Новости – Люди

Люди

«Мы живые еще…»

Омская область, Саргатский район. Фото: Наталья Яковлева

Корреспондент РП побывала в омских селах, дороги в которые существуют только на карте

Наталья Яковлева

28 января, 2015 12:10

19 мин

В декабре 2014 года на заседании омского правительства губернатор области Виктор Назаров предложил расселять малонаселенные села и деревни из-за больших затрат на проводку воды и газа, а также на строительство дорог. Тогда же была создана и рабочая группа, которая должна рассмотреть возможность расселения жителей бесперспективных сел «с целью оптимизации областной и районной маршрутных сетей автобусов».

– Ко мне постоянно обращаются жители сел и деревень из самых разных районов, — рассказал губернатор Омской области Виктор Назаров. — Недавно обращались из села Тарского района. У них там 4 месяца как разрушен мост через реку, а в деревне всего 5 домов. Восстановить переправу стоит 5 млн рублей. Не проще ли нам переселить людей в другое село? Иногда легче населенные пункты переселять, чем строить там такие дорогостоящие сооружения.

Урусово

Мотор взывает так, что мы не разговариваем — орем. Трясет нещадно — японские легковушки плохо переносят российскую действительность. Хотя не едем — ползем, зорко всматриваясь под колеса, где прячутся ямы и колдобины. 120 лет назад, когда в Саргатском районе возникли первые поселения, здесь проходил знаменитый Московско-Сибирский тракт из Сибири в европейскую часть России.

– Зимой-то ничего, проехать по дороге можно, особенно когда морозец хороший: земля схватится, снегом ямы прибьет, — объясняет 50-летний Петр Плесовских, житель Новотроицкого села, бывший депутат совета Саргатского района. — А летом пробираемся лесами, полями. Автобус по дороге проходит как-то: не свой — не жалко, но 40 км от Новотроицкого до Саргатки пилит 2 часа. На «ГАЗели» ребятишек из Урусова в десподзиновскую школу, из Баженова в нашу новотроицкую везут еще медленнее. Тут вообще-то асфальт в советское время был, но от него только память да ямы остались, по 40-50 см в глубину. Их не объедешь — они же по всей дороге, от одной убежишь, в другую ухнешь. По закону, когда выбоина 5 см, дорогу уже полагается закрывать для общественного транспорта, но другой-то нет. Весной–осенью мы и вовсе от мира отрезаны, автобусы ходят через раз, у них хоть надежда есть, что трактор вызовут, выдернут. А нас-то, деревенских, кто вытаскивать будет, кому мы нужны?

Автотрасса Саргатское-Новотроицкое зимой. Фото: Наталья Яковлева

За такую дорогу Петр Плесовских расплачивается до сих пор. 13 октября 2014 года около 40 жителей сел Десподзиновка и Новотроицкое перегородили автотрассу Саргатское — Новотроицкое. Акцией жители сел хотели привлечь внимание чиновников к состоянию дороги. Собственно, движение оживленным не было, как и всегда. Автобус, следующий до Павловки, остановился возле живого щита. А тот, который шел следом, до Индер, проскочил полями. Как объяснил водитель Николай Мартышов, не потому что знал про акцию, просто так надежнее. Заместитель главы Саргатского района Валерий Савин и полиция прибыли быстро, потребовав прекратить митинг и разблокировать дорогу.

– Предупредили главу Новотроицкого поселения, газету районную вызвали, телевидение местное, — подтверждает Плесовских, участник митинга. — Уже лет 10 пробиваем ремонт, и толку никакого. Даже новую не просим построить! Сначала я депутатом был, выступал везде, по кабинетам ходил. Последние три года пишем и главе района, и областным властям, дорога же областного значения, на Тюмень. Из министерства строительства и ЖКК как раз в конце прошлого года ответили, что ремонт трассы Саргатское — Новотроицкое не предполагается. Ну, выделили бы нам специально отведенное место возле сельского ДК, и кто бы внимание обратил?

Акция внимание все же привлекла. По словам Евгения Чибисова, заместителя директора управления дорожного хозяйства Омской области, ремонт саргатских дорог в 2014 году не планировался, но, приняв во внимание сложную ситуацию, изыскали 1 млн рублей из общего лимита средств.

– Мы на следующий же день приступили к работе. 1 млн рублей взяли из своего зарплатного фонда, — рассказал РП Евгений Обрывалин, директор Саргатского «Дорожно-ремонтного строительного управления». — Деньги из областного управления поступили уже потом, пока тендер провели, пока согласовали. Ну что такое миллион, если 20 лет дорога без капитального ремонта? Самые опасные участки засыпали, сейчас пока ездить можно.

Глава Саргатского района Олег Исаев уверен, что плохих дорог в этой местности нет.

– У нас нет плохих дорог. Ежедневно чистим, мониторим, — заявил РП Олег Исаев. — Зимний асфальт! Не верите — приезжайте, убедитесь.

У Петра Плесовских свое мнение на этот счет.

– Глиной засыпали самые большие дыры, весной застрянем по уши, — комментирует Петр Михайлович.

Между тем, на организаторов акции, в числе которых был и Плесовских, а также жители Десподзиновки — депутат сельского поселения от «Единой России» Елена Соколова, ее муж, почтальон Николай, депутат райсовета от КПРФ Александр Уфимцев, суд наложил штраф в размере 30 тыс. рублей и 50 часов общественных работ.

– Понятно, что дороги — беда всей России. Но у нас их просто убили. Сначала те, кто к кормушке поближе, себе всего понахватали, потом торговать принялись остатками. Развалились же все совхозы-колхозы, у нас почти 70 тысяч голов скота было, 19 тысяч из них — коровы, по 6 тысяч литров давали, с Прибалтикой по надою соревновались. Теперь осталось два более-менее крупных хозяйства — в одном 300 голов, в другом 400. Сначала хозяйственные здания стали разбирать на плиты бетонные. Завозили-то их 50-тонными грузовиками зимой, специально морозы покрепче выбирали. А вывозили второпях, так что в любое время года дорога волнами под ними шла. Потом и последнее продавать стали. Да вон, машина едет урусовская, вы спросите, что у них осталось.

Я машу руками, выскочив из машины. Молодая женщина в шубе представляется:

– Майя Ясклычева, ЛПХ. В смысле личное подсобное хозяйство у меня. Нам ничего не надо от государства, мы сами с руками, только дороги нам дайте. А ведь врут, обещали давно аж до Баженова, это еще дальше нашего Урусово. Что ж мы, как нелюди, никому не нужные? Каждый день дочку в школу вожу. До Саргатки 15 км, а трачу минимум 45 минут и кучу нервов — то ведет, то бросает.

– Урусово село вроде большое — 220 человек, по официальным данным. Средняя школа должна быть…

– Так закрыли, фельдшерско-акушерский пункт в нескольких кабинетах устроили. Но уже медик предупредил, через полтора года на пенсию уходит, ФАПа не будет. В Десподзиновку наших на школьном автобусе возят, но я уж лучше сама, тем более что в Саргатку все время езжу, на улице торгую молоком и мясом.

Фельдшерско-акушерский пункт. Фото: Наталья Яковлева

Школа, выкрашенная когда-то в бело-оранжевые цвета, зияет пустыми глазницами. Крыльцо под острой крышей занесло метровыми сугробами. Тропинка ведет к торцу здания — здесь помещается фельдшерско-акушерский пункт и библиотека.

– Прихватило? — пугается нашему приходу женщина в белом халате поверх теплого свитера.

– Да мы-то ничего, — отвечаю. — А вот как ваши больные скорую вызывают с такими дорогами?

– Я и сама скорая, 32 года работаю, — отмахивается Светлана Чуликова. — Привыкли на малое рассчитывать. У нас даже долгожители есть, за 80. Нынче, правда, трое умерло. Ничего страшного: зимой дня 2–3 постоит, так и почистят дорогу, летом тоже народ как-то пробирается. В дальние-то деревни вовсе не проехать.

– А что ж так холодно-то?

– Раньше большая котельная под школой была, все здание отапливала, да угля столько не давали. Мы вообще в шубах сидели. Теперь кочегарку закрыли, в соседней комнате котел поставили, — гордо говорит фельдшер.

Сил котла, маленькой железной печки, от которой тянутся трубы, — явно не хватает на четыре просторных класса. В самом маленьком: стол, кушетка, шкаф с медикаментами и рукомойник с тазиком вместо канализации. В коридоре возле запертой библиотеки — выставка журналов «Приусадебное хозяйство» за 1995 год. В двух других классах — ободранные стены с грязными потеками под потолком, дыры в полу, заклеенные, чем придется: тряпками, картоном, даже старой пластинкой.

– Детей когда-то было и 70, и 60, потом уж, лет 7 назад, стало 12. Такие школы теперь не держат. Да и людей только по прописке 220, а живут старики и те, кому податься больше некуда. Чего ж детям в Десподзиновке не учиться, там школа большая, хорошо. А у нас смотреть нечего, — Светлана Владимировна пытается оттеснить меня к выходу. Не получается, дверь распахивается, сердитая Майя на пороге.

– Да уж, хорошо малышне в Десподзиновке, часа по 2–3 по деревне болтаются, ждут, когда старшие закончат. 220 сейчас, а было 500, пока не позакрывали все. Это у меня ЛПХ, на «жигуленок» с мужем кое-как заработала, другие в райцентр уезжают, в город, чтобы детей каждый день, как в последний путь, в школу не отправлять. А сейчас рожать стали больше. У нас малышни сколько, человек же 30 будет? Помешала бы школа, если б рядом детсад устроили?

– Да, раньше все кипело и гудело, — сникает фельдшер. — Гараж был большой совхозный, магазин, куда делись? Клуб совсем новый… Раз и пропал — только пустое место осталось. Маленьких жалко. Они у нас другого Деда Мороза, кроме меня, и не видели. Я, как не стало школы, вот тут елочку ставлю, бороду нацепляю.

Кабинет, в котором Светлана Владимировна по доброте душевной проводит праздники, предназначен для осмотра женщин — большой и почти пустой, если не считать гинекологического кресла в центре.

– А куда его? — разводит руками. — За елочкой не сильно видно. Хорошо, хоть ФАП не закрывают, пока я дорабатываю. Работы в селе нет, и на мои 8 тысяч нашлись бы желающие, но в Калачевке и Тамбовке уже закрыли, а меня еще держат. Уйду, и этого здания не будет. Детскую площадку на металлолом сдали, сторожа-то нет, я круглые сутки не могу тут находиться. Недавно сбоку забор сняли, на дрова что ли?

Выезжаем опять на трассу, тут же встречаем школьный автобус. Плесовских растопыривает руки.

– Расскажи, как ребятишек возишь героически, как толкаешь машину, как позвоночник в штаны сыплется от тряски. Страшно? — обращается к водителю. Тот смотрит волком.

– Чего страшно-то, уж 10 лет вожу, привык, — и резко дергается с места.

– Боятся все. И за работу держатся, — вздыхает бывший депутат.

Клуб в селе Десподзиновка. Фото: Наталья Яковлева

Десподзиновка

Десподзиновка нас встречает ласковее: над домами вьется дымок, перекликаются собаки, бродят люди, возле магазина разгружается «ЗИЛок». Жизнь не кипит, но, по крайней мере, теплится.

– Это единственное польское поселение в Омской области. Правда, предков тех ссыльных мятежников почти не осталось, 15 стариков, — объясняет соцработник Елена Васильевна, отставив в сторону тележку с флягой. — Тут раньше, пока дороги были, все флаги в гостях были. Теперь и родные не ездят. Уж лучше вы к нам, говорят, а то потом неделю машину надо ремонтировать. Я сама как раз за день до акции чуть не перевернулась. А ведь к нам детей из Урусова, из Шипицына везут. Только клубом и живем.

В клубе меня уже ждут.

– Осужденные?! — хохочет Елена Соколова, участница митинга в октябре и сотрудник по работе с детьми и молодежью. — В кабинете еще не убрали новогодние костюмы, все блестит и сверкает. Вот уголь не подвезли. В тулупе надо ездить по нашим учреждениям. Я малышню сюда и не таскаю, чтоб не простыли. Глава бы района Олег Исаев хоть раз посмотрел, как живем.

У 32-летней Елены трое детей, старшие в школе, с младшей сидят по очереди с мужем Николаем, работа почтальоном позволяет.

– Садик разбомбили! Видели столбики возле школы? Это он и есть. Два года назад разобрали, увезли на частный автокомплекс, хотя у нас только малышей больше 30-ти. Спасибо, котлован зарыли, кое-как тоже упросили начальство. Ничего, живем, мероприятия проводим. Спасибо, Александр Михайлович помогает, на фермерах деревня еще и держится, — кивает она в сторону 50-летнего солидного мужчины.

Петр Плесовских, Михаил Тюфягин и Елена Соколова привлечены судом к административной ответственности за перекрытие трассы Саргатское-Новотроицкое 13 октября 2014 года. Фото: Наталья Яковлева

В Десподзиновке два фермера, один свой — Уфимцев, бывший учитель физкультуры. 180 голов скота, молоко, свои поля, пекарня — 9 рабочих мест дал Александр Михайлович селу. Второй хозяин неместный, десподзиновских у него шестеро, и занимается только зерном.

– Село живет, пока мычит коровка, — обстоятельно докладывает Александр Михайлович. — А молоко — товар скоропортящийся. Мы не просим у государства многого, но без дороги-то как? Цена на молоко нестабильна. Зимой молокозавод принимает по 17 рублей. Летом дешевле на 5 рублей, да и довезти надо до райцентра. По такой дороге топливо всю прибыль съедает. Но я еще могу, а народ-то перекупщикам сливает по 12-13 рублей. А в магазине продают по 41. Я еще на покосе да на уборочной людям плачу от 15 до 40 тысяч, а зимой, когда только на молоке сидим, больше 6-7 тысяч не выходит. Вот если бы государство установило определенную закупочную стоимость, чтоб я на литр молока мог столько же солярки купить, тогда и дороги, может, сами бы построили. А как планировать-то? Как развиваться, если не знаю, какие цены на мою продукцию через месяц будут?

– Опять ты за свое, Михалыч? — Елена веселится. — Помнишь, что тебе бывший министр сельского хозяйства сказал, когда приезжал в 2011 году? В клубе все и было. Не путайте, говорит, меня, наша страна давно перешла с плановой экономики на рыночную. Какие планы-то, если даже хлеб дорожает?

Саргатскому району не везет с руководством, отмечают жители. Предыдущий, Михаил Тюфягин, дорожник по специальности и почетный строитель Омской области, сейчас под судом. Обвиняется во взятке около 2 млн рублей за содействие родственнику в тендере по прокладке дороги. Про нынешнего, Олега Исаева, мне коротко рассказал еще до поездки Владимир Жуков, лидер саргатских коммунистов. За 4 года дорог не появилось, старые добиты, последнее муниципальное имущество распродается частникам, население бежит, новых домов, даже частных, ни в одном из 33 поселений не построено.

– Зачем выбирали-то? — спрашиваю.

Плесовских чешет затылок.

– Он местный наш, только не было его долго. Перед выборами вернулся, рассказал, что в ФСБ работал. Мы ж думали, он как Путин…

За околицей Петр Михайлович задумался еще больше.

– А не повезу я тебя ни в Баженово, ни в Новотроицкое. Это ж туда, обратно, потом опять туда… Добью колымагу. Я тебе так скажу — у нас население больше тысячи. Треть или на вахты в Тюмень ездит, или в район, а то и в город сбегает. У меня дочь с зятем в моем же хозяйстве работали, да я их прогнал в Саргатку. Что внучкам-то в Новотроицком делать? Кружки какие-то есть в школе, но холодина, сопли собирать? Остальные 30% — голодные, 20% — полуголодные, еще столько же — пьют на стариковские пенсии, им вообще ничего не надо.

В региональном министерстве транспорта Омской области рассказали РП, что на автомобильной дороге «Саргатское – Михайловка» с начала 2014 года выполнены работы по зимнему содержанию, профилированию и окоске обочин, установке и замене недостающих дорожных знаков, ямочному ремонту покрытия инертными материалами в количестве 1 719 м²на общую сумму 1, 956 млн рублей. На автомобильной дороге «Саргатское – Михайловка – Новотроицк» в объеме 2 750 м²на общую сумму 696 тыс. рублей. Затраты на зимнее содержание дороги «Колосовка – Саргатское» составили 765 тыс. рублей.

– В 2015 году программой не предусмотрено финансирование работ по ремонту указанных дорог, — рассказали РП в министерстве.

Организаторам митинга все же удалось кое-чего добиться. 18 декабря 2014 года прокурор Саргатского района Александр Козицкий направил в суд иск с требованием признать незаконным бездействие областных министерства развития транспорта и управления дорожного хозяйства в отношении дороги Саргатское-Новотроицкое. Пока состоялось одно заседание, но дело это небыстрое, рассказал РП сам прокурор Александр Козицкий.

– Надеетесь?

– А что делать? Деньги на ремонт районных дорог область выделяет мизерные, а уж про межпоселенческие и говорить нечего. Проверка установила нарушения требований государственного стандарта РФ по автомобильным дорогам. Проще говоря, два поселка, Баженово и Новотроицкое, могут вообще без транспортного сообщения остаться, — уточнил прокурор.

Евгений Обрывалин, директор Саргатского ДРСУ, рассказал, что выделяемых средств хватает только на самые необходимые меры безопасности.

– Будут весной проблемы — будем решать как-то, — говорит чиновник. — Миллион мы освоили, больше на эту дорогу денег не выделено, только на содержание и ремонт транспортной сети района. Мало, а дорога в таком состоянии не одна в районе.

О том, что за Баженовым и Новотроицким есть еще села Алексеевка, Плоское, Индеры, Куртайлы, Калмакуль уже как-то никто и не вспоминает. Там вообще ничего нет: ни школ, ни ФАПов, ни воды, как рассказывают саргатчане. Говорят, когда в Куртайлы добрались кандидаты в какие-то депутаты с агитацией, местные жители зачерпнули воды из озера вместе с грязью, мусором и букашками и сказали: «Выпьете, мы проголосуем».

– Не спасете село-то, значит, Петр Михайлович? Расселят вас… — спрашиваю у Плесовских.

– Чего ж расселят? — Плесовских вскинул голову. — Мы ж живые еще…