Переживший украинский плен

Первое интервью стримера Артем77 после освобождения. Фото: youtube.com

Артем Ларионов: «Мне сказали, что я российский шпион и работаю на врага»

Людмила Донец

27 апреля, 2015 14:09

5 мин

В своем интервью Артем рассказывает не все. Например, он не говорит о том, как нацгвардейцы рано утром будили пленных и заставляли еще сонных отвечать на вопрос, кто герои Украины. Кто не кричал, что это Шухевич и Бандера, били по голове, по почкам. Били до одури.

Стример Артем Ларионов, известный под позывным Артем77, попал в плен первым. Артем снимал стримы Русской весны в Донецке и боевых действий в Славянске и Краматорске. Артема задержали украинские военные на блокпосту накануне проведения референдума о самоопределении Донбасса. После ареста три месяца провел в тюрьме. Повод к аресту оказался ничтожным: при обыске у Артема обнаружили аккредитацию пресс-центра ДНР, которая нужна любому журналисту или стримеру для работы в зоне боевых действий.

Артема вернули в Донецк в ходе обмена пленными по формуле «всех на всех».

Когда он вернулся в Донецк, не все друзья узнали его. Худой до изнеможения, постаревший и очень уставший. Одна знакомая даже не поздоровалась, когда ее на улице поприветствовал Артем, но потом воскликнула, не сдержавшись: «Господи, что ж они с тобой сделали!» Маленькая трехлетняя дочурка, увидев Артема после освобождения по ТВ, громко закричала: «Папа!» Родные рассказали, что в плену ему подорвали здоровье. Подолгу держали в холодных подвалах и ямах, поэтому теперь болят почки.

Артем вырвался из плена во многом потому, что подняли шум его друзья, родные. Мама Артема, мужественная женщина — Таисия Николаевна, — стучалась во все двери, в том числе международные. На телеканале НТВ даже показали фильм о пропаже известного стримера.

— Артем, за что тебя задержали? Что предъявили хотя бы формально?

— В тот день, 11 мая, ничто не предвещало беды. Ехал в Донецк, чтобы снять сюжет о референдуме. Конечно, немного потерял бдительность, ведь в Славянск из Донецка я проехал беспрепятственно. Но к 11 мая появились блокпосты нацгвардии и украинских десантников. Машину остановили на блокпосту. Видимо, у них был план по пленным. Это я потом понял. Потребовали предъявить документы. У меня с собой была корочка журналиста. На ней печать и написано «Пресса». С обратной стороны — разрешение на съемку с подписью Стрелкова. Этого хватило для ареста. Я надеялся, что через 72 часа, как положено по закону, меня отпустят. Но не отпустили.

— Что вы снимали в Славянске?

— Делал событийные репортажи, причем не только о перестрелках. Снимал праздник 9 мая, как люди веселились, пели песни, о гуманитарной помощи, как дети разрисовали грузовик, который вез продукты в Славянск. Тут я замечу: съемка боевых действий очень опасна. Все журналисты, которые ее ведут, рискуют своей жизнью.

— Какие обвинения вам предъявили? Что было после того, как прошли 72 часа?

— Мне сказали, что я российский шпион и работаю на врага. Когда через трое суток меня перевезли в другое место, начали запугивать пожизненным заключением. Потом предложили позвонить ополченцам, которых я знаю, и попросить их приехать, чтобы меня спасти. Называли место и время. Понятно, что их тоже хотели пленить или уничтожить. Я не согласился.

— К вам применяли насилие?

— Конечно. Особенно доставали украинские десантники. Они на нас отрабатывали свои приемы. Прессовали и днем, и ночью. Но особенно доставалось тем, у кого нашли оружие. Можно сказать, что нацисты зверствовали. Разбивали кости, ломали ребра, душили. Я до сих пор не могу об этом вспоминать, как и о том, в каком виде бросали в камеру моих земляков. На них места живого не было. Потом мне надели на голову мешок, обмотали скотчем и куда-то повезли. Летели на вертолете. Пунктом прибытия стало село в Харьковской области. Там допрашивали сотрудники СБУ. Затем меня отвезли в Киев.

— Кто вместе с вами был в плену?

— Те, которые чем-то не понравились стоявшим на блокпостах. Не так посмотрели, не так были одеты. Как я потом понял, многих брали для обмена. На всех имелось досье в виде распечатанных «простыней» телефонных разговоров. Через два месяца в камере мне сказали, что я пойду на обмен. Но шло время, и я понимал, что от них всего можно ждать. Тревожно было еще и оттого, что отобрали ключи от квартиры и мобильный телефон. Спрашивали адрес. Я боялся, что похитят или уничтожат моих родных.

— Пленных заставляли лжесвидетельствовать?

— Да, давали текст, который они должны были читать. Они читали по бумажке примерно следующее: «Я гражданин Российской Федерации, приехал помогать сепаратистам…» Кто не соглашался, избивали или имитировали расстрел, выводя из камеры и стреляя над головой. У них был богатый арсенал средств «убеждения». Об издевательствах я не стану подробно рассказывать, чтобы не расстраивать свою маму. Потому что сколько еще матерей Донбасса получат назад из украинского плена своих детей калеками, а сколько уже и не увидят их совсем, это просто страшно представить.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе