Жертвы уральского «Чернобыля» судятся с государством

Медсестра проводит осмотр ребенка на дому в деревне Татарская Караболка Кунашакского района Челябинской области // © РИА Новости, Александр Кондратюк

Суд в Челябинске решает судьбу 59 человек, пострадавших вследствие взрыва на ПО «Маяк»

11 мая, 2013 11:49

4 мин

Это случилось 29 сентября 1957 года в 16:22. Из-за поломки системы охлаждения взорвалась емкость объемом 300 м³, где содержалось около 80 м³ высокорадиоактивных ядерных отходов. Взрывом, оцениваемым в десятки тонн в тротиловом эквиваленте, емкость была разрушена, бетонное перекрытие толщиной 1 м весом 160 т отброшено в сторону, в атмосферу попало около 20 млн кюри радиоактивных веществ. Частично они были подняты взрывом на высоту 1–2 км и образовали облако, состоящее из жидких и твердых аэрозолей. Позднее ореол его распространения был назван Восточно-Уральским радиоактивным следом, занимающим площадь около 20000 км².

Гульшара Исмагилова, жительница деревни Татарская Караболка, что примерно в 35 км от эпицентра взрыва, в 1957 году была третьеклассницей. В тот день они работали на колхозном поле: шла к концу уборка урожая — выкапывали картошку, свеклу, морковь, что-то еще. Вдруг где-то на западе прогремел взрыв. Гульшара прекрасно помнит все, что было потом:

– Сначала громыхнуло так, что содрогнулась земля, а затем в той стороне, где раздался грохот, вдруг поднялось грязное, ядовитого оттенка, облако, которое медленно растекалось по небу. Мы бросились в деревню. Там все, как и мы, не знали, что думать. Многие решили, что началась война, и попрятались в погреба, в некоторых домах были выбиты стекла. Никто к нам в тот день так и не приехал, ничего не объяснил, — так рассказывает Гульшара Исмагилова начало этой совсем невеселой истории корреспонденту «Руси».

Люди в военной и милицейской форме появились в селе только через пару дней и объявили, что помощь школьников, а также всех свободных от работы сельчан, необходима колхозникам: нужно им помочь с урожаем. Только на сей раз овощи нужно не убирать с полей, а закапывать их в землю. Гульшара вспоминает, что школьные учителя были в шоке от такой просьбы: ведь они на несколько дней прервали образовательный процесс, чтобы помочь колхозу собирать урожай, их ученики потратили столько времени и сил, и вот теперь все результаты труда — в траншею? Однако люди в форме попросили не обсуждать их просьбу, пояснив, что эти овощи в пищу не годятся. И жители Караболки, среди которых были дети, молодые матери, беременные женщины, в течение нескольких дней закапывали свежий урожай в радиоактивную землю. Впрочем, тогда никто из них еще толком не знал, что это такое — радиация, заражение, и чем они грозят здоровью в ближайшем и самом отдаленном будущем.

После аварии на «Маяке» было ликвидировано 27 населенных пунктов, более 10 тыс. человек выселены в соседние районы. Среди них была и Русская Караболка — село, расположенное в 5 км от Татарской. Людей перевезли, а строения быстро снесли. Татарскую Караболку почему-то не тронули, а ее жителей заставили закапывать строительный мусор, оставшийся от снесенной деревни. Гульшара Исмагилова работала и там. Помнит, как чистили оставшиеся целыми кирпичи и складывали их отдельно, чтобы потом увезти к себе в село и что-нибудь из них построить. Люди в форме, которые охраняли этот процесс, не возражали — при том, что кирпичи эти, разумеется, безбожно фонили. Работы продолжались несколько дней. У многих поднималась температура, шла носом кровь. Через некоторое время у кого-то стали выпадать волосы и зубы. Сама Гульшара говорит, что 7 дней пролежала без сознания, три недели держалась очень высокая температура, открылась зеленая рвота. Судя по всему, это были обычные симптомы лучевой болезни.

Весной 1958 года те же самые люди – и школьники в том числе, опять копались в зараженной земле — на месте снесенной Русской Караболки их заставили высаживать сосенки, а потом в течение нескольких лет ухаживать за ними. В общей сложности жителям села пришлось выполнять целый ряд работ на загрязненной территории:

– уборка и уничтожение корнеплодов;

– уборка и уничтожение зерна;

– уничтожение соломы и сена;

– ошкуривание и вывоз сотен кубометров загрязненных дров из зараженных территорий;

– уничтожение погибшего леса и посадка сосен на загрязненных территориях;

– разборка церковных строений села Русская Караболка в течение 1958-1959 годов;

– уход за лесопосадками на загрязненных территориях;

– уничтожение поголовья овец и птиц Татарской Караболки, уничтожение загрязненной шерсти;

– охрана территории отчужденных земель;

– перепашка загрязненных земель;

– дезактивация и санобработка дворов и территорий села Татарская Караболка, участие в месячнике по санобработке территории села в 1958 году.

На бумаге Татарскую Караболку, в отличие от Русской, загрязненной территорией так и не признали. И хотя Челябинский облисполком 29 сентября 1959 года вынес постановление об эвакуации села в деревню Аширова, где для людей должны были построить дома, этого так и не произошло. Территория Караболки до сих пор не числится пострадавшей от радиационного воздействия, несмотря на то, что юристы ежегодно отправляют пакет соответствующих документов в Москву — есть среди них и заключение Института радиационной медицины. Но пока из федерального центра приходит отказ за отказом.

Со дня аварии прошло более полувека. Очень многие участники тех событий уже давно умерли, немалую долю их подкосили именно онкологические заболевания. Все остальные, те, кто жив — больны. За свою жизнь они так и не увидели никакой помощи от государства, направившего их практически в пекло радиоактивного ЧП — разгребать его осколки и обломки. Лишь единицам жителей Татарской Караболки удалось невероятными путями добыть удостоверения ликвидаторов. Многим отказали суды — на руках у людей нет документов, прописанных в законе. А те, что есть, хоть и доказывают факт участия в ликвидации последствий аварии, но, по сути, могут быть отклонены. Все зависит от воли и позиции конкретного судьи.

Правозащитница Надежда Кутепова, помощник челябинского областного омбудсмена Алексея Севастьянова, многие годы занимается юридической помощью пострадавшим от аварии на «Маяке». По ее словам, предыдущие неудачи в судах во многом были связаны с позицией команды бывшего губернатора Петра Сумина, ушедшего в отставку в 2010 году. При нем было принято относиться к борющимся за свои права жителям двух пострадавших от взрыва, но не отселенных сел — Караболки и Муслюмово — с оттенком пренебрежения. Дескать, жили после взрыва и дальше проживете, нечего садиться на шею государству. И суды напропалую отклоняли иски. Сегодня, когда власть сменилась, поменялась и ее позиция — с агрессивно-отвергающей на понимающую, сочувственную. И именно поэтому есть шанс на то, что на сей раз те 59 человек, что подали иск и чьи интересы представляют Алексей Севастьянов и Надежда Кутепова, все-таки получат статус ликвидаторов, а значит, будут иметь ряд льгот — бесплатные лекарства, субсидию на питание, санаторно-курортное лечение.

– Главное, впрочем, для многих этих людей — именно моральное удовлетворение, ощущение того, что справедливость, пусть даже через много лет, все же восторжествовала, — говорит в беседе с корреспондентом «Руси» Надежда Кутепова. — Ведь некоторые односельчане, одноклассники истцов, с которыми те бок о бок трудились на ликвидации загрязненного урожая, обломков зараженных зданий, такие удостоверения имеют. Это мизерная часть ликвидаторов, оставшихся в живых. И остальным, конечно, очень обидно.

Однако Гульшара Исмагилова считает, что материальная сторона играет здесь тоже немаловажную роль. Караболка живет в нищете. Работать здесь негде, народ выживает за счет мизерных пенсий и детских пособий. Сельхозпродукцию с их грядок нигде не покупают — грязная. Едят сами. Воду берут из загрязненного источника, бурить скважины слишком дорого. Специалисты, периодически приезжающие из Челябинска, запрещают косить траву на местных лугах и топить печи дровами из окрестных лесов. Однако территория до сих пор не зонирована, нет ни табличек, ни ограждений. Газа в деревне тоже нет. Поэтому люди закупают на зиму радиоактивные дрова, кормят скотину столь же радиоактивной травой, сами же дышат этим дымом, пьют это молоко и едят это мясо. Вокруг деревни уже восемь кладбищ, недавно открыли девятое. Многие из тех, кто подали в суд на областное Министерство соцразвития, уже уехали из Караболки и живут в других поселках и городах Челябинской области. Большинство из них по состоянию здоровья не могут присутствовать на судебных заседаниях. Но все без исключения с надеждой ждут — нет, вовсе не решения своей судьбы. А простой справедливости.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе