-то больше нравится говорить, что я рисую.
– И все-таки, как можно без минимальной подготовки взять кисточку в руки и начать рисовать, например, маслом? Надо же знать хотя бы, как его разбавлять, смешивать.
–Это смотря чего ты хочешь добиться. Если хочешь, чтобы первая же твоя картина была шедевром, то, скорее всего, просто будешь сидеть перед чистым листом, ждать и, возможно, так никогда и не начнешь.
– У тебя есть боязнь чистого листа?
– Нет и никогда не было. Все появляется задолго до того, как я начинаю рисовать. Я хожу, что-то вынашиваю, не зная в точности, что это будет. Словами это не описать. У меня вообще проблемы со словами. У меня же очень молчаливая деятельность. Вообще, я всегда ощущала себя художником. Просто почему-то самой себе не верила.
– С детства знала, чем будешь заниматься?
– Нет, конечно. Я поняла это в 21 год. Я училась на инязе и после второго курса поехала в Америку по программе «Work and Travel». И это оказалось каким-то переломным моментом, жизнь поделилась пополам. У меня было ощущение, что меня обманули. Я вдруг поняла, что никто за тебя ничего не сделает и нужно брать ответственность на себя. До этого у меня в зачетке в основном пятерки были, а после Америки меня чуть не отчислили из университета. Раньше все эти книги об успехе, материализации мыслей были для меня просто пустыми словами, а тут эти слова вдруг стали реальностью. Я поняла, что на самом деле возможности человека безграничны, и ты можешь заниматься всем чем угодно, если тебе это действительно нравится.
– Как думаешь, почему именно в Америке ты это поняла?
– Наверное, потому что вышла из зоны комфорта. Я поехала одна в незнакомую страну. Это было что-то совершенно другое — другие события, другие люди. Я вернулась в Тамбов, чтобы снова уехать, попрощаться с родными приехала, подала документы на выезд, но встретила здесь свою любовь и осталась.
– То есть, уже тогда Тамбов стал для тебя тесен?
– Я, наверное, не очень ощущаю себя в Тамбове. Больше ощущаю себя на планете Земля. Я вообще не уверена, что Тамбов существует, понимаете? Раньше я готовилась уехать, понимала, что тесно. Да и сейчас в целом я, конечно, согласна с тем, что нужно перебираться туда, где больше возможностей, но с другой стороны мне комфортно с самой собой, где бы я ни была. И это только кажущееся противоречие. Зачем форсировать? В нужный момент все придет.
– Но в провинции же сложней пробиться, творческой среды практически нет.
– Тут речь даже не о провинциальном городе. Мне кажется, художнику сложно в России вообще. А что касается творческой среды, не уверена, что она мне очень нужна. Никто тебе ничего не подскажет, вообще никто. Гораздо быстрее ты один справишься. Общение с такими же, как ты, конечно, важно, это увеличивает твою энергию, помогает входить в резонанс с собой...
– У тебя есть в Тамбове какие-то знакомые, которые занимаются творчеством?
– Художники? Не знаю ни одного. Есть близкие друзья. Мой парень, например, фотограф. Да я вообще как-то очень мало людей знаю.
– О тебе пишут в специализированных зарубежных журналах, а в тамбовских СМИ я практически ничего не нашла.
– Иностранцы пишут, потому что за рубежом совсем другой уровень жизни и там любят искусство. Вот совсем недавно вышла статья в одном из моих любимых арт-журналов «Beautiful Bizarre». Я давно за ними слежу, потому что они совпадают со мной. И тут их редактор случайно нашла меня через интернет.
– Ты считаешь себя профессиональным художником?
– Нет, наверное. Это и неважно. Это всего лишь какая-то очередная классификация, как и вопросы на тему: «В какой технике ты работаешь». Как-то все это странно, бессмысленно.
– Обычно считают, что профессионалом человек становится, когда начинает зарабатывать своим творчеством деньги.
– Если с этой точки зрения, то я разделяю творчество и коммерческую деятельность. Хотя бывают исключения. Я беру на заказ только те работы, от которых сама испытаю удовлетворение. Но какой-то компромисс в этом все равно, конечно, есть. Потому что тем, что делаю на заказ, я не могу ничего сказать. Это просто оттачивание навыков. Я в любом случае пропускаю это через себя, вкладываю душу, но и трачу себя, конечно, и в этом компромисс.
– Когда у тебя купили первую картину, поменялось ли отношение к тому, чем ты занимаешься?
– Конечно. Наверное, в тот момент я почувствовала, что все реально, что я могу все это раскрутить. Первую картину я продала в Америку. Там была изображена красноволосая девушка-единорог. Выяснилось, что человек около года следил за этой работой в сети, а потом, когда узнал, что я выложила ее на продажу, сразу же купил.
– Ты ведь сейчас очень неплохо для Тамбова зарабатываешь?
– Ну, я не знаю, что для Тамбова плохо, а что не очень. Я вижу, у нас тут люди на «Порше» ездят. Я вот пока смогла себе позволить съездить только в Таиланд. А вообще зарабатывать деньги творчеством можно где угодно, хоть в селе. Просто нужно иметь смелость, чтобы это делать. Гораздо проще сидеть в офисе: никакой ответственности. А чтобы уволиться и делать что-то свое, нужны силы.
– Кто твои покупатели?
– Мне кажется, в основном это люди, которые увидели в картинах себя. Сначала, наверное, начинают следить за моими работами в сети. Потом решают что-то купить. Редактор «Beautiful Bizarre» заказала мне принт. И это мне очень, конечно, польстило.
– Твои работы можно найти где-то кроме интернета?
– В магазинах? В Тамбове это не востребовано.
– А где востребовано?
– За рубежом.
– А в выставках ты участвовала?
– Если говорить о Тамбове, то это уже пройденный этап, и мне не очень понравилось. Запомнилась только очень плохая организация. Но, я так понимаю, это по всей России выглядит примерно так. Хотелось бы, конечно, за границей выставиться. Это совсем что-то другое, выход из комфортной зоны, опять же. Но пока я не тяну. Ищу каких-то людей, которые этим занимаются, изучаю, как это вообще делается. Я тут первооткрыватель — спросить не у кого.
– Но тебе же нравится быть первооткрывателем?
– Да. Потому что, когда тебе подсказывают, ты потом не чувствуешь, что решила сложную задачу, да и бонусами приходится делиться.
– Нет ощущения, что родилась не в той стране?
– Наоборот. Я думаю, что я родилась как раз в той стране. Все правильно. Даже не правильно, а идеально. С одной стороны, в России быть художником трудно. Все-таки мы отстаем от Европы в плане культурного развития. А с другой стороны, эти сложности как-то помогают, есть особый дух, своя изюминка. В России очень много классных и крутых людей. И в провинциальных городах их, наверное, даже больше. Просто у нас здесь коллективистский тип мышления.
– Ты как-то пытаешься оградить себя от людей коллективистского типа или просто не обращаешь на них внимания?
– Мне ни то, ни другое не нужно. Я нормально существую. Страх перед мнением окружающих — это же коллективизм, то, что относится к востоку, к Советскому союзу. А запад — там индивидуализм. Я как-то больше к западному типу себя отношу. Хотя восток мне тоже очень нравится. А Россия — это вообще что-то отдельное. Я как-то выпала из общества. Наверное, мне не хочется ощущать комфорт. Мне хочется ощущать эйфорию от чего-то нового.
– Если бы ты могла выбирать, выбрала бы Америку?
– На любой вопрос, начинающийся с «если бы», ответ может быть только один — все было бы по-другому. Ты не знаешь, какие тебя возможности ожидают. Если хотеть чего-то конкретного, можно себя ограничить. Каждый день дает миллионы шансов, просто надо их увидеть и не упустить.
– А к чему надо стремиться? К успеху?
– Чисто теоретически успех существует. Я, правда, пока не очень в курсе, что это такое, но вообще насчет успеха люблю поразмышлять. Если исходить из того, что нет ничего кроме твоей мысли, если ты все создаешь сам, получается, что ты успешен в своем собственном мире, ты в нем король. Но это опасный путь: думать, что ты успешен, ведь ты можешь уснуть и не проснуться. Но у меня пока, вроде бы, нет к этому предпосылок. Мне просто нравится процесс.
– А результат?
– Нет результата. Я думаю, что все это непрерывный процесс. Я хочу, чтобы постоянно происходило что-то новое. И оно происходит. Все очень быстро развивается. Мне нравится оглядываться назад и понимать, насколько сильно все поменялось.
– И что все то, что произошло, в общем-то, правильно и логично?
– Вы как-то все время за линейность развития событий, а мне больше сферой, калейдоскопом видится. Мне нравится форма круга. А еще я коллекционирую совпадения. Мне постоянно нужны подтверждения того, что меня окружает какая-то магия, что я не ошиблась. Вот, например, с детства люблю цифру четыре. Каждые четыре года я замечаю какие-то переломные моменты. А вообще я вижу всех людей, и себя в том числе, как на одной картине. Я ее недавно где-то увидела. Там уточки плывут в темном бушующем океане. Мне кажется, что все люди такие уточки. И хотя многие пытаются сделать вид, что они что-то знают, никто ничего не знает — ни кто он на самом деле, ни куда плывет, ни что вообще происходит.
– А ты уточка, которая плывет против течения?
– Нет, туда же, куда и все. Просто в этом темном океане у тебя тоже есть выбор. Не знаю, как сформулировать. Не плыть против течения, нет... Может быть, как-то по-другому увидеть этот океан? Ну, в общем, факт остается фактом — в депрессивной среде очень много искусства. Так уж получается. А вообще мне очень интересно жить. Интересна эта игра. Даже какие-то творческие муки и состояние отчаяния — они тоже интересны. От этого ведь тоже можно ощущать кайф, тем более, что за отчаянием всегда идет подъем. И по-другому быть не может. Потому что волна тебя накрывает, а потом снова поднимает.
– То есть творчество для тебя — это способ найти ответы на вопросы?
– Скорее это медитативное что-то. Конечно, когда я рисую, я получаю ответы, узнаю то, чего не знала раньше. Это главное, а все остальное преходящее. Мне кажется, каждый человек что-то любит, и ему надо заниматься именно этим. Если он этого не делает, это же преступление. Просто надо перестать самого себя обманывать и откровенно себе ответить — да, я люблю это. Быть честным с собой не сложно. Сложно перестать делать то, что делаешь всегда и однажды сделать что-то по-другому.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
