Новости – Люди
Люди
«А можете сделать так, чтобы вместо интернета нам воду провели?»
Корреспондент РП попала в гости к жителям ставропольского хутора. У них нет водопровода, но скоро должен появиться интернет
16 июля, 2014 12:48
8 мин
Этим летом временно исполняющий обязанности губернатора Ставропольского края Владимир Владимиров и президент ОАО «Ростелеком» Сергей Калугин подписали соглашение о сотрудничестве, направленное на развитие инфраструктуры связи и социальной сферы Ставрополья. По итогам его реализации более 170 сельских населенных пунктов края получат высокоскоростное подключение к сети интернет, к современным телекоммуникационным сервисам.
Ставропольский край стал первым из российских субъектов, с которым «Ростелеком» заключил подобное соглашение для решения проблемы «цифрового неравенства».
На Ставрополье есть множество небольших сел и хуторов, где интернет воспринимается, как нечто чужеродное. Об интернет-зависимости здесь пока слышат только с экранов телевизоров, и воспринимают это как одну из городских легенд, предпочитая зависимости более традиционные: алкогольную и никотиновую.
Корреспондент «Русской планеты» побывала на торжественной экскурсии-презентации прокладки волоконно-оптической линии связи для краевого правительства, проходившей на хуторе Фельдмаршальский, в Новоалександровском районе. Населенный пункт находится в семидесяти километрах от Ставрополя. Его население составляет, согласно переписи 2010 года, чуть более 800 человек. Здесь есть детский сад, школа и свой памятник: братская могила жертв белого террора, к которым позднее были «подхоронены» 14 советских воинов, погибших в борьбе с фашистами.
День презентации выдался по-степному жаркий, и долго находиться на солнце неподготовленному и избалованному городской прохладой человеку было тяжело. Сотрудники компании и представители СМИ ждали высоких гостей, прячась в тени акаций в небольшой лесополосе на выезде с хутора. Гости задерживались. К собравшимся медленной шаркающей походкой по трассе подошел мужчина за сорок. По его виду было сразу понятно, что это местный житель, скорей всего, сильно пьющий. На ногах у него были поношенные клеенчатые тапочки в мелкую черно-белую клетку.
– А что тут происходит? — с интересом он стал. Я начала объяснять, что благодаря оптоволокну в хутор придет современная телекоммуникационная инфраструктура, и это позволит не только улучшить качество традиционных услуг связи, но и даст жителям села совершенно новую услугу — цифровое телевидение, IP-TV. Мужчина явно не понимал, о чем я говорю, растерянно улыбаясь. Сказал только, что живет в ста метрах, и пришел узнать, почему так много людей. Я посмотрела туда, где должен был стоять его дом, но увидела, только заросли и неухоженные кусты.
– Можно к вам в гости? — спросила я, а он еще больше растерялся, и переспросил, правильно ли он понял, что я хочу посмотреть его участок. Потом согласился, предупредив, что дома у него нет кофе, но есть мама.
– Мы с мамой беженцы из Абхазии, но меня не прописывают, хоть и домовая книга есть. А мать приехала сюда в 1992 году, а прописалась через четыре года только. У нас хата валится, рушится. Приехали сюда, потому что тут были знакомые, но они не смогли помочь. Нет воды, нет газа. Вот бы их провести, это было бы настоящее счастье. Мать больше сорока лет в скорой помощи проработала в Сухуми, награды, грамоты имеет, но ей дали минимальную пенсию, а ей уже 73 года. А ко мне обращайтесь по имени, Сергей зовут.
– Вы здесь постоянно живете?
– Я могу жить где угодно, и на вокзалах спать не в первой. Но вообще здесь, а гражданство так и не получил.
Сергей настороженно смотрит на машину ГИБДД, которую мы проходим, переходит на шепот.
– Не хочу, чтобы они меня подслушали. Могут мне мои и так многочисленные неприятности усугубить, и вам советую с ними не шутить — витиевато говорит мужчина. По профессии Сергей оператор газовых установок, но на работу его не берут из-за отсутствия паспорта.
– На что же вы живете?
– Тебе честно сказать? — перешел на «ты» мужчина. — Обычно ко мне приезжают люди, мол, Серый, надо помочь, вот тебе бутылка водки и покушать. Вот и весь мой заработок. Я спиваюсь, а мне не хочется.
Он показывает на свежий шрам на локтевом сгибе.
– Недавно косил траву, и стекло в вену попало, вдруг вы подумаете, что наркоман. А мои соседи работают, если что, в наркоконтроле, два майора, братья. У них тоже воды нет, хоть и в наркоконтроле.
Идем через сухое поле к ветхому покосившемуся дому с иссушенными в трещинах ставнями. У меня складывается ощущение, что хибара заброшена, настолько удручающе она выглядит.
Сергей показывает на стоящий во дворе колодец.
– Вода соленая, пить ее нельзя, и купаться в ней невозможно. Мы собираем дождевую воду, чтобы чай попить или голову помыть.
– Откуда пьете?
– Мать покупает пятилитровки воды.
Нас встречает пожилая женщина Раиса Ткачук, которой я объясняю, что на хутор проводят интернет, и мы приехали посмотреть процесс прокладки оптоволоконной сети.
– Я даже не знаю, о чем вы говорите, — теряется она. — Я таких слов и не знаю. А можете сделать, чтобы вместо этого нам воду провели? Я хотела писать Жириновскому, но потом побоялась жаловаться, да и как-то неудобно. Якобы я на учет не стала, или что-то такое.
Признаться, я не поняла даже, что не так она сделала, про какой учет идет речь.
– Почему именно Жириновскому?
– Люди говорят, что ему обычно пишут с жалобами. А потом думаю, а вдруг будут неприятности в нашем муниципалитете, не хочется, чтобы людей наказывали за то, что от них не зависит.
Раиса усаживает меня за стол, достает печенье, включает электрический чайник.
– Электричество у нас есть, можно чайник кипятить и телевизор смотреть. Пенсия у меня 8 тысяч. А у меня-то стаж большой, я в Абхазии 41 год проработала, но сказали тут, что это не считается, вот если бы этот стаж был на Ставрополье, тогда бы мне дали побольше. А мы в 1992 году, когда там война началась, все бросили, добирались на плавкране до Сочи. В сарафане была и с документами, а вещи все остались. Потом муж умер, а один в поле не воин, а он любит выпить, — показывает женщина на сына, который курит на улице. — И дочка была, жила в Североморске. Что с ней случилось, я не знаю по сей день. Привезли закрытый гроб, зять военный был. И никто ничего не рассказал, якобы военная тайна, секретная информация.
– А зимой вы снег топите?
– Зимой я бросаю все и уезжаю к знакомым в Краснодарский край. Здесь жить невозможно, отопления нет, везде лед, дом в 1938 году построен. И сын едет по друзьям. А в этом году я кресла купила, жаль их, за зиму пропадут. Или кто украдет. А огород держать не могу: и здоровья нет, и поливать нечем. Есть вода у людей на улице нашей через два дома, мы у них покупаем иногда. Людей мало осталось, все уезжают.
Достает печенье и конфеты. Чайник медленно закипает.
– Я рада, что вы зашли, попробуйте, какое свежее печенье, только сегодня в магазин ездила.
От конфет отказываюсь, пью чай, и спрашиваю, где ближайший магазин.
– Километра два, но туда надо на маршрутке ехать. Сегодня я рано поехала за продуктами, и не на чем было обратно уехать, два часа на остановке просидела, никто не останавливался, а жара какая невыносимая.
Включаем телевизор, хозяева показывают, что федеральные каналы смотреть можно, хотя и через рябь.
– Ой, — радуется Сергей. — Мам, смотри, твой любимый сериал начался, где Гуров играет.
– Люблю этого артиста, сыщика играет, — объясняет Раиса, — очень интересный детектив, герой серьезный. А по вечерам повторяют «Кармелиту», но я ее не смотрю. Больше Малахова или «Давай поженимся». Надоели уже боевики.
Я прощаюсь, объясняю, что надо идти домой. Сергей настаивает, что должен проводить меня обратно в поле. По пути рассказывает, что во время абхазской войны получил ранение.
– Это возле Верхних Эшер было, деревня такая. Получил пулю пять сорок пять. Но раздеваться перед вами не буду, чтобы показать. 14 швов наложили. Я был командиром минометного взвода.
Вдали показываются машины чиновников. Сергей видит кортеж и быстро прощается, предлагая мне зайти к ним в гости в другой раз. Я иду слушать презентацию, на которой говорится о том, что инвестиции компании в расширение оптоволоконной сети на Ставрополье в сельской местности составят в этом году 48 миллионов рублей. Если измерять сумму в оптоволокне, то это около 200 километров линий связи.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
