Суперпапизм Константинополя и пример святителя Спиридона Тримифунтского

Православный мир встал перед угрозой нового раскола впервые после Великой схизмы 1054 года

Кирилл Логинов

2 октября, 2018 14:23

12 мин

В Храм Христа Спасителя в Москве 24 сентября прибыли мощи святого Спиридона Тримифунтского - важное событие не только в духовной жизни, но и в политической.

Новая ересь и угроза повторения 1054 года

Православный мир в глубоком кризисе. Решение Константинопольского патриархата даровать автокефалию Украинской церкви, а в особенности - назначение на Украину экзархов патриархата, архиепископов Памфилийского Даниила из США и Эдомнтонского Илариона из Канады – вывело тематику состояния православного мира на уровень важнейших политических тем.

Это вполне объяснимо - православный мир встал перед угрозой нового глубокого раскола после Великой схизмы 1054 года. Вопрос будущего Украинской церкви, как и продолжающийся политический кризис в этой стране, стали геополитическими вопросами. Соединение политического и религиозного конфликтов создает взрывоопасную ситуацию.

Претензии Константинополя на самостоятельное дарование автокефалии в другой поместной церкви без соглашения с её священноначалием – не просто политический факт, а формирование настоящей новой экклезиологической (экклезиология – учение о церкви - прим. авт.) ереси.

Во-первых, решение Константинополя прямо нарушает принцип невмешательства епископов в дела друг друга без взаимного согласия, который был принят ещё на заре христианства. Второе правило Второго (Константинопольского) Вселенского собора гласит: «не будучи приглашенными, епископы пусть не переходят за пределы своей области».

Во-вторых, при обосновании права самостоятельно вмешиваться во внутренние дела другой поместной церкви Константинополь переходит к историческим фальсификациям. Он игнорирует целый ряд томосов Константинопольского и Иерусалимского патриархов Киевской митрополии, гетманству и московским царям, зафиксировавшим принадлежность Киевской митрополии Московскому патриархату, заявляя, что Киевская кафедра была отдана Москве под временное управление (хорошо, что не в аренду).

По существу, речь идет о развертывании «суперпапизма», то есть единоличного заявления права одной поместной церкви управлять делами других православных церквей - без их права влиять на решения, принимаемые в ходе такого управления. Эта ересь базируется на вольной трактовке исторических обстоятельств.

Между тем, ситуация, когда еретические направления приобретали политическую силу и даже временно становились лидирующими, была частой в первое тысячелетие христианства. Общеизвестны такие временно поддерживаемые императорской властью и архиепископами Константинополя ереси, как иконоборчество и несторианство.

Но первой ересью, вызвавшей серьёзный внутрицерковный конфликт, стало арианство, отрицавшее единство Святой Троицы.

Самые известные оппоненты арианства – архиепископ Мир Ликийских Николай (Николай Чудотворец) и епископ Тримифунта Спиридон – в период расцвета этой ереси оказались в меньшинстве и претерпели испытания за исповедание своей позиции.

Спиридон Тримифунтский, ставший известным благодаря своей благочестивой жизни и чудесам, принял участие в Первом Вселенском соборе в Никее, где в ходе диспута смог благодаря сильному дару убеждения и, как гласит церковное предание, также и чуду, наглядно продемонстрировавшему единство Святой Троицы, опровергнуть тезисы преобладавшего тогда еретического учения.

Поэтому очень символично, что мощи святителя Спиридона прибыли в Москву в тяжелый для мирового православия момент. Да, на сей раз ересь не вероучительная, а экклезиологическая и «политическая» - но она вполне серьёзно посягает на сложившуюся систему отношений между поместными церквями и на их внутреннее устройство.

И также как когда-то за вероучительными ересями, за нынешней политической стоит серьёзная сила – власть лидирующей сверхдержавы.

Украинская гибридная церковь

Решение Константинопольского патриархата о назначении экзархов на Украину было не столь логичным и ожидаемым, как это может показаться теперь. Длительное время Фанар фактически отказывал Киеву в предоставлении автокефалии, мотивируя свою позицию дипломатической риторикой о необходимости взвешенного решения, принятого всеми православными верующими.

Делегация Константинопольского патриархата посещала Москву и вела закрытые переговоры с главой ОВЦС Иларионом в июле. Встреча на высшем уровне - патриархов Московского и Константинопольского Кирилла и Варфоломея - прошла 31 августа и была названа главой Русской Православной Церкви «братской», а разговор, состоявшийся в ходе неё – откровенным. Правда, как свидетельствует публикация с «утечкой» этой беседы, явно организованная Константинополем и, как свидетельствуют информированные собеседники автора, вполне правдоподобная - беседа была тяжелой и стороны оставались при своем мнении.

Тем не менее, пространство для диалога после этой встречи исчерпано не было. И прямого указания о намерении назначить экзархов на Украину, по крайней мере, в означенной утечке также не прозвучало.

До 7 сентября, когда Фанар назначил экзархов, Москва демонстративно воздерживалась от жестких заявлений в адрес Константинополя, чего не скажешь о последнем.

Не последовало даже ответа на предельно жесткое публичное заявление Патриарха Варфоломея, опубликованное на сайте Украинской Православной Церкви в США, в котором он отрицал принадлежность Киевской митрополии к канонической территории Русской Православной Церкви.

Несмотря на предшествующую ситуацию и жесткий спор между Русской и Константинопольской церквями, произошло своего рода «церковное 22 июня»: вероломное и резкое решение, опрокинувшее прежние формальные и неформальные договоренности. Да и публичная риторика Константинополя, прежде дипломатичная и больше напоминавшая риторику иезуитов в их «лучшие годы», перешла к откровенно хамскому и бандитскому стилю.

Ускорить ход событий и окончательно поставить Фанар на тропу войны мог только жесткий «окрик» из США, подкрепленный неофициальными, но вескими и вполне материальными аргументами.

В этом случае и жесткость риторики Константинополя, и его завоевательный нахрап вполне объяснимы. Тем самым компенсируется слабость канонической аргументации претензий на дарование автокефалии в обход материнской церкви.

В случае Фанара можно говорить не просто о папизме, а именно о «суперпапизме»: Папа Римский избирается кардиналами со всего мира, а Константинополь стремится диктовать поместным церквям, не имея никаких внутренних процедур, которые обязывали бы его принимать во внимание позицию других поместных православных церквей и тем более подчиняться ей.

Едва ли Константинополь не понимает возможных последствий своего решения, в том числе, возникающую угрозу раскола православного мира. Помимо собственно Русской Православной Церкви и Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, уже не принимающих самочинную автокефалию, вовсе не гарантирована позиция и не признаваемого мировым православием «Киевского патриархата»: хотя Филарет всегда публично поддерживал автокефалию и, соответственно, недавние решения Константинополя, он стремится сам возглавить новую автокефальную церковь.

Между тем, Константинополь хочет не легализовать Филарета и его церковную структуру, а создать полностью подконтрольную свою, и растворить в ней приходы «Киевского патриархата». А значит, когда дело дойдет до конкретных кадровых решений в новой автокефальной юрисдикции – даже большинство «филаретовцев» могут оказаться против.

Конечным результатом усилий Константинополя на Украине может оказаться создание гибридной церкви, в которую будут переходить неустроенное духовенство из всех украинских юрисдикций, называющих себя православными или даже просто относящими себя к восточному обряду – и из УПЦ МП, и из УПЦ КП, и даже из греко-католиков. Создастся своеобразная церковь перебежчиков, этакий коллективный церковный Скрипаль.

Кстати, не все в порядке у Константинопольского патриархата и с поместными православными церквями. Скорее всего, украинскую автокефалию не признают самые консервативные поместные православные церкви – Грузинская и Болгарская, не приехавшие на Критский собор 2016 года. Вовсе не готова автоматически соглашаться с украинской автокефалией растущая за счет паствы в Африке Александрийская церковь.

У дипломатов Фанара неизбежны сложности и с Антиохийской и Иерусалимской церквями. В повестку мирового православия вносится перманентно конфликтная тема. Фанар даже в случае успешного принудительного внедрения украинской автокефалии окажется лишь формальным лидером части поместных церквей, поддержка которых основана на сложном балансе неформальных договоренностей.

Константинополь утратит свою функцию третейского судьи в международных церковных спорах и понизит свой статус в глобальном межконфессиональном диалоге. Фактически решение Константинополя лишает его статуса Вселенского и ослабляет его. Константинопольский патриархат истратил свой капитал - символический, репутационный и исторический – для обслуживания интриг Вашингтона по сдерживанию России на Украине.

Историческое наследие

В чем же реальная причина самоубийственного радикализма Константинополя? Не только в политической зависимости от Вашинтона – но и в недавней истории.

После «малоазиатской катастрофы» - изгнания греческого населения из Малой Азии при Ататюрке – Константинопольский патриархат лишился значительной части своей паствы. Поэтому ещё со времен патриарха Мелетия (Метаксакиса) он настаивает на канонической принадлежности ему всех православных (не только греков), проживающих за пределами канонических территорий своих церквей.

В 30-х годах возникли американская и европейская юрисдикции Константинопольского патриархата – Американская архиепископия и Западноевропейский экзархат русской традиции, возникший после массовой русской эмиграции во Францию после русской революции. Но наиболее активно эта практика стала применяться в 90-х годах, в особенности – при действующем патриархе Варфоломее.

В 1990 в состав Константинопольского патриархата принимаются эмигрантские украинские приходы УАПЦ в Канаде, образовав Украинскую православную церковь в Канаде. В 1996 году к Украинской Православной Церкви в Америке, находящейся в юрисдикции Константинопольского патриархата с 1937 года, присоединяется происходившая из «Украинской автокефальной православной церкви» (УАПЦ) Украинская православная церковь в США.

В этих церковных структурах были и остаются очень сильны националистические настроения. В 2006 году в состав Западноевропейского экзархата (Архиепископии) русских приходов был без отпускных грамот принят епископ Василий (Осборн) и ряд клириков английской Сурожской епархии Русской Православной Церкви.

Несмотря на последующее урегулирование ситуации, практика «переманивания» клириков и приходов РПЦ и РПЦЗ продолжалась и становилась причиной многих внутри- и межцерковных конфликтов.

Произошла парадоксальная вещь – прежде Вселенский по наименованию патриархат, постепенно утративший свою собственную паству, перешел к тактике «пылесоса» и стал аккумулировать неустроенные, де-факто раскольные церковные сообщества, искавшие официального признания. А сочетание традиционной для маргинальных сообществ гиперамбициозности с возможностью использовать символический капитал и авторитет церковной юрисдикции со славным прошлым - взрывоопасно.

Что делать?

Пример святителей Николая и Спиридона актуален не только в духовном, но и в предельно практическом смысле. Многое сейчас зависит от того, насколько публично, твердо и последовательно Русская Православная Церковь и каноническая Украинская Православная Церковь будут отстаивать свою правоту.

Пришло время для созыва всеправославного совещания, в котором могли бы принять участие все церкви, недовольные попытками насаждения богословских «инноваций» и политически мотивированным антиканоническим разрушением церковного суверенитета.

Пора вспомнить, что Русская Православная Церковь – крупнейшая из православных церквей мира по числу верующих. А Российское государство, в свою очередь, явным образом проводит политику защиты христианских ценностей в мире и внесло значимый вклад в сохранение и защиту христианства в Сирии.

Соответственно, Русская Православная Церковь имеет достаточный авторитет и полное право на созыв такого совещания. Вопрос теперь – только в наличии воли и инициативы для его проведения.